Можете нас поздравить! - Ермолаев Юрий Иванович (читать книги TXT) 📗
— Свои люди — сочтётесь, — сказал Борька-Кочевник и засмеялся.
А председатель Генька вдруг как закричит:
— Ура юному дарованию! — И тут же распорядился: — Этот портрет мы повесим в нашем школьном уголке имени Нади Матвеевой. Представляете, как будет здорово: героиню войны рисовал пионер из отряда её имени.
— Об этом нужно сначала художника спросить, — напомнил Игорь, — может, Федя рисовал портрет для себя.
Генька обернулся к Принцу и, откровенно подмигнув, спросил:
— Для кого рисовал, для себя или для всех?
— Ясно, для школы, — тоже подмигнув Геньке, сказал Федька, — для себя я ещё нарисую.
Девочки тут же перенесли с подоконника на стол два цветка в горшках и прислонили к ним рисунок Феди. Получилось очень красиво. Надин портрет оказался в зелени.
— Прошу садиться, — вежливо сказал Принц-Федька.
Мы расселись (по двое на одном стуле, их всё равно не хватило), и председатель Генька серьёзно сказал:
— Ребята, давайте почтим память Нади Матвеевой.
Мы встали и постояли несколько секунд молча. После этого Генька толкнул в бок Женьку Рогова. Тот откашлялся и сказал:
— Я прочитаю стихи, которые посвятил Наде Матвеевой. — Он уставился в потолок и заговорил нараспев:
Здорово Женька сочинил! Когда-нибудь настоящим поэтом станет, если лениться не будет. Всё-таки лентяй он большой. До сих пор у нас в классе новогодний дед-мороз со стенгазеты улыбается. Правда, ко Дню Советской Армии Женька обещал выпустить такую стенгазету, что все мы ахнем. Это после того, как Игорь подкинул ему какие-то идеи. Не знаю, выпустит ли?
Игорь первый захлопал Женьке, а за ним все мы, кроме Батова. Он почему-то нахмурился. Должно быть, исправляться не хотел.
— А теперь, девочки-мальчики, давайте хором! Дружно! — Игорь поднялся из-за стола и взмахнул руками.
Мы громко сказали:
— Раз, два, три, четыре, пять, эту крепость надо взять!
— Это ещё что за считалка? — засмеялся Принц-Федька.
— Сам ты считалка несознательная! — крикнул Генька и объяснил Батову, что это за слова.
Федя выслушал Геньку внимательно. Но какой крепостью хорошо бы овладеть ему, даже не подумал. Вместо этого он сказал:
— Волшебных слов нет. Это всё сказки. Надя была очень хороший стрелок, потому и побеждала.
— Она верила в победу и мечтала дожить до неё, — подхватил Игорь. — Ребята, а у кого из вас есть настоящая, большая мечта?
Все задумались.
— Я хочу первым полететь на Марс, — неожиданно прервал молчание Принц-Федька.
Кто-то из девочек хихикнул, а Борька-Кочевник шепнул мне:
— Он не на Марс полетит, а в трубу вылетит, — и заулыбался своей шутке.
Но я сильно дёрнул его за куртку, и глупая улыбка сползла с Борькиного лица.
— Хорошая мечта, — сказал Игорь, — только если она осуществится, ты не очень зазнавайся. Не забудь старых друзей. — И он указал на всех нас.
Принц-Федька хоть и сильно смутился, но чувствовал себя, как мой папа, когда его фабрика перевыполняет годовой план.
— Чего уж там… что говорить… полететь бы только… — забормотал он.
— Бот и у Нади Матвеевой была мечта, — продолжал Игорь, — правда, не такая большая, как у Феди, но всё же мечта. Она хорошо пела и думала поступить после войны учиться в Консерваторию. Надя очень любила песню «Взвейтесь кострами», — сказал Игорь и тихо, почти шёпотом, запел.
подхватили мы и дружно пропели всю песню.
Мы ещё ни разу не пели песни всем звеном. Это, оказывается, очень здорово. Мне даже показалось, что мы стали чуть-чуть ближе друг другу. Я не выдержал и попросил ребят:
— Споём песню про юного барабанщика, — и хоть совсем не умел петь, расхрабрился и начал:
— Неверно, — засмеялась Аня и запела сначала.
К ней тотчас присоединились девочки, Беляков Юрик и Игорь.
А мы, безголосые мальчишки, подхватили:
Особенно хорошо получалась эта песня у Игоря и Ани. Я последний куплет совсем не стал петь, послушал, как его поют Аня с Игорем. Это про то, как юного барабанщика сразила пуля и он не успел допеть свою песню. У меня от жалости к нему даже сердце сжалось.
Юрик тоже пел неплохо. Только он во время пения зачем-то закатывал вверх глаза и ломал себе пальцы, точно оперный актёр.
Как только мы спели про юного барабанщика, я захлопал Ане и Игорю. Меня поддержал Федька. Он забил в ладоши так сильно, что у меня даже зазвенело в ушах. Федька был ужасно доволен сбором. Вначале он ещё немного побаивался, что его станут ругать за все проделки и за то, что он не хочет учиться. Но Игорь и все мы вели себя так, точно Батов был лучший ученик нашего класса и доставлял нам одни радости.
На наши аплодисменты Игорь шутливо раскланялся, а Аня разрумянилась так сильно, будто только что вбежала в комнату с мороза. Юрик решил, что мы хлопали и ему. Кивнул мне головой и снисходительно улыбнулся. Я хотел спросить Юрика, чего он фасонит, но тут Игорь обратился к девчонкам:
— А теперь вы покажите нам своё искусство.
— Сейчас! Сейчас! Покажем! — спохватились Марина Козарезова и Светка Конторович.
Светка пришла на сбор в новом платье, а волосы причесала под «лошадиный хвост». И села против зеркала, чтоб весь сбор любоваться своей причёской. Вот и сейчас она выбежала в переднюю последней. Хотела, чтобы все видели, как у неё на затылке хвост подпрыгивает. Через минуту девочки вернулись с большим тортом, который пекли дома у Ани по заданию отряда. На торте было написано кремом: «Н. М. 50 лет».
— Ура! — закричали мы и набросились на торт. Хорошо, что он был предусмотрительно нарезан. Когда от торта осталось, как говорит моя мама, одно воспоминание, Генька сказал Командировочному Витьке:
— Севрюгин, распаковывай наш багаж.
Витька открыл отцовский чемоданчик и стал выкладывать на стол пачки ваты, бинты, марлю и жёлтую вощёную бумагу для компрессов.
— Это тебе!
— Лечись как следует.
— В компресс больше ваты клади. Не жалей.
— Надо будет, ещё принесём.
— Вот возьми, — достав из кармана баночку с мазью, сказал Женька Рогов, — у бабушки выпросил. Будет нога ныть — натри!
Федька от неожиданности даже растерялся.
— Спасибо! Куда мне столько! Тут бинтов на сто ног хватит, — моргая ресницами, бормотал он.
Опустошив чемоданчик, Витька звонко захлопнул его, и все стали прощаться с Принцем.
— Ты ложись, отдыхай, — сказал ему председатель Генька, — а мы на боевое задание пойдём. Решили в память Нади собрать тысячу килограммов железного лома. Мошкин, Хохолков, не задерживайтесь!
