Лёлишна из третьего подъезда - Давыдычев Лев Иванович (читаем книги онлайн TXT) 📗
— Хочется теперь тебе быть укротителем? — спросила Лёлишна, когда они вышли из цирка.
— Не знаю, — ответил Виктор.
«А вот мне захотелось стать укротительницей, — думала она, разжигая духовку, — захотелось и — всё! Мне не забыть, как ворвался в железный коридор Эдуард Иванович. Лев мог убить его одной лапой, а… убежал!»
Эх, если бы она была мальчишкой!..
Она бы стала учеником Эдуарда Ивановича.
СТАЛА БЫ!
И Лёлишна представила,
как она в ярком цирковом наряде,
с бичом в руке,
с пистолетами за кожаным поясом
под звуки марша выходит на манеж.
На тумбах сидят гордые львы и львицы.
Она их не боится нисколечко.
Они слушаются её, как отличники учительницы.
Cо всех сторон раздаются голоса:
— Да ведь это Лёлишна!
— Это у которой дедушка с больными нервами?
— Которая квартиру не может обменять?
— Она! Она!
— Вот это да!
И наступает главный номер, такой, какого ещё но было в цирках.
Лёлишна садится на самого большого льва и кричит:
— Но-о-о-о!
Лев скачет.
Она держится руками за его гриву.
Он бежит и рычит.
Рычит и бежит.
— Тпру! — останавливает его Лёлишна и под гром аплодисментов спрыгивает на арену.
Но вдруг один из львов бросается на маленькую дрессировщицу.
Она стреляет из обоих пистолетов.
Грохот.
Дым.
— Лёля! — слышит вдруг она голос дедушки. — Что там за дым? Что горит?
Дым шёл из духовки — горело мясо.
Лёлишна вытащила кастрюлю, раскрыла окна и полотенцем стала выгонять дым.
Такое с ней случилось впервые, и она, конечно, расстроилась. Во-первых, просто жаль мяса, во-вторых, она вообще не любила, если что-нибудь получалось не так, как надо.
«Размечталась тут! — мысленно ругала себя Лёлишна. — Верхом на льве кататься вздумала!»
И ещё она вспомнила, как на днях рассердилась на дедушку за сгоревшую рыбу.
— Вот, — виновато произнесла внучка, когда он вышел на кухню, — размечталась и прозевала.
— Бывает, бывает, — улыбаясь, сказал дедушка и уточнил: — Со всеми бывает. А о чём размечталась?
— Да так, — уклончиво отозвалась внучка, — о разных разностях.
Но дедушка не уходил. Он стоял в дверях, словно пришёл за чем-то, а за чем именно, забыл. Лёлишна срезала с мяса горелую корку. Помявшись, дедушка спросил:
— Видимо, этот случай с Виктором подействовал на тебя? Быть дрессировщиком — занятие, как ты поняла, не из безопасных? Ничего в нём привлекательного, конечно, нет?
— Что ты! — вырвалось у Лёлишны. — Это так здорово!
— Но ведь в перспективе — их обязательно едят. Укротитель ошибается один раз в жизни, ты ведь слышала? И потом… девочек-дрессировщиц не бывает.
— Не было, ты хотел сказать?
— И не будет. Кстати, — напомнил дедушка, — мне ведь нельзя волноваться. У меня, и ты это хорошо знаешь, больные нервы.
— Волнуешься ты напрасно. Ни в какие дрессировщицы никто меня не возьмёт, — грустно проговорила Лёлишна. — А нервы мы тебе вылечим.
— Ты должна дать мне честное слово, — раздражённо сказал дедушка, — что ты забудешь о всяких там хищниках вроде львов! Я жду!
— Я не могу дать такого слова, — тихо, но твёрдо сказала Лёлишна, — потому что я ещё ничего не знаю. Пока я ещё только думаю.
— Хо-ро-шо! — почти крикнул дедушка, — Поступай как хочешь! Но учти: я не пе-ре-жи-ву! А если переживу, то с никуда не годными нервами. Налей мне валерьянки. Тридцать четыре капли — норму и сверх нормы ещё… столько же. Я ложусь. Мне плохо.
И дедушка лег на диван с таким видом, словно Лёлишну уже лев ел.
Дедушка даже слышал, как хрустели её косточки.
Продолжаем нашу программу
Весь вечеру на ковре Петька-Пара
Он ставит рекорд сверхвизговой скорости
И задумал Петька убежать из дому.
Мысль эта забралась ему в голову совершенно неожиданно, как говорится, без всякой предварительной подготовки.
Шла, видимо, шла, наткнулась на Петькину голову, места свободного там много, вот мысль туда и забралась. А уж если она туда забралась, он вам её не отпустит: не так уж часто его мысли посещают.
Уловив эту мысль, Петька радостно сплюнул. Ему даже показалось, что он очень умный человек.
А вы должны знать, что стоит человеку поверить в то, что он умный, как он тут же начинает делать глупости.
Петька одному лишь удивился: почему же раньше он не замечал, что является очень умным?
Всё сразу показалось простым.
И, сидя в ванной комнате, куда его закрыли за то, что он ходил в магазин целых полтора часа и вместо масла купил сыр, Петька обдумывал план побега.
Во-первых, куда бежать?
Во-вторых, когда бежать?
В-третьих, как?
Когда — это ясно. Сегодня.
Куда? Тоже ясно. Сначала в Москву, а там видно будет.
Как? А как придётся. Лишь бы в поезд забраться. Всю дорогу он преспокойненько проспит, не привыкать спать подолгу, а проснётся уже в Москве.
Вот бы денег достать!
Тоже просто: надо продать учебники. Карандаши продать, ручки, перья, тетради…
Поступит он на работу и заживёт, как люди живут. Эх, выпустили бы только!
— Живой? — спросил за дверью отец.
— Замёрз, — ответил сын, — выпустите. Пора уж.
Из ванной он вышел такой сияющий, что отец удовлетворённо сказал:
— Видать, подействовало. Учтём. Поди поешь.
За столом Петька набил полные карманы кусками хлеба и сахара.
Он тихонечко вынес в коридор портфель, куда сложил учебники и прочие вещи для продажи.
— Я бегать, — сказал он.
— Валяй, — отозвался отец, — только не до полночи.
На лестнице Петька остановился, вздрогнув, словно кто-то его резко окликнул.
«Попадёт, — пронеслось в голове, — так попадёт, что…»
Он сел на ступеньку.
И опять вздрогнул, словно опять кто-то его резко окликнул.
«Да смеёшься ты, что ли? — мысленно сказал он себе. — Через два месяца в школу! А в Москве ты к этому времени собственную благоустроенную отдельную квартиру будешь иметь. И зарплату. В кино каждый день ходить будешь. Телевизор купишь».
И он помчался по лестнице.
Выскочив на улицу, Петька увидел Сусанну.
Скромно опустив глазки, в нарядном платьице, с огромным бантом в волосах, с чёлкой, прикрывающей шишку на лбу, она стояла, как кукла из магазина
«Детский мир».
Все малыши, игравшие до её появления во дворе. разбежались в-р-а-с-с-ы-п-н-у-ю.
Бабушки, сидевшие с вязаньем в руках, настороженно следили за каждым её шагом.
А Сусанна посматривала по сторонам.
Выбирала жертву.
Интересной жертвы пока не было.
Одним прыжком Петька подскочил к Сусанне Кольчиковой.
Вдарил портфелем.
И — ног не видно — побежал, набирая скорость.
Он мчался так быстро, что даже Сусаннин визг не смог его догнать.
Значит — сверхвизговая скорость.
Рекорд!
До железнодорожного вокзала Петька добрался без всяких приключений, и хотя временами его охватывал страх, о возвращении домой он не думал.
На запасных путях мальчишка разыскал состав, на каждом вагоне которого было написано, что он идёт в Москву.
Петька радостно плюнул.
Все вагоны были закрыты, но в конце состава оказалось несколько товарных вагонов с открытыми дверями.
«А какая мне разница? — решил Петька. — Я могу и в товарном. Даже лучше».
Он забрался в вагон, на четвереньках прополз в угол, лёг, подсунув под голову портфель, плюнул и стал ждать, когда состав переведут на главный путь, сделают посадку и ту-ту-у-у.
Он ещё раз плюнул.
И уснул.
Представление продолжается
Но перед началом следующего номера автор ненадолго просит слова
Вот мы и движемся потихоньку вперёд.
Стопка бумаги (исписанной) слева от меня растёт.
А стопка чистой бумаги справа — тает.
Уже вторая осень за окном, с тех пор как я сел писать эту повесть.
