Тройка неразлучных, или Мы, трое чудаков - Боржковцова Гана (книги онлайн полные txt) 📗
— Пойдем, — настаивает тетя. — Мама говорила, что ты придешь одна, поэтому я приготовила творожную массу. Намажем на сухарики. От такой еды не растолстеешь.
— Ну, ладно.
Благодарная Марьяна грызет сухарики с творогом. Тете все сразу становится ясно. Множество вещей она понимает с полуслова. Когда ей рассказываешь, тетя внимательно слушает, но никогда не расспрашивает о подробностях, если сам человек не хочет сообщить о них. Она задает вопросы в том случае, если безошибочно чувствует, что тебе это необходимо, хотя сам ты об этом можешь и не знать.
— Пипа чаще всего колотит Ярда, — вдруг признается Марьянка.
Тетя понимающе кивает головой.
— Я бы просто треснула его по башке. Он ужасный, знаешь. Но такой несчастный.
Тетя кивает снова.
— У него вообще нет товарищей. А теперь еще все твердят, будто у одного мальчишки он стянул велосипед.
— А это действительно так?
— Не знаю. Наверное. Но если и не так, то теперь это все равно. Все равно все так считают.
— И ему это известно?
— Само собой… Ведь ты, наверное, не думаешь, что кто-нибудь его…
— … пощадит, да? Конечно, нет. Люди вообще в большинстве своем не так уж чутки — и особенно к тем, кто в этой чуткости больше всего нуждается.
— Зато чутки совсем к другим…
Тетя внимательно смотрит на Марьяну:
— Например, к барышням с красивой прической?
Марьяна кивает несколько неуверенно.
— Или к таким, у кого волосы растрепаны, но красиво.
Теперь Марьянка кивает гораздо увереннее.
Тетя вдруг легко проводит рукой по ее волосам. Марьяна благодарно улыбается. Она думает, что тетя хочет потрепать ее волосы — чтоб подбодрить, как обычно. А если какая-нибудь из Марьянок на свете и нуждалась теперь в поддержке — то это была она. Но тетя совершает что-то другое, она не утешает, по своему обыкновению, — она взбивает Марьянкины волосы, открывает какой-то ящик и вытаскивает две заколки.
— Вот, — произносит она довольно. — Я знала, что это как раз то, что надо. Этими заколками немножко поддержишь волосы, а кончики, которые у тебя так чудесно вьются, чуть-чуть растреплешь. И больше о прическе не думай. Заколки будут держать волосы, и чем выше ты их подымешь, тем лучше. Вот посмотри.
Тетя поворачивает Марьянку к зеркалу; та уж готова бросить взгляд на свое жалкое изображение, но тетя останавливает ее:
— Погоди.
Она выходит в прихожую и приносит чудный черный свитер с высоким модным воротником.
— Померь.
Марьянка замирает в отчаянии. Теперь катастрофы не миновать. Тетя давно знает, что такой свитер девочке очень нравится и в душе она надеется когда-нибудь получить его в подарок. Только вот как он будет на ней сидеть… На тете он красиво болтается. Свитер очень элегантен. В меру длинен и широк, а пойдет ли такой Марьяне…
— Я бы… — пробует она отвратить катастрофу.
— Да ты надень, — уговаривает тетя. — Я буду очень рада, если он тебе подойдет. Я случайно углядела его в одной витрине, а потом вспомнила, что давно хотела тебе подарить свой. Но тот уже растянулся, тебе он был бы велик… Велик!
Марьяна судорожно облачается в это великолепие. Как она могла подумать, что это тетин свитер! И хотя свитер такой же, как и у тети, но с первого взгляда видно, что он новехонький. К удивлению, свитер натягивается совершенно легко. Надев его, Марьянка вдруг чувствует себя меньше ростом и главное — стройнее. Она чуть ли не тонет в нем. Свитер сидит на ней так же, как на тете и на всех стройных девочках, или это только так кажется ей? Ну и пусть! Ей безразлично, как она в нем выглядит. Все равно свитер — чудо! Только бы тетя не разочаровалась. Марьянка неуверенно поглядывает на нее. Гипсовой рукой тетя подталкивает девочку к зеркалу. А другой чуть пышнее взбивает ей волосы. Марьяна стоит перед зеркалом. «Может, свитер мне не к лицу?» — думает она ошеломленно. Нет, свитер очень хорош. Безупречен.
— Безупречен, да? — довольно произносит тетя, вернувшаяся из кухни с двумя чашечками кофе.
Марьяна быстро-быстро кивает.
— Увидев его в витрине, я сразу поняла, что это как раз то, что надо. И только боялась, тот ли размер.
— И взяла самый большой, прямо как на слона?
— Просто не знаю, какой это размер. Не посмотрела. Но сразу представила на тебе эту обновку и не хотела рисковать, боялась, что свитер продадут, пока я узнаю твой объем. Потому что на этот раз я была уверена, что это — прямо на тебя. Ну, теперь пойдем пить кофе.
— Кофе?
— А ты не любишь кофе? Если хочешь, я сделаю чай. Это очень просто и быстро. Но я думаю, кофе тебе — придется по вкусу.
Марьяна тоже так считает. Кофе как-то идет к этому свитеру, и к этим, по-новому причесанным, волосам, ко всей новой Марьяне, которая усаживается напротив тети. Нет, черный кофе ей очень нравится, даже если он и не так вкусен на самом деле.
— Ну вот, а теперь поболтаем, как и положено двум женщинам, когда они вдвоем пьют кофе.
Марьяна выжидающе смотрит на нее. С тетей они разговаривают часто, с тех пор как она себя помнит, но «поболтать» — это уже нечто новое. Кроме того, в обычных их разговорах участвуют Данка и Пип. Марьяна немножко смущена, но, правда, сегодня она рада, что их тут нет.
— Эта ваша красотка с художественным беспорядком на голове дарит свою драгоценную привязанность какому-нибудь одному или, скорее, всем мальчикам подряд, но этот один особенно ее отличает, не правда ли?
Марьяна кивает, продолжая помешивать ложечкой кофе и не подымая головы от чашки.
— Пусть кофе немножко отстоится, — советует тетя, — а то будет скрипеть на зубах. Некоторым это безразлично, но я не люблю. Расскажи мне что-нибудь об этом мальчике.
— Ну он такой… правильный. Знаешь, его не выбрали старостой, а ему наплевать. То есть совершенно.
— А сначала он хотел, чтобы его выбрали?
— Ему и тогда было безразлично. Но большинство ребят голосовали за него.
— А что же произошло?
— Либа сама хотела быть старостой и классная тоже. Они сказали, что, мол, отец Мартина, ну, в общем, он вечно со всеми спорит, понимаешь? Но только когда прав… Только… Ты понимаешь?
Тетя хмурится.
— Понимаю, — отвечает она.
— Ну и в конце концов Мартина не выбрали. То есть выбрали, но он все равно не староста. А ему было безразлично. Но он слышал из коридора, о чем говорили в классе…
— … И это ему тоже было безразлично, да? Ну, разумеется.
Марьяна кивает.
— Видишь ли, если человек назначен старостой и работает — это одно. Но если староста ничего никогда не делает, то и окно вставлять все равно приходится Мартину… Возьмет у Либы счет от стекольщика — и сам все сделает.
— А вы разбили окно? — спрашивает тетя. Ей хочется во всем разобраться.
— Ну да. И Мартин хотел его застеклить, а Либа отобрала у него счет от стекольщика. Вроде бы для порядка, чтоб все классные документы лежали у нее. Как у старосты.
— Ну довольно. Я уже представляю себе эту вашу Либу. И Мартин окно все равно застеклит, чтобы все это видели…
— Нет, не для того, чтобы видели, а чтобы стекло там было, пока классная не учинила скандала.
— Ты уверена?
— Конечно.
— Очень славно. А сидя в коридоре, он слышал, о чем говорила ты?
Марьянка кивает головой и снова наклоняется к чашке с кофе.
— Ну тогда все отлично, ты не находишь?
— Не знаю…
— А потом он тебе что-нибудь сказал?
— Сказал, что я псих.
— И верно ведь, а?
Марьяна смотрит на тетю в упор. Если бы Мартин рассуждал так же, как она…
— Он понимает, что ты очень нормальный псих.
Марьяна густо краснеет.
— Знаешь, у него просто мировой папа, — быстро добавляет она.
— Ты с ним знакома?
— Нет.
Тетя кивает.
— По-моему, Мартин — молодчага. Конечно, я могу ошибиться. Случается и такое. Но в следующий раз, когда появится эта ваша красавица и вы будете беседовать, ты не исчезай и не теряйся.
— Да не могу же я…
— Вот именно можешь. Спокойно оставайся и веселись вместе с ним и с этой красавицей. Ты, наверное, знаешь мудрую поговорку: кто бежит, тот проигрывает.
