Заводи кого угодно, только не крокодила! - Орсаг Михай (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Еще несколько слов о сонях
Не так давно летом мы обследовали скворечники. В домиках, из которых птенцы уже вылетели, мы наводили порядок, выбрасывая использованный материал для гнезд. И тут вдруг из одного скворечника выскочила орешниковая соня, а среди сухих листьев и травинок в нем мы обнаружили детенышей одного-двух дней от роду, еще голых и слепых. Если бы мы оставили их на произвол судьбы, они наверняка погибли бы, но, к счастью, мне вовремя удалось поймать их мамашу, которая пыталась убежать вверх по стволу дерева. Я выстлал футляр из-под бинокля сухими листьями и травой из гнезда и временно поместил туда все семейство. Остальные скворечники и дупла мы осматривали уже осторожнее и обнаружили еще одну соню с детенышами.
Дома я поселил одно семейство в стеклянном сосуде цилиндрической формы, а другое в маленьком аквариуме, закрытом сверху проволочной сеткой; я использовал их прежние гнезда из скворечников. Мне было очень любопытно проследить, выживут ли малыши в новых условиях. Ответ на этот вопрос я получил через несколько дней вечером, когда сони-матери вышли поесть. Я заметил, что листья в гнездах шевелятся, значит, детеныши живы. Малыши стали подрастать и уже хорошо научились грызть пищу зубами, когда однажды утром я обнаружил, что все четверо исчезли из сосуда, Я тщательно перетряхнул все гнездо, но там находилась только мать. И тут я заметил, что алюминиевая крышка сосуда прогрызена насквозь. Детенышей нам удалось переловить в течение двух дней, но подкладывать их к матери я не стал.
Каково же было мое удивление, когда неделю-другую спустя я увидел, что соня-мать выкармливает троих новорожденных детенышей. И у другой сони оказалось пятеро новых малышей. Эти пятеро целыми днями отсыпались, сбившись в одну кучу с «подростками» предыдущего помета, и при том развивались вполне нормально. Я старался разнообразить их меню, включая в него просо, щетинник, овсяные хлопья, кукурузу, семечки подсолнуха (понемногу), морковь, салат и фрукты (зимой главным образом яблоки); раз в неделю я посыпал фрукты фосфатом кальция и небольшим количеством филазол-комби. Температура в комнате была 20-24 °С, и сони в зимнюю спячку не впадали. (Курьеза ради хочу упомянуть, что даже на квартире у тетушки Хильды, где «комнатная» температура зимой доходила до О°С, орешниковые сони у меня тоже обходились без зимней спячки.)
Орешниковые сони вынашивают детенышей 20 дней и рождают 3-4 малышей, в более редких случаях 1-7. (Мне встречалось гнездо и с восемью детенышами.) В течение 16-18 дней малыши слепы, кормятся молоком матери 3-4 недели, а через 40 дней после рождения становятся вполне самостоятельными.
Лесные сони, живя у меня, также неоднократно приносили приплод, но тут же и съедали своих детенышей, хотя им было предоставлено гораздо большее пространство для жилья.
Ну а белки?
В шестидесятых годах я неоднократно пытался завести в доме и белок, но каждая такая попытка кончалась самым печальным образом. Через некоторое время белки слабели, задние конечности у них отнимались и несчастные животные в судорогах погибали. Поначалу я грешил на тесноту клетки: белкам, мол, недостаточно простора для движения, и это приводит к параличу конечностей.
Несмотря на прежние неудачи, я с радостью приютил у себя очередную белку — кроткого, молодого самца, которому дал кличку Куно. Жилье для него было оборудовано превосходно: просторная клетка — полтора метра длиной, метр шириной и два метра высотой — с уютными дуплами и «деревьями» для лазанья. Даже о подруге для своего питомца я позаботился, приобретя самочку Кингу, родившуюся в том же году. Разнообразный рацион белок состоял из всевозможнейших семян, фруктов, моркови, салата.
Осенью я заметил, что Куно прыгает по веткам не с той резвостью, как прежде. Задние конечности у него слабели день ото дня; он стал двигаться все меньше и меньше и в конце концов с трудом тащился даже к кормушке. И тут мне стукнуло в голову, что симптомы эти весьма похожи на те, которые несколько лет назад наблюдались у мушловок. А не прибегнуть ли к испытанному средству — фосфату кальция? Зная, что белки большие сластены, я добавил в теплое подслащенное молоко 3-4 капли масляного раствора витамина А+Д2. В молоке — оно чуть покрывало дно блюдца — я размешал кофейную ложку фосфата кальция. Последний, правда, не растворился, а осел на дне блюдца, но я рассчитывал на то, что сладкое молоко придется белкам по вкусу и они слижут и фосфат кальция. Мой расчет оправдался. Я давал белкам лекарство раз в день; и через два-три дня Куно совершенно выздоровел. С тех пор многих белок мне удалось излечить с помощью этого простого средства, хотя попадались и совершенно парализованные экземпляры, спасение которых казалось делом безнадежным. Я стал регулярно раз в неделю давать своим белкам сладкое молоко с добавлением фосфата кальция и тем самым решил важнейшую проблему в содержании белок. (Те белки, которые могут регулярно лизать лесную почву, обычно не выказывают признаков паралича.)
К весне следующегогода я соорудил, еще одно дупло для белок, но они пока что им пренебрегали, продолжая спать вместе в своем прежнем гнездышке. Через какое-то время я заметил, что у Кинги вроде бы выросло брюшко, да и носиться она стала меньше прежнего, а переднюю лапку часто держала у сердца. Затем я вскоре увидел, что Куно спит один в новом дупле, а на следующий день Кинга вышла из своего обиталища лишь под вечер. Живот у нее заметно опал, а кончики сосков стали ярко-розового цвета, и видно было, что все восемь сосков действуют. С тех пор она вообще выбиралась из гнезда лишь во второй половине дня, да и то на час-два, не больше. Супруг ее в эту пору отдыхал после обеда; к отпрыскам своим он даже не заглядывал.
Однажды Кинга не выходила из гнезда дольше обычного. Я заглянул в гнездо, и глазам моим предстало ужасное зрелище. Слишком поздно я понял, какую роковую ошибку допустил, неправильно подобрав белкам материал для гнезда: я положил им тонкую веревку, не разрезав ее на короткие части, в расчете на то, что белки сами перегрызут и измельчат ее. Но они этого делать не стали. Кинга до тех пор крутила и путала длинные обрывки, пока те плотным клубком не намотались вокруг ее шеи; мне с трудом удалось тонкими маникюрными ножницами расстричь их по одной. Детеныши тоже были опутаны веревочками, но их спасти я не сумел. Огорчению моему не было границ.
Два месяца спустя Кинга опять начала носить сено в гнездо, а лапку все чаще прижимать к груди. Однажды утром она не вышла из гнезда, а к вечеру уже послышался слабый писк бельчат. С этих пор Кинга снова стала появляться лишь в послеполуденные часы. Когда Куно впервые пришел переночевать вместе с детенышами, Кинга на следующий день перетаскала бельчат, держа их в зубах, в дупло самца. Прошло еще несколько дней, и малыши стали выходить из гнезда. Вначале они перемещались с ветки на ветку робко и неуверенно, но вскоре движения их сделались уверенными — они носились, прыгали, скакали, играли с матерью или забавлялись хвостами друг друга.
Беременность белок длится 38 дней, детеныши в течение 31 дня слепые, 5-6 недель они кормятся материнским молоком, а через 7-8 недель после рождения становятся самостоятельными. В годовалом возрасте белки уже способны к размножению.
У Кинги и Куно еще 4 раза рождалось потомство. К сожалению, самка погибла при очередных родах. Самца я подарил, а клетку переоборудовал для птиц.
