Дети блокады - Сухачев Михаил Павлович (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Война приучила их и к крови.
…Однажды группа дежурила на посту МПВО под руководством уже знакомой им строгой Наташи. По радио завыла сирена, предупреждая о вражеском налете. Но вместо бомбежки начался артобстрел. Это безошибочно определил каждый из ребят.
Взрывы снарядов крупного калибра раздавались где-то рядом. Наташа приказала всем лечь на пол. И вовремя приказала. Близкий взрыв основательно встряхнул соседний дом. Осколки выбитых стекол долетели до противоположной стены комнаты. Девушка выждала минут пять после последнего взрыва и скомандовала:
– Пошли!
Они прибежали к деревянному дому раньше всех. Пожарных еще не было. Ближайший от дороги дом, с проломленной стеной и изрешеченный осколками, уже занимался изнутри огнем.
Наташа увидела на клумбе перед домом лежащую женщину, в спине которой торчал кусок фигурно вырезанной доски, вырванной из перил крыльца. Ребята замерли от ужаса. К женщине кинулась одна Наташа.
– Что стоите? Помогайте! – скомандовала она, стаскивая с себя санитарную сумку.
Ребята стояли как вкопанные. Кроме Эльзы и Витьки, никто не приблизился к раненой.
– Эльза, бери ножницы, режь кофту! – сказала Наташа и стала готовить бинты.
Но едва Эльза коснулась кофты, пропитанной кровью, руки ее обмякли, она побледнела и стала медленно валиться на бок. Витька едва успел ее придержать.
– Медуза! – с упреком прошептала Наташа, глянув на Эльзу. – Давай, Витя, режь ты!
Виктор, до этого с ужасом смотревший на окровавленную кофту, теперь больше испугался того, что и о нем могут сказать так же. Не думая, он начал кромсать мокрую ткань неудобными медицинскими ножницами.
– Вытаскивай доску, а я заткну рану тампоном, – приказала Наташа.
Это уже было выше Витькиных сил. Он протянул трясущиеся руки к доске и замер.
– Не, я не могу, – еле пролепетал он.
Наташа глянула на его испуганное лицо.
– Тоже мне… Тогда держи тампон. Как только выдерну доску, закрывай рану!
Витька взял большой комок марли и, едва Наташа протянула руки к доске, зажмурился. Он отчетливо услышал, как хлюпнула рана, и на ощупь опустил тампон, тотчас ощутив на руках теплую жидкость.
– Куда ты, левее! Пусти! – Наташа отдернула его руки.
Виктор открыл глаза. Первое, что он увидел, – это свои руки, испачканные кровью. Он боялся ими шевельнуть, не то что вытереть, ведь это была настоящая человеческая кровь.
Наташа левой рукой прижимала тампон, а правой разворачивала бинт поперек спины женщины. Ее руки были тоже в крови, но орудовала она смело. И тогда, глядя на ее ловкие руки, Витька вдруг успокоился: страх исчез.
– Ну, а приподнять-то ее ты сможешь, мужчина? – с упреком прикрикнула Наташа.
Витька вскочил, схватил женщину за плечи и довольно резко приподнял ее.
– Эй-эй, Витя, осторожно! – спохватилась девушка.
Она еще не успела закончить перевязку, как вскоре возле них появились люди с носилками.
Кто-то спросил:
– Что с девочкой?
– Ничего, это наша. Дайте нашатырь, – попросила Наташа. Потом, завязав бинт, добавила: – Всё. Кладите женщину на носилки, – и поднялась.
Встал и Витька, не зная, что делать с окровавленными руками.
– На-ка, оботрись. – Девушка протянула кусок марли. – Ничего, Витюш, привыкнешь, это первый раз страшно. Надо привыкнуть. У нас другого выхода нет. Война.
Да, они привыкали, мужали, хотя мальчишество все равно проявлялось в азарте, непоседливости, вездесущности и еще, пожалуй, в непонимании, в неверии, что бомба или снаряд могут разорвать любого из них на куски.
Глава 9
В один из первых дней октября, на редкость теплого и солнечного, по инициативе Александры Алексеевны, группа женщин со своими детьми собралась под Купчино за капустой. Кто-то принес весть, что там, на колхозном поле, перегороженном вдоль и поперек колючей проволокой, осталось много капусты. Кое-кто высказывал опасение, что поле может оказаться заминированным. Но подгоняло только что проведенное третье снижение норм выдачи продуктов, и люди любой ценой стремились добыть съестное, тем более овощи.
Виктор не хотел ехать. К тому же он со вчерашнего дня носил новые ботинки, выданные в штабе МПВО, которыми успел натереть большие волдыри. Но мать была неумолима: привезти капусты меньше всех соседок на свою большую семью ей не позволял страх перед надвигающимся голодом.
«Десант» человек в двадцать пять благополучно добрался до кольца 39-го трамвая в конце Международного проспекта. Но тут их встретил военный патруль, который, узнав о цели приезда, предложил им подобру-поздорову повернуть обратно. Кто-то из женщин знал к станции Купчино другой путь – проселками. Сделав вид, что возвращаются, горожане скрылись за домами, но вскоре свернули на узкие пыльные тропинки, идущие между огородами.
Капустное поле неожиданно открылось за мелким, густым кустарником молодой ольхи. Отливающие белизной ряды капусты уходили далеко, почти до насыпи Октябрьской железной дороги. Они манили своим изобилием и щедростью.
«Десант», словно по команде, кинулся к полю бегом, на ходу разворачивая мешки. С сочным хрустом отламывались корневища. Сначала брали от края все, что попадется. Потом стали выбирать кочаны покрупнее, покрепче и даже покрасивее.
Стоговы быстро заполнили два мешка. С выражением мученицы глядела мать на необъятное поле «ничейной» капусты, которой, скорее всего, суждено погибнуть под снегом или в мясорубке взрывов бомб и снарядов.
С набитыми мешками горожане потянулись в обратный путь.
– Ма, пошли быстрей! Все уже выходят на дорогу, – попросил Витька, пытаясь взвалить на плечи тяжелый мешок с капустой.
Но Александра Алексеевна стояла, о чем-то думая. Потом решительно сдернула одну из юбок. По крестьянской привычке она носила их сразу две-три. В мгновение ока затянула резинку на поясе до отказа и стала набивать кочаны в получившийся мешок.
То, что взвалила на себя женщина, пожалуй, было под силу только здоровенному мужику. Небольшого роста, но крепкая, жилистая, мать почти скрылась между двумя огромными, свешивающимися спереди и сзади мешками. Она шла быстро, и Витька едва поспевал за ней, согнувшись под тяжелой ношей. Он видел только пятки резиновых бот матери, проворно мелькавшие впереди.
Шел мальчик с трудом. Проклятые жесткие ботинки сдирали кожу с пяток.
– Ма, я не могу: больно ноги!
– Потерпи, скоро подойдем к трамвайной остановке.
– Ма! Ну, ма! Я больше не могу! Я сейчас все брошу, – чуть не плача, заныл Витька снова.
– Чтоб тебя! Разуйся, ирод, иди босиком!
Витька проворно снял ботинки и повесил их на шею. Идти стало легче. Но догнать остальных им не удалось. Когда Стоговы подошли к остановке, все уже уехали. Пришлось дожидаться следующего трамвая.
Возле Дома культуры имени Ильича при заводе «Электросила» трамвай остановился из-за воздушной тревоги. Пассажиры поспешно высаживались и бежали к домам.
Виктор видел, как их соседи из предыдущего трамвая кинулись к пятиэтажному дому с громадной аркой посредине. Он тоже метнулся за ними, но Александра Алексеевна окликнула и велела захватить с собой мешок.
Бомбы начали рваться еще до того, как они с матерью достигли середины улицы. Витька видел, как при первом взрыве мать упала среди мешков и, волоча их, поползла к тротуару. Он сделал то же самое.
Теперь было ясно, что им не успеть к арке, где укрылись все остальные. Бомбы уже начали взрываться вокруг. Трудно было понять, что бомбили фашисты: завод, райсовет, Дом культуры или железнодорожный виадук, перекинутый над Международным проспектом.
При каждом взрыве Александра Алексеевна припадала к земле, но потом упорно, словно солдат на поле боя, ползла и тащила за собой громадные мешки. Она доползла до угла забора завода «Электросила», быстро откинула крышку большого мусорного ящика, покрытого белой известью, потом подскочила к Витьке, схватила мешок.
– Быстрее в ящик! – скомандовала она и следом за сыном нырнула туда же, прикрывшись крышкой.
