Четверо детей и чудище - Уилсон Жаклин (книги полностью бесплатно txt) 📗
Показали отрывок из сериала: семья отправляется в зоопарк, и всё идет не так. Мама с папой ругаются, дед брюзжит, девчонка лет четырнадцати дуется, ее брат тоже не в духе – и только Полли (наша Моди!) весело скачет. Она машет животным в клетках, и – операторский трюк – все звери машут ей лапами в ответ.
– Обожаю этот момент, – сказала ведущая. – И обожаю Полли-Уолли, которую бесподобно играет маленькая Моди Хартлпул. Иди сюда, помаши и нам тоже, Моди.
Моди бережно подвели к дивану, на котором сидели ведущие. Они помахали ей – и Моди вежливо помахала в ответ, хотя вид у нее был немного растерянный.
– Мы так рады, что ты пришла к нам в гости, Моди, – сказал мужчина. – Весело было снимать кино в зоопарке?
Моди кивнула.
– А какое животное тебе понравилось больше всех, Моди? – спросила женщина.
– Бизьянка! – сказала Моди. – Смешная бизьянка в песке.
– В песке, Моди? – ведущий засомневался.
– Я знаю! Моди про сурикатов говорит! – уверенно сказала женщина. – Мне они тоже нравятся, Моди, такие лапочки.
– Кто и правда лапочка, так это наша Моди, – улыбнулся мужчина. – Тебе нравится сниматься в «Семейке Дудл», Моди?
– Ага, – кивнула Моди.
– А как тебе удается запоминать все свои слова? – спросил мужчина.
Моди задумалась.
– Говорю что в голову придет, – сказала она.
– Ну что ж, по-моему, у тебя это очень здорово получается. Как ты думаешь, когда вырастешь, тоже будешь актрисой?
Моди кивнула.
– Желаем тебе дальнейших успехов, зайчик. Спасибо большое, что побеседовала с нами, Моди. Помашем еще разок на прощанье?
Оба замахали, улыбаясь до ушей, а Моди мило улыбнулась и от избытка вежливости помахала сразу двумя руками.
Когда Моди выскочила из кадра, ведущие умиленно поахали, а мы все, ужасно гордые, кинулись ее обнимать.
– Молодец, Моди! – похвалила Наоми. – Ты наша маленькая звездочка. – Потом она посмотрела на Шлёпу: – А теперь пора вспыхнуть нашей большой звезде.
Мы спустились на частную парковку, где Бульдог как раз выгуливал щенка Громилу. Кошка Кроха и шиншилла Обезьянка спали в машине, свернувшись клубочком, каждая в своей переноске, а попугай Горлан, сна ни в одном глазу, вовсю горланил.
– Эта птаха, дай ей бог здоровья, поет еще громче вас, Шлёпа, – сказал Бульдог. – Посидел с ней в машине, так у меня чуть крыша не поехала.
– А я громко пою, да? – удивилась Шлёпа.
– Сдается мне, вы можете всю арену «О2» без ушей оставить, и микрофон без надобности, – засмеялся Бульдог.
– Пора ехать. Сегодня у нас просто ни минуты свободной, – заторопилась Наоми.
– Мы едем на «О2» – на огромный стадион, где все звезды выступают? – спросила Шлёпа.
Наоми и Бульдог рассмеялись, как будто она остроумно пошутила.
– И что, я там петь, что ли, буду? – продолжала допытываться Шлёпа.
Наоми достала из сумки листовку с надписью «Шлёпа» большими «рваными» буквами и фотографией девчонки в экстравагантном серебряном костюме и серебряных туфлях на высоком каблуке. Девчонка сжимала в руке микрофон и пела во все горло, откинув назад голову.
Шлёпа уставилась на фотографию. Она впервые при нас лишилась дара речи.
– У тебя концерт сегодня в полвосьмого, – сказала Наоми.
– А билетов много продано? – шепотом спросила Шлёпа.
– Все до единого. Двенадцать тысяч.
Мы все захлопали глазами.
– Двенадцать тысяч человек – и все они придут, чтобы на меня посмотреть! – пробормотала Шлёпа. – Я точно богатая и знаменитая! Знаменитее Розалинды, и Робби, и Моди! Класс!
Это было что-то необычайное – к арене «О2» стекалась толпа народа, и все шли на концерт нашей Шлёпы. Заметив нашу машину, люди начали скандировать: «Шлёпа! Шлёпа! Мы любим Шлёпу!»
Шоферу Бобу пришлось потрудиться, чтобы подъехать к служебному входу, а Бульдогу и целой орде охранников – потрудиться еще больше, чтобы в целости и сохранности доставить нас (и всю нашу живность) из машины в здание. Нас вели по лабиринту коридоров, и всю дорогу работники арены, все в одинаковых футболках, улыбались, кивали и желали Шлёпе удачи.
Нас привели в просторную гримерку. Там было огромное зеркало и стойка с роскошными сценическими костюмами – серебряными, и вырви-глаз-розовыми, и канареечно-желтыми, и алыми, и черными кружевными, – и ко всем были подходящие по цвету туфли на каблуке.
– Мои костюмы! – повторяла Шлёпа, поглаживая наряды и поочередно влезая в туфли.
Еще там был стол с затейливыми крошечными тортиками со сливочным кремом, и каждый – под цвет одного из Шлёпиных костюмов: с ванильным кремом и серебряными бусинками; розовый с малиной; желтый ананасовый с вишней; c маленькими яркими клубничинами; и темный черносмородиновый, посыпанный радужной крошкой.
– Вкуснятина! – И Шлёпа умяла один тортик в три хороших укуса.
Еще в гримерке были мягкие кожаные диваны и специальная большая клетка, куда Моди посадила свою шиншиллу. Мой котенок и щенок Робби бегали по комнате и играли друг с другом в салочки. Для попугая Горлана в углу поставили огромную золоченую клетку. Он прыгнул на жердочку и заголосил: «Шлёпа, Шлёпа! Мы любим Шлёпу!»
– Любит меня, – захихикала Шлёпа. – Они все меня любят.
– Время поджимает, Шлёпа. Пора бы начинать готовиться, – поторопила Наоми.
Шлёпа села перед большим зеркалом, пришла девушка-визажистка в синем комбинезоне и стала ее красить: подвела глаза, нанесла блестки на щеки и нарисовала ярко-красные губы бантиком. Мы завороженно смотрели, как Шлёпа меняется на наших глазах. Даже Робби рот разинул.
– Моди тоже блестючки! – сказала Моди, и визажистка намазюкала ей кончик носа.
– Какой костюм первым наденете, Шлёпа? – спросила девушка.
– М-м-м, пусть будет серебряный. – Шлёпа еле шевелила губами – боялась смазать помаду.
Визажистка зачесала короткие Шлёпины волосы назад, приладила здоровущий хвост такого же в точности темного оттенка, а на висках прицепила маленькие серебряные заколки. Потом Шлёпа ушла за шторку мерить серебряный костюм.
– Вот зараза, тугой, как резина! – пожаловалась она. – Не могу влезть!
Она целую вечность возилась за шторкой – но когда вышла, мы все зааплодировали. Я переживала: костюм был очень открытый, практически как купальник, а Шлёпа у нас крепышка, но оказалось, он ладно скроен, утягивал ее где надо и в целом очень стройнил. На Шлёпе были сногсшибательные колготки в сеточку и серебряные туфли на каблуках. Она продефилировала по гримерке, руки на бедрах, помахивая хвостом на затылке.
– Шлёпа, ты и впрямь как звезда, – восхитилась я.
– Я звезда и есть! – подтвердила Шлёпа.
– Звезда, звезда, звезда! – прокаркал попугай, и Шлёпа отвесила ему поклон.
Тут постучали в дверь.
– Пять минут до выхода, мисс Шлёпа! – крикнул кто-то из рабочих сцены.
– Ой-ёй! – испуганно сказала Шлёпа. И словно вдруг опять стала маленькой девочкой.
– Все будет хорошо. – Я взяла ее за руку. Рука была ледяная. Шлёпа вцепилась в меня.
– Ты же читала книгу, Розалинда, – зашептала она. – С желаниями всегда облом выходит?
– Не будет никакого облома, – сказала я, хотя у самой от нервов крутило живот.
Шлёпа начала распеваться, смотрясь в зеркало, поворачиваясь так и эдак, будто все не могла поверить, что серебристая рок-звезда в отражении в самом деле она.
Потом пришли Бульдог с охранниками и проводили ее за сцену. Нас с Наоми, Робби и Моди по другому коридору отвели на специальные места в зале. Публика при нашем появлении зашевелилась. Люди взволнованно произносили наши имена и вытягивали шеи. Затем свет погас, заиграла музыка, и все в ожидании повернулись к сцене. Было так темно, хоть глаз выколи, и я вдруг подумала: а на улице тоже уже темно?
Я сжала кулаки.
– Только бы еще не стемнело! – зашептала я. – Только бы Шлёпа успела выступить. Пусть подольше не темнеет, пожалуйста!
Раздалась барабанная дробь. Большой прожектор высветил на сцене круг, а в самой его середине была Шлёпа – улыбалась залу, голова набок, рука на бедре. Зрители одобрительно зашумели и встретили звезду шквалом аплодисментов.
