Цирк приехал! - Аронов Александр (книга регистрации TXT) 📗
У Борьки, помимо рези в желудке, болели скулы. Он усиленно вырабатывал любезную улыбку, без которой было совершенно не обойтись. («Японец ждет противника, любезно улыбаясь».) Руки покраснели и распухли. («Самурай бьет всегда краем ладони со стороны мизинца».) Для того чтобы край ладони стал «упругим и твердым, как дерево», Борька целыми днями стучал им без устали по парте, по столу, по стенам. Но рука пока не становилась «стальной».
Влас добился больших успехов. Он мог ребром ладони забить маленькие гвоздики и легко перерубал небольшие веточки на деревьях. Это только укрепляло веру в могущество великого Кара-Ашикага, автора книги «Жиу-Житцу».
На крышу тяжело опустился Фрушка. Он держал в клюве какой-то предмет.
— Фрушка! Фрушка! — поманил птицу Влас. — Что принес? Дай сюда! Дай!
Грач неохотно перелетел к нему и раскрыл клюв.
— Смотри, Борька, крестик! Крестик у кого-то уворовал! И не стыдно тебе? Вор! Вор!
— Вор-р-р! Вор-р-р! — согласился Фрушка.
— Где стащил?
Фрушка забавно наклонил голову: «А вам какое дело?»
— Вот видишь, тебе подарочек есть, Столпник несчастный! — сказал Влас и перебросил крестик Борьке.
— Господи, — прошептал и почему-то побледнел Борька.
— Ты чего? — удивился Влас.
— Господи! Господи! Ты понимаешь, что Фрушка наделал? — застонал Борька. — Теперь всю жизнь чужой крест на себе придется нести.
— Чего мелешь? Какой крест?
— Чужой! — испуганно бормотал Борька. У Влас насторожился:
— Да в чем дело-то? Говори толком!
И Борька рассказал. Есть примета такая. Никогда нельзя крестики подбирать: все несчастья, болезни от того, кто крестик потерял, к тебе перейдут.
— Вот отец покойный, к примеру, подобрал крестик — и сразу потерял работу. Значит, тот, кто крест обронил, а может, и специально подбросил, был безработным. Это уж точно. Мать не стала бы врать. Потом мать померла, а отец женился на мачехе. А если бы не она — до сих пор жил бы. Вот сколько несчастий, и все из-за одного крестика! Христом-богом прошу, давай выкинем крестик этот несчастный, пока не поздно!
Напрасно Влас пытался доказать Борьке, что крестик в его несчастьях ни при чем, но выкинуть крестик согласился охотно:
— Подумаешь — делов!
Выйдя из ворот, Влас хотел сразу выбросить крестик, но его остановил Борька — навстречу шел Валька Кадулин с большой бутылью темного раствора в руках.
— Вирфиксу ни слова! — шепнул Борька. — И вообще никому. Сглазить могут!
— Э-эх, темнота! — процедил сквозь зубы Влас.
— Вы куда? — спросил Вирфикс, громко сося конфету. — Ирисок хотите?
— За кудыкину гору! — рассвирепел не на шутку Борька. — Не кудыкай! Дорогу перебьёшь!
— Пошли со мной на рынок к отцу. Я ему проявитель развел. Батька нас всех вместе сфотографирует. Может, денег на пирожки с требухой даст! Пошли?
Предложение было заманчивым. Борька подмигнул Власу. Где, как не в толчее на рынке, крестик удобно выбросить!
— Пошли!
На рынке было людно. Протиснувшись между рядами, ребята прошли в самый конец рынка к «фотоателье Гранд-Электро», как важно именовал Валька предприятие отца. В небольшом закутке у забора висели простыня — «нейтральный фон» и две картины, написанные маслом на грубых холстинах.
На первой картине был изображен всадник в черкеске, с обнаженной кривой шашкой в руке и с дыркой вместо головы. Он ловко сидел на взмыленном коне, который, выпуская клубы дыма из ноздрей, несся по снеговой вершине Эльбруса. Кому же не захочется, зайдя за холстину, вставить лицо в дырку? Вряд ли найдешь мальчишку на земном шаре, который отказался бы от такого снимка. Особенно если внизу будет стоять подпись: «Привет друзьям из Пореченска!»
А чем плохо сняться в костюме морского волка за штурвалом парусного фрегата, который бесстрашно бороздит океан, невзирая на шторм в двенадцать баллов. А внизу подпись: «Смотри на копию, но вспоминай оригинал!»
Фотограф был занят. Накрывшись черным покрывалом, он утонул головой в огромном ящике, стоящем на треноге. Аппарат был направлен на «нейтральный фон».
На табурете перед простыней сидела жирная белесая девица с испуганными глазами. Казалось, она боялась, что из аппарата сейчас прямо на неё выскочит поезд на всех парах.
Расфранченный толстый деревенский парень, стоящий, сзади неё, самодовольно и напряженно улыбался. Рука его опустилась на плечо подружки.
— Жених и невеста! — тихо прокомментировал Валька.
— Мы на минутку, — сказал Борька. — Жди нас!
Не успел Валька и глазом моргнуть, как оба приятеля скрылись в толпе.
Ребятам все время казалось, что за ними следят. Борька ужасно нервничал. Друзья стояли у телеги, на которой сидел совершенно голый чумазый цыганенок с большим ломтем арбуза в руках. Мальчонке было явно не до ребят: плача, он отгонял от себя рой мух.
Борька огляделся по сторонам и шепнул:
— Бросай!
Влас опустил руку в карман за крестиком, но его остановил Борька.
— Стой! Идут!
К телеге приближалась шумная толпа цыган. Пришлось искать новое место.
Ребята подошли к молочным рядам и уже пристроились было у пустой деревянной стойки, но им помешала босая и грязная старуха нищенка. Вынув из кармана рваной кофты корку хлеба, она начала макать её в лужицу пролитого на стойку молока…
Крестик Влас выбросил в самой толкучке у зеленных рядов. Борька стоял рядом. Он почувствовал, как Влас запустил руку в карман, вынул крестик и выпустил его из рук.
— Все в порядке.
— Ну, и слава богу…
По дороге в ателье ребятам попались Ромка и Петька. Лицо Ромки было заревано.
— Наше вам с кисточкой! Что с тобой?
Ромка не ответил. Губы его задрожали, и он всхлипнул.
— Проигрался он… — сказал Петька.
— Как — проигрался? Где? Ромка заплакал громче.
— Его мать моей матери тридцатку должна, — пояснил Петька — Просила Ромку отнести. Вот и проигрался… Я говорил ему — не играй! Полтинник один остался.
— Да где проигрался-то?
— Здесь; на рынке… — всхлипнул Ромка. — В три листика.
Ребята втиснулись в плотный круг зевак, столпившихся перед сидящим на корточках мужчиной лет сорока. Среди любопытных стояли в разных местах Ноздря и Чума. Мужчина держал в руке три карты: даму, валета и туза.
— А ну, кто разбогатеть желает? Давай сыграем! Без обмана! Ставь на туза! Следи за тузом! — предлагал он гнусавым голосом пареньку в железнодорожной форме. — Твой рупь, мои три! Рискую! Ставь на туза!
— Ставь рупь, не бойся! — подзадоривал парня Ноздря. — Не бойся, что ставки такие. Зато много выиграешь!
Парень положил на землю рублевку. Вытащив из-за пазухи мятую трешку, мужчина бросил её рядом с рублем.
— Теперь следи за мной!
Мужчина показал карты, а потом бросил их перед собой картинками вниз.
— Куда попал туз?
— Налево! — ответил парень.
— Верно, налево! Твои деньги! — вздохнул мужчина, передал парню выигрыш и тут же предложил: — Сыграем ещё!
— Ставь на все! — шептал парню в ухо Чума. — Видишь, везет тебе! Я тоже вон сколько деньжищ выиграл. Вот — гляди!
— И меня так подначивали, — шепнул ребятам Ромка.
— На сколько ставишь? — прогнусавил мужчина.
— На все!
— Правильно! — похвалил Чума.
— И меня так хвалили! — горько вздохнул Ромка.
— Согласен! Разоряй меня! Твои четыре — мои четыре!
Гнусавый накрыл деньги камешками.
— Куда попал туз? — спросил он, раскинув карты. Борька с Власом видели точно, что туз лег налево.
— Налево! — ответил парень.
— Переверни карту! — предложил мужчина. Налево оказалась дама.
— Ну что ж, давай отыгрывайся! — посоветовал парню Ноздря.
Парень поставил и проиграл снова. Игра продолжалась. Борька внимательно следил за руками картежника.
— Я, кажется, понял, в чем тут дело, — задумчиво шепнул он ребятам. — Один такой фокус в цирке есть. Мне его Андрон с Никитой показывали. Тут все дело в ловкости рук. Дай-ка сюда полтинник твой!
