Специальный приз - Ампелонов Александр Львович (чтение книг TXT) 📗
На третий раз, когда Саня включил магнитофон, мы затянули песню всем ансамблем. Распелся даже Юрик, который раньше говорил, что на его голос мы можем не рассчитывать.
На середине второго куплета в прихожей раздался звонок. Открыв дверь, я увидел соседку, которая живет на этаж выше. Она смотрела на меня, как на ненормального.
— Леня! Что у вас происходит?
— Репетиция, — не подумав о последствиях, признался я.
— Очень прошу вас потише. У меня спит малыш.
Репетицию пришлось прекратить. Саня перемотал пленку и включил воспроизведение. В записи песня выглядела совсем не так, как в момент исполнения: бас-гитару было совсем не слышно, моя гитара звучала невпопад: то забегала вперед, то отставала от голоса.
— Ничего! — успокоил нас Юрик. — Просто записалось плохо.
— Конечно! — поддержал его Игорек. — У настоящего ансамбля пять микрофонов, а у нас — один.
Я молчал. Мне было совершенно ясно, что тут дело не в микрофонах.
В весенние каникулы мы репетировали у Сани. Каждый день по четыре часа. Сане, как всегда, повезло: его соседи и сверху и снизу с утра до вечера на работе. К тому же играли мы негромко, только с двумя усилителями. Когда к усилителю подключался Саня, Игорек сидел без дела, и наоборот. Без передышки трудился только я: в бит-группе ритм-гитара главный инструмент — она должна играть всегда.
Ошибок с каждой репетицией мы делали все меньше и меньше, пальцы бегали по грифу почти автоматически, и петь можно было в полный голос, без оглядки на гитару. Вот только звук… Без третьего усилителя ансамбль звучал совсем не так, как на кассете, которую мы записали на первой репетиции. Но у меня репетировать было нельзя: в тот же день вечером соседка нажаловалась маме, а вынести «Ригонду» из дома при всем желании было невозможно.
Кончились каникулы, а с ними и наша счастливая жизнь. Репетировать опять было негде. Уроки мы кончаем в два, Санина мать возвращается домой в три. Разучивать песни, не подключаясь к аппаратуре, на простых гитарах при ней можно сколько угодно. Но демонстрировать ей, как выглядит наш ансамбль, когда играет через усилители, Саня пока не хотел, чтобы не испугать. Обижаться на него было глупо. Достаточно того, что у Сани лежала вся наша аппаратура, в том числе гитара Игорька, который так и не решился объявить дома, что мы купили ему инструмент.
— Давайте репетировать в школе, — предложил Игорек.
Мы сидели после уроков в кабинете географии. Все форточки были открыты настежь, по классу разгуливал весенний ветерок.
— Где? В актовом зале? — спросил я.
— Нет, прямо здесь…
— Так Маргарита тебе и разрешит! — махнул рукой Саня.
— Она не узнает. У нее сегодня выходной, — заметил Юрик.
Мы переглянулись: упустить такой случай было бы непростительной глупостью.
— А как же инструменты? — все еще сомневаясь, спросил я.
— За инструментами сбегаем. Сперва мы с Саней, а потом вы, — выпалил Игорек. Он наверняка продумал весь этот план заранее.
В ту же минуту Саня с Игорьком для экономии времени выпрыгнули в окно и помчались по домам.
Через полчаса все было готово к репетиции. Гитары мы передали в окно, а усилители Саня совершенно спокойно пронес через главный вход. Не было Игорька: он побежал домой за медиатором и пропал.
— Давайте играть без «соло», — предложил Юрик. Он уже привязал свой барабан ремнями к стулу и просто сгорал от нетерпения.
Мы подключили инструменты. Усилители Саня определил на учительский стол, магнитофон — на первую парту. Юрик сыграл дробь и громким голосом объявил:
— Выступает вокально-инструментальный ансамбль «Визит».
Мы сыграли «Только ты», потом песню о Москве, которую выучили за последнюю неделю.
Пока не было Игорька, все шло как по нотам. Гитары играли не очень громко, а ударник издалека можно было принять за репетицию барабанщиков.
— Смотри, кто идет! — оборвав мелодию, крикнул Юрик.
Мы бросились к окну. По сухой асфальтовой дорожке вдоль девятиэтажки вышагивал Игорек, грязный, как бульдозер. Домой он побежал коротким путем — через стадион — и, наверно, провалился в лужу. А рядом с ним шел Витя. Они тащили какой-то продолговатый предмет непонятного назначения…
— Это колонка, — догадался Саня, — ватт на двадцать, не меньше.
— Зачем? — спросил я.
Ребята молчали. Ни один из наших усилителей потянуть такую мощную колонку не мог.
Витя с Игорьком повернули к школьному крыльцу. В руках у них, кроме колонки, ничего не было.
Загадка объяснилась просто. Усилитель, как и у нас, был спрятан в колонку.
Когда Саня подключил свой бас через новую аппаратуру, я понял, что сегодня наша репетиция добром не кончится. Зрители не заставили себя ждать. Как только мы начали играть, в коридоре собралась толпа: мальчишки из шестых, седьмых и даже старших классов. Нам пришлось запереть дверь ножкой стула. Под напором публики засов отчаянно скрипел, и оставалось гадать, что случится раньше: развалится стул или отлетит дверная ручка.
— А почему вы без микрофона поете? — поинтересовался Витя, когда мы сыграли весь наш скромный репертуар из трех с половиной песен.
Мы с Саней переглянулись. Я понял, что Игорек не предупредил Витю о том, что репетиция у нас нелегальная.
Витя ждал, не понимая, почему вышла заминка. Чтобы не огорчать гостя, нам пришлось пойти на риск.
— Играем «Любовь нельзя купить», — объявил Игорек.
— Ты что? Я слов не знаю, — возразил Саня.
— Ничего, я один спою, — настаивал Игорек.
Я пожал плечами. В исполнении битлов эта песня была всем нам хорошо знакома, но партии-то Игорек показал всего три дня назад. Твердо я успел выучить только куплет, а припев, где сложные минорные переходы, мне освоить так и не удалось.
Но Игорек был неумолим. Ему во что бы то ни стало хотелось показать Вите именно эту песню. Юрик затопал ногой, задавая всей группе ритм, и песня понеслась, легкая, быстрая, как белоснежный катер на голубой глади. Войдя в азарт, Игорек выкрикивал английские слова все громче и громче, песня разлетелась по всей школе.
Стул, пошатываясь, начал медленно скользить вниз, освобождая ручку. Я кинулся спасать «плотину», но было уже поздно.
Дверь распахнулась.
Заметив Витю, публика остыла: все считали, что мы заперлись в классе без взрослых.
— Куда ломитесь! Не видите, репетиция! — крикнул Игорек и попытался закрыть дверь.
— Потише толкайся! — возмутился наш старый знакомый — долговязый.
— Вы нас на репетицию не пускали, и мы вас не пустим, — твердо заявил Игорек, выталкивая долговязого в коридор. Тот почти не оказывал сопротивления.
— Что здесь происходит? — вдруг послышался в коридоре голос ботаника.
Толпа моментально растаяла.
Евгений Васильевич окинул взглядом класс.
— У нас репетиция, — виноватым голосом объяснил Игорек. — А ваши ребята чуть дверь не сломали.
— А кто вам разрешил здесь репетировать? — строго спросил Евгений Васильевич.
Мы молча очистили помещение. Витя покраснел, как девчонка. Мне было до ужаса неловко, что по нашей вине он оказался в таком глупом положении. Мы вышли на улицу. Заливая двор нежным розовым светом, клонилось к закату солнце.
— Ну как, вам понравилось, как наш ансамбль поет? — спросил Игорек.
— Вернее, кричит, — усмехнувшись, уточнил Витя. — Голос у тебя неплохой, а ты рычишь, как лев. Петь нужно в раскладку на голоса.
— Что же нам, совсем играть не стоит? — огорчился Саня.
— Все зависит от вас.
— Мы научимся, вы только нам покажите, как на два голоса петь, — с мольбой в голосе попросил Игорек.
— Показать-то покажу, — с некоторым сомнением согласился Витя. — Только это непросто. Вы в хоре когда-нибудь пели?
— Пели, — кивнул Игорек. — А Ленька даже по телевизору с Локтевским хором выступал.
— Ну, тогда вам полегче будет. При раскладке голоса идут в терцию. Если основная партия начинается с «до», то второй солист поет с «ми»…
— А вы нам на какой-нибудь песне объясните. Так легче, — попросил Игорек. — Например, «Любовь нельзя купить».
