Тебе посвящается - Бременер Макс Соломонович (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
– Давайте поэтому поборемся с разболтанностью отдельных учащихся на переменах, – сказала Зинаида Васильевна.
Румяная девочка в накрахмаленном фартуке, с толстой холеной косой – председатель совета дружины – записывала речь Зинаиды Васильевны в тетрадь. Валерий смотрел на нее, и ему отчего-то было жаль аккуратную девочку, хотя ругала Котова как раз его.
– По просьбе Саблина, – говорила Котова, – секретарь комитета комсомола Гайдуков и я беседовали с Костяшкиным и Шустиковым, которых Саблин считал обидчиками малышей. Но он подозревал их зря. Костяшкин сейчас по всем предметам успевает, дисциплина у него прихрамывала в прошлом. А Шустиков и вообще паренек скромный; он, правда, далек от коллектива, однако стоит его, пожалуй, принять в комсомол – это его втянет в коллектив. Ни о каких проступках этих ребят нам никто не сообщал – не то что о «бедном мальчике» Хмелике, который попал снежком в тот самый класс, где учится его вожатый Саблин! Какие Саблину надо из этого извлечь уроки?..
Дальше Валерий некоторое время не слушал. К чему? Какие можно извлечь уроки из того, чего на самом-то деле – он знает – в жизни не было?.. Он только следил с полусонным любопытством за движением руки председательницы совета дружины: кажется, много уже написала...
Потом Зинаида Васильевна возвысила голос. Валерий заставил себя прислушаться.
– Саблин не смеет этого утверждать... У нас некому и некого бояться! У нас замечательная школа, из которой вышли такие всем известные люди...
И она назвала действительно славные имена людей, которые окончили 801-ю школу в предвоенные годы.
– И это вымысел, товарищи, – заканчивала Котова, – что мы молчим о неблагополучии, опасаясь уронить себя в глазах района. Мы не молчим. Могу сказать для доказательства, что мы, например, вовсе не собираемся замазывать выходку Кавалерчика. Вся комсомольская организация будет обсуждать дело Бориса Кавалерчика, который пытался у нас сеять страх. – И тем ровным голосом, которым сообщают иногда особенно тревожные новости, Зинаида Васильевна пояснила: – Сегодня, во время урока географии в девятом «А» Кавалерчик крикнул: «Бомба!»
– И никто не испугался! – отчетливо, задорно добавила Лена Холина в наступившей тишине.
– В этом мы разберемся самым подробнейшим образом, – заключила Котова.
Тут поднялся со своего места Гайдуков.
– В сущности, – заключил Игорь, – тут все сказано. В поступке Кавалерчика мы, конечно, разберемся. Я лично думаю... – Секретарь комитета замолк, наморщил лоб и затем продолжал твердо: – Думаю, что достаточно будет обсудить проступок Бориса на комсомольской группе. Не вижу нужды, чтоб этим занималась вся комсомольская организация. Нет, по-моему, такой нужды. А вообще дисциплина у нас, к сожалению, хромает. Надо будет подтянуться. Об этом правильно говорили и Зинаида Васильевна и Саблин.
Больше никто не брал слова. Председательница совета дружины достала промокашку – такую же идеально чистую, гладкую и твердую, как ее форменный фартук, – прикоснулась ею к непросохшим строчкам, после чего бесшумно подула на них и спрятала тетрадь. Заседание кончилось.
В раздевалке Валерия остановил Игорь.
– Валер! – Он хлопнул Саблина по плечу. – Я что-то не уразумел, что ты сегодня отмочил. Мне показалось, ты поначалу в философию ударился, я и не стал слушать. Потом, смотрю, тебя Зинаида костит... Ты насчет чего толковал?
– Ладно, проехали семеро на одном колесе, – ответил Валерий пасмурно и пошел к дверям.
– Постой! – попросил Игорь.
Валерий обернулся.
Игорь минуту молчал, должно быть ища слова. Потом просто протянул Валерию руку.
– Брось, Валер, – сказал он негромко, – это дело перекурим как-нибудь.
Валерий не отвечал, с болью сознавая, что не может вот так, легко, простить Игоря и дружить снова, ничего не затаив.
– Будь здоров, – пробормотал наконец Валерий и, на мгновение сжав протянутую руку Игоря в запястье, быстро пошел прочь.
Он шагал по переулку, и в голове вертелась одна мысль: «Игорь не друг, Игорь не друг!..»
Валерий не знал, что в действительности это не так.
Игорь ценил дружбу Валерия и ни в коем случае не желал ее терять. Он просто не всегда верил в серьезность и нужность занятий, на которые как секретарь комитета комсомола тратил немало времени. Случалось, что Гайдуков – порой лениво, порой ретиво – занимался делами, которые считал пустопорожними. Но Валерий не догадывался об этом.
И Валерий переживал крушение дружбы. Он то растравлял свою рану, то думал о другом, тоже невеселом. Неужели теперь начнут «казнить» Бориса?.. К чему?
Он был убежден, что Кавалерчик не может принести школе вреда. Не может, нет!
Валерий ощутил вдруг усталость; голова обрела вес, ноги стали ненадежно легки, – так бывает поздним вечером, после долгих часов труда, когда завтрашний день не обещает радостей. Тут его догнала Лена и окликнула:
– Саблин!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Лена, – сказал Валерий виновато, – я Макаренко не вернул. Ты извини. Завтра принесу.
– А хочешь, – ответила она, слегка задыхаясь (видно, запыхалась, догоняя его), – я тебе его подарю? Ты сегодня замечательно выступал! Я тебе это хотела сказать.
– Нет, серьезно?.. – спросил он, в одно время и просияв и оробев.
– Ты просто умник, вот кто! – энергично закончила Лена.
– Да нет... – запротестовал он. И, словно бы оправдываясь, добавил: – Ну, в самом же деле, такое безобразие у нас в школе творится! Хорошо бы, мы одни терпели, – главное, малышам от хулиганья достается!
– Вот их обязательно надо как-то защитить, Валерий... Что-то придумать. Пока наш комитет повернется... – Лена с досадой махнула рукой. – В общем, получается: на комитет надейся, а сам не плошай.
– Я, конечно, пока что плошаю, Лена, ты права, – сказал Валерий, принимая все на свой счет. – Но как, конкретно, быть? – Он, раздумывая, закусил губу.
– Сегодня уже поздно... – Лена помедлила немного. – Может, завтра вместе что-нибудь придумаем? Завтра ведь воскресенье.
Действительно, воскресенье. А он и позабыл... Обыкновенно же в субботу это часто вспоминается. Значит, завтра свободный день, и они с Леной увидятся не в школе!
– Давай, верно, попробуем придумать, – проговорил он, не выказывая радости. – Может, что получится...
Оставалось условиться, где они встретятся, но об этом Валерий стеснялся спросить. Он пробормотал только:
– У тебя телефон есть?
– Нет. А у тебя?
– Есть. В коридоре у нас. В общем, есть.
Он записал ей номер своего телефона, и Лена, прощаясь, пообещала:
– Я позвоню тебе завтра часа в два.
...С десяти часов утра Валерий стал бегать на телефонные звонки. Он не мог допустить, чтобы трубку снял кто-нибудь, кроме него. Вдруг у Лены в плане дня что-либо переменится, она позвонит не в два, а раньше, к телефону подойдет домработница соседей Алена и, не расслышав, как это с ней бывает, кого просят, скажет: «Таких нет. Частна квартира»... И Валерий без устали бегал в коридор на звонки.
До двух она не позвонила. В два Валерий, выйдя в коридор, в упор посмотрел на телефон, но тот был безмолвен. Валерий простоял возле него несколько минут, держа руку на трубке. Звонок не раздавался. Он снял трубку, услышал гудок: аппарат был исправен.
Валерий вернулся в комнату, присел. Посмотрел на часы – пять минут третьего. Тут он вспомнил, что Лена обещала позвонить «часа в два». Часа в два, а не в два часа! Значит, есть еще время.
Мать, лежавшая на диване с журналом, встала, потянулась и, лениво коверкая слова в длинном зевке, слегка посетовала себе под нос:
– Что-то ты сегодня, Валерик, неприкаянный какой-то... – Потом совсем другим голосом, озабоченным и внятным, она проговорила: – Надо тебе сегодня ушанку покупать. В кепке уже холодно, а прошлогодняя твоя зимняя – совершенно куцая; я вчера вынула из нафталина.
– Прохожу в кепке, – отозвался он беспечно.
