Чапаёнок - Могилевская Софья Абрамовна (книги бесплатно без TXT) 📗
— Хорошо, ты от рождения чернявый, на тебе копоти не видно. А я хоть белобрыс, да усов ещё не отрастил. А Василь Иваныч имеет усы белокурого оттенка, к тому же едет впереди, в самом дыму. Вот и получилась перемена. Чуешь?
В другой раз Чапаев проскакал уже из обозов вперёд, в голову дивизии. И опять недалеко от Мити. Тут он первый раз за время уральского похода столкнулся с Чапаёнком. А как взглянул на Митю, сразу осадил коня и молча поехал рядом.
— Митя… — не совсем уверенно спросил он, — ты?
Митя вспыхнул: товарищ Чапаев его узнал и при всех с ним заговорил. Он пошире расправил плечи и, стараясь быть солидным, ответил:
— А то кто же!
— Как это тебя сожгло… Страшно глядеть! — Чапаев сокрушённо покачал головой. — Ты бы маслицем помазал — полегче стало бы.
Тут Митя совсем расхрабрился:
— Да и вы, Василь Иваныч, тоже ничего себе стали… Даже усы почернели. Я давеча говорю: «Лёша, — говорю, — что наш Василь Иваныч, усы не покрасил ли?»
Чапаев засмеялся. Но ответить ничего не ответил. Стегнул коня и снова ускакал вперёд — туда, где сквозь огонь и дым двигались передовые сапёрные роты. Лопатами бойцы старались преградить путь огню. Ветер теперь гнал огонь уже на юг, в одном направлении с движением наступающей Чапаевской дивизии.
Ночной привал
Переход в этот последний день был вдвое длиннее обычного и несколько тяжелее…
Степной пожар остался позади, и много вёрст они прошли по выгоревшей, голой земле. Только ветер нёс следом за ними золу и пепел.
Пока шли горящей степью, врага не было видно. Но к вечеру стали появляться отдельные казачьи разъезды. Они маячили вдали. Иногда приближались на расстояние выстрела — и сразу исчезали.
Наконец был дан приказ — остановиться на привал. Теперь до Уральска оставался лишь один небольшой переход.
Митя, напоив буланого, еле добрёл до места, где расположился их взвод. Даже есть не хотелось. Измученный, он ткнулся в траву рядом с Алексеем. Его глаза сомкнулись — почти мгновенно он уснул.
И кругом вскоре всё замерло.
Густой, громкий храп поплыл в воздухе. Только дозорные, медленно прохаживаясь вдоль спящих цепей, бодрствовали в эту ночь.
Тревога!
Чапаёнок проснулся внезапно. Кто-то сильно и настойчиво тряс его за плечо.
— Чего? Пусти! Не тронь… — сонным голосом забормотал он, не в силах пробудиться, открыть глаза.
Голос Алексея донёсся как будто совсем издалека:
— Тревога…
— Тревога?!
Один миг — и сна как не бывало. Митя уже на ногах.
Послышались выстрелы.
Дз-з-з-зинь! — острый, тонкий свист. Пуля пролетела — ему почудилось: совсем близко, почти у самых волос.
Дз-з-з-зинь! — вторая.
Митя невольно пригнул голову.
— Лёша! — крикнул он.
Но никто не отозвался.
Скорей к коням! Вот они храпят, сбившись в кучу. Да разве сейчас, в темноте, найдёшь своего буланого? У коней дневальные, а все бегут куда-то. Но куда? Митя не может понять.
Отступают? Неужто отступают? Нет! Слышится команда:
— Приготовь гранаты! За мной!
Это командир Никита Томилин. И Алексей там, наверно.
Теперь Митя знает, что нужно делать. Отстегнув от пояса гранату, он бежит на голос своего командира.
Там невысокая холмистая гряда. Она тянется с востока на запад, смутно темнеет в сумеречной степи.
Туда и бегут все.
Теперь слышны только топот ног, прерывистое дыхание людей, изредка голос командира:
— За мной!.. Быстрее!
Вместе со всеми Митя полез на холм. Ноги скользят, он хватается свободной от гранаты рукой за траву.
Уже близка вершина гряды, её гребень. Очень важно занять эту высокую точку, раньше чем успеет добраться сюда враг.
— Ложись! — крикнул Томилин.
Все сразу бросаются на землю. Замирают.
Огонь гранатами!
Проходит несколько минут. Митя отдышался и поднял голову. Там, на востоке, нежно зеленела тонкая полоска неба. Чуть занималась заря.
Скорей бы солнце… Наверно, не так долго осталось.
И вдруг Митя увидел издали — прямо на них движется тёмная масса. Всё ближе, ближе… И вот уже слышен топот коней.
Казаки!..
Никита Томилин раздельно произнёс:
— Подпустить вплотную и без команды не стрелять… Гранаты наготове!
«Вплотную… — подумал Митя. — Всё-таки он смелый, этот Никита Томилин. Злой, а смелый. С таким не страшно…».
А вражья конница всё ближе.
Уже слышен храп коней. Видны бородатые лица. Кажется, сейчас наскочат, примнут…
Митя крепко сжимает в руке гранату. Весь он напружинился для рывка.
А справа на бугре вдруг затрещали пулемёты. Сначала один… потом второй… И тотчас же голос Томилина:
— Кто с винтовками, залпом!.. Огонь!
И видно — в казачьих рядах замешательство. Теперь только отдельные всадники несутся напролом.
Снова команда:
— Огонь гранатами!..
Митя вскочил. А ну-ка! Широко размахнувшись, он запустил под ноги коню «лимонку». Получайте, гады! Будете знать, как степь поджигать, колодцы травить… Раз!..
— Ещё гранатами!..
Схватив другую «лимонку», Чапаёнок выдернул из неё кольцо и швырнул навстречу врагу. Получайте на закуску! Два!..
В ту же минуту раздался оглушительный грохот. Взметая вверх глыбы земли, на верхушке гряды взорвался снаряд.
Что-то ударило Митю в спину. Взмахнув руками, он упал навзничь и покатился вниз, под откос.
Он уже ничего не чувствовал и не видел. Он не знал, как одна за другой лавы белоказачьей конницы, встреченные огнём чапаевских частей, поредевшими возвращались вспять.
Он ничего не видел и не слышал. Он лежал тихий, неподвижный, раскинув по траве руки.
Где Чапаёнок?
Шесть часов длился бой. К полудню белоказаки отошли на восток, за город Уральск. И только тогда Алексей хватился Чапаёнка.
— А где же Митя? Чапаёнок где, не видели? — спрашивал он, вытирая потный лоб.
Ещё в самом начале боя убили пулемётчика Стёпу Гаврилова, и Алексей его заменил. До конной разведки Лёшка был пулемётчиком и так умел строчить, что хвалился, будто имя своё может выписывать пулемётными очередями.
Все шесть часов сражения он провёл за пулемётом на высоте.
В бою Алексея ранило в руку повыше локтя. Но Алексей не кинул своего боевого поста — он сам, с помощью второго пулемётчика, наскоро перевязал рану, крепко перекрутил руку жгутом, чтобы унять кровь, и остался возле пулемёта.
Теперь, забыв о своей раненой руке, Алексей ходил и всех расспрашивал: «Где Митя? Не видел ли кто-нибудь Чапаёнка?».
Но никто ничего не мог сказать ему о мальчике.
Никто не видел Митю ни ночью, когда началась тревога, ни утром на рассвете, во время боя, ни теперь, когда бой уже кончился.
— Может, испугался да убежал? — проговорил кто-то из бойцов. — Может, давно сидит где-нибудь в обозе, а ты крутишься, ищешь?
Алексей возмутился: чтобы Митя убежал? Чтобы Митя испугался? Нет, такого быть не может. Разве плохо он знал своего маленького друга?
Единственный, кто видел Митю, — эскадронный Томилин. Он сказал, будто приметил Чапаёнка в самом начале боя, когда на них налетела конница врага.
Алексей пошёл к санитарам, которые с носилками бродили по полю, подбирая раненых. Быть может, Митю уже свезли в полковой лазарет?
— Нет, — ответили санитары, — раненого мальчика не подбирали. И среди убитых тоже вроде не встречали… Постой, самого тебя надо перевязать.
Алексей махнул рукой — подождёт перевязка! — и пошёл вдоль холмистой гряды, на гребне которой чапаевцы отбили первую конную атаку белоказаков.
Он шёл медленно. Внимательно осматривал каждую рытвину, заглядывал за каждый бугорок, раздвигая рукой седой высокий ковыль. Ведь мальчик был маленький, незаметный. Санитары могли пропустить, не увидеть его.
Алексей прошёл вдоль холма и верхом и низом. Много было убитых в этом сражении. Раненых санитары уже унесли. Но Чапаёнка всё-таки нигде не было.
