Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна (сборник) - Бруштейн Александра Яковлевна (электронная книга .TXT) 📗
…Весной 1894 года военный министр Франции генерал Мерсье сделал в палате депутатов доклад «О состоянии армии и флота». Мерсье нарисовал радужную картину – все великолепно, безупречно! Армия и флот в образцовом состоянии!
Докладу военного министра Мерсье бурно аплодировали все депутаты, кроме социалистов: социалисты ему не поверили.
Социалисты были правы: доклад военного министра генерала Мерсье представлял собой сплошную ложь. На самом деле военное положение Франции внушало тревогу. Тревожило и то, что в Генеральном штабе Франции гнездилась измена. Там исчезали, а потом снова появлялись важные документы. Очевидно, кто-то из людей, имевших к ним доступ, уносил их – куда? зачем? – а потом снова клал их на место. Но кто делал это? Кто?
Военный министр генерал Мерсье получил анонимное письмо:
«…Берегитесь! В вашу овчарню повадился волк. Может быть, даже два… Берегитесь!»
Стали искать. Но тщетно. Следы шпиона были неуловимы.
И тут вдруг появилась надежда схватить виновного! Среди шпионов-агентов французского Генерального штаба была сторожиха из германского посольства. Она приносила все, что находила в корзинках для бумаг, в выметаемом мусоре, в золе, выгребаемой из печей и каминов. Осенью 1894 года среди обрывков, клочков обгорелой бумаги, принесенных сторожихой из германского посольства, был обнаружен важный документ – так называемое бордеро, или сопроводительная бумага: «Посылаю вам четыре нижеследующих документа…» Правда, большого военного значения посылаемые документы не имели, но ведь это были французские военные документы, они хранились в Генеральном штабе! Кто-то пересылал их в Германию. Значит, кто-то продает Германии французские военные документы. Кто это делает?
Военный министр генерал Мерсье пришел в ярость. Если все это получит огласку – скандал! Начнутся запросы в палате депутатов, газетная шумиха, неизбежная отставка кабинета министров… Этого нельзя допустить!
«Ищите!» – приказал Мерсье так грозно, что все поняли: надо не просто искать, как искали до сих пор, – надо найти! Во что бы то ни стало найти шпиона или хотя бы такого человека, которого можно объявить шпионом.
Все, кому предъявляли бордеро для ознакомления, заявили, что почерк, каким оно написано, им незнаком.
Только одному человеку этот почерк был хорошо знаком – полковнику Анри. Полковник Анри сразу узнал и почерк, и автора бордеро, то есть того, кто продает родину немцам. Этим шпионом был майор французской армии, граф Шарль-Мари-Фернан Эстергази. Полковник Анри не мог не узнать его почерк: у них с Эстергази была дружба двадцатилетней давности.
Если бы полковник Анри был честным человеком, он бы немедленно сообщил военному министру Мерсье, что автор бордеро, то есть шпион, не кто иной, как майор Эстергази.
Если бы полковник Анри был честным человеком… Но полковник Анри не был честным человеком! Он и не подумал исполнить долг француза и солдата. Нет! Вместо этого он стал лихорадочно искать способ выгородить из беды шпиона – майора Эстергази!
Бывают же такие роковые случайности! Почерк бордеро, почерк Эстергази, был схож и с почерком другого французского офицера – Альфреда Дрейфуса… Ну как было не воспользоваться этим совпадением, чтобы выручить своего друга, майора Эстергази!
Полковник Анри спасал не Эстергази, а собственную шкуру: он был сообщником Эстергази. Именно он, полковник Генерального штаба Анри, и доставал те документы, к которым не имел доступа Эстергази, не бывший сам офицером Генерального штаба. Анри добывал документы, Эстергази продавал их германской разведке, где состоял на постоянной шпионской службе с жалованьем в две тысячи немецких марок в месяц. Эстергази продавал шпионские сведения и Италии, вообще любому государству, которое могло и хотело за них заплатить. Этими деньгами Эстергази делился с Анри. И Анри знал: если Эстергази попадется, он утопит вместе с собой и его, полковника Анри.
Направляя следствие по заведомо ложному пути, отводя удар от себя и Эстергази на неповинного Дрейфуса, Анри учитывал и то, что в Генеральном штабе не любят Дрейфуса и будут рады отделаться от него.
За что эти люди не любили Дрейфуса? Генеральская верхушка французской армии – почти сплошь аристократы, монархисты. Их деды и прадеды сражались в армиях принца Кондэ против революции, против республики. А внуки их – теперешная французская военщина, генералы – тоже ненавидят республику и презирают народ. Они плетут заговоры, мечтая о контрреволюции, о восстановлении любезной их сердцу королевской власти. Все эти аристократы-генералы – ярые католики, и, конечно, отцы-иезуиты всеми силами поддерживают их. Отцы-иезуиты очень сильны во Франции, которую они называют «любимой дочерью святой католической церкви».
Такова аристократическая генеральская верхушка нынешней Франции. А кто такой Дрейфус? Прежде всего он не аристократ, он не вхож в аристократические салоны, – за это его презирают. Дрейфус страстно предан своему военному делу, он талантлив, образован, ему явно предстоит блестящая военная карьера – ему завидуют. Дрейфус неподкупно честен – за это его ненавидят все те, кому нужно взаимное снисхождение: «Я закрою глаза на твои грехи, ты посмотришь сквозь пальцы на мои». Наконец, Дрейфус – еврей, – по понятиям генеральской верхушки, чужак.
По всем этим причинам отношение к Дрейфусу было в Генеральном штабе скрыто-враждебным. Дрейфус чувствовал эту враждебность, а он был горд. Он держался сдержанно, с достоинством, был вежлив – без фамильярности, почтителен – без приниженности. Это тоже не привлекало к нему симпатий.
Нужно было очень дурно относиться к Дрейфусу, чтобы поверить, будто он шпион. Решительно все свидетельствовало против этого. Дрейфус не нуждался в деньгах – у него было большое состояние. Он не играл в карты, не увлекался скачками, не спекулировал на бирже. Весь его досуг принадлежал семье – жене и детям. Он был честолюбив, и перед ним была отличная военная карьера. Чем же могла прельщать его «карьера» шпиона, не дающая славы, сулящая в случае провала только позор? И, самое главное, Дрейфус был горячим французским патриотом, как и вся его семья. Когда Эльзас, где жили Дрейфусы, отошел к Германии, они не пожелали жить в немецком Эльзасе, переселились в Париж, хотя это наносило им большой материальный ущерб.
Таков был капитан Альфред Дрейфус, которого полковник Анри избрал жертвой для обвинения в шпионаже.
…Ну, а кто таков граф Эстергази? Тот шпион, который продавал Францию врагам?
Как у всякого негодяя, у Эстергази не было ни друзей, ни близких, ни любимых людей – у него были только сообщники. А самое главное, у него нет и не было родины. Эстергази – наемник: отечество для него там, где ему живется хорошо, а служит он тому, кто дороже платит, хотя бы за грязную, бесчестную работу. Эстергази ненавидит и презирает Францию, где он родился. Он ненавидит и презирает французский народ, ненавидит и презирает французскую армию, хотя он ее офицер и носит ее мундир.
«Я не убил бы и щенка, – писал Эстергази в одном письме, – но я с радостью расстрелял бы сто тысяч французов!» В своем дневнике он кровожадно предвкушает, какое «блистательное поражение постигнет французов в случае войны!».
Эстергази любит только одно: деньги. Всю жизнь он добывает деньги путем мошенничеств, вымогательств, подлогов. Деньги нужны ему всегда: он страстный игрок, азартный спекулянт, человек низкий и порочный.
Удивительно ли, что жажда денег и ненависть к Франции привели Эстергази к шпионажу?
И все же Анри рассчитал правильно: растленный шпион граф Эстергази для реакционной аристократической военщины – свой, а честный Дрейфус – чужой. И, когда Анри сообщил о сходстве почерков Дрейфуса с тем, каким написано бордеро, догадка была принята благосклонно.
Началось следствие по делу анонимного бордеро. И полковник Анри поначалу скромно отодвинулся в тень, уступая дирижерскую палочку другому: полковнику Генерального штаба маркизу дю Пати де Кляму. Это человек, наделенный «светскими талантами»: он пишет плохие стихи и бездарные пьесы. Поскольку эксперты-графологи (специалисты по исследованию почерков) расходились в мнениях: одни утверждали, что бордеро написано почерком Дрейфуса, а другие отрицали это, – дю Пати де Клям разыграл сложную инсценировку, целью которой было заставить самого Дрейфуса сознаться в преступлении, которого он не совершил.
