Дороже всякого золота (Кулибин) - Малевинский Юрий Николаевич (бесплатные версии книг txt) 📗
Сидит Алексей возле дома на бревнышке и разные подобные истории вспоминает. «И вправду, должно быть, есть на свете Олень с золотыми рогами, раз о нем такая молва идет». Кажется, ничего бы не пожалел, лишь бы повидать его. Но как? Является он только к самым лучшим мастерам. Эх, подучиться бы еще у Ивана Петровича.
Поглядит Алексей на дорогу. Нет, не едет учитель. И снова тоскливо на душе.
Не спеша, с достоинством подошел Фрол. С прищуром посмотрел на Алексея.
— Сидишь?
— Сижу.
— То-то. Небось нету хозяина-то, вот и сидишь.
— А хошь бы и так, — небрежно ответил Алексеи и как гусь повернул голову на длинной шее.
— В городу, что ль, Петрович-то?
Алексею хотелось сказать что-нибудь неприятное этому сытому и важному человеку в новом суконном кафтане. С детства недолюбливал он сытых и важных. Они напоминали ему городового Пантелькина, который чуть что давал зуботычины каждому, кто под руку попадется.
— Может, и в городу, — отвечал Алексей, — тебе, что за дело?
— Не ершись больно, а то, гляди, бока не намяли бы наши-то, подновские.
— За что?
— За здорово живешь. Ты вот, гляжу, все один да один. Шел бы в компанию к мому Андрюшке. Мой-то в обиду не даст. Наши никому не спустят. Заходи к нам. Гостю завсегда рады.
Думалось Алексею: неспроста зовет, выведать что-то хочет. Интересно даже стало.
— Тебя Лексейкой, кажись, зовут? — спрашивал между тем Фрол.
— Алексеем.
— Алексей — человек божий. А скажи, Лексей, что за махина у вас в дому такая?
— Это какая? — сдвинув на лоб картуз, заскреб затылок Алексей. — Та, что у печки, что ль?
— А хоть бы и та.
— Нет, у окна лучше — новенькая!
— Ты не крутись как бес в колесе. Сказывай, что вы там делаете?
Алексею явно нравилось сердить этого бородача.
— Учитель не велели сказывать, что мы делаем, — растягивая слова, наслаждался Алексей. — Вы бы у него сами спросили.
Переступил с ноги на ногу Фрол, кашлянул. Потом, немножко подумав, сплюнул и пошел прочь.
Видит Алексей и глазам своим не верит. По дороге, по-утиному переваливаясь, плывет подвода. На ней ящики высоченные, и на них Иван Петрович восседает. «Что бы это значило?» Из калитки выпорхнула Наталья, полушубок кой-как на плечах, отопки на босых ногах. Подкатила подвода к воротам. Иван Петрович спрыгнул на землю.
— Принимайте купца с товаром.
Алексей в щели заглядывает, понять не может, что хозяин из города привез.
— А ну, Алеха, открывай ворота. Рот не разевай — гостинцы принимай.
Когда тяжелые ящики под навес сгрузили, Иван Петрович усадил на крыльцо Алексея с Натальей.
— Был я у Извольского. Приехал к нему и говорю: «Дозвольте оглядеть вещицы редкой работы». Ай, думаю, была не была. «Отчего, — говорю, — с заморскими художниками не потягаться?» У Извольского Микулин в тот час был. Ну тот для потехи подзадоривает: «Ай да Ванька Кулибин, он не только гляделку, а лестницу на луну построит. И полезем мы туда золото искать». Спрашивает: «Можно на Луну залезть?» Сказал я им, что, если бы Земля не вертелась, можно бы подумать. Они смеются: «Как же это Земля вертится, когда мы всегда вверх головами ходим?» Слово за слово. Между купцов спор вышел: сделаю я гляделку наподобие заморской или нет? Вот и отдали они мне все эти махины, чтобы я по образцу и подобию копию снял. А так как мы с вами самолично решать не можем, я к Михайле Андреевичу, нашему благодетелю, подался. Сказал ему, что на время хочу часы отложить, а сделать гляделку на луну. Осерчал он… «Ты, — говорит, — меня в трубу разоришь, а потом на луну выть заставишь». Многое снес, пока разрешение получил. Опять-таки Микулин вмешался. «Дозволь, — говорит, — Михайло Андреевич, — часть расходов на себя взять». Задело тут за живое Костромина. Гордость свою выказал. «Слава богу, свой капиталец имеется, к соседям занимать не ходим». Вот и привез я вам заморские махины.
В дом вернулась радость. Через час все сидели за столом, накрытым праздничной холщовой скатертью. Даже у ребятни сверкали глазенки. Иван Петрович рассказывал о чудо-приборах. Наталья была довольна таким исходом.
Ночь напролет в мастерской горели свечи. Разбирали телескоп. Думали-гадали, из чего и как сделать подобные зеркала.
— Есть, Алеха, есть, брат, на свете настоящие мастера, — говорил Иван Петрович, — вон Ванюшка Шерстневский правильно делает, что по земле ходит. У людей всему можно научиться!
Алексей поддакивал учителю, не спуская глаз с деталей удивительной работы.
Утром, когда Наталья пришла звать за стол, застала своих «мужичков» сидящими на полу. Вокруг, на половиках, лежали детали.
— Все разобрали?
— Ломать не строить, — сиял Иван Петрович.
— Дети вы и есть дети, — покачала головой Наталья.
— А ведь и правда, Алеха, дети мы с тобой, детьми и останемся. Большие глупые дети. Бежим к колодцу обливаться.
Едва не сбили Наталью в дверях, выбежали во двор. Заскрипел журавель, подняли бадью студеной воды. Фырча и смеясь, плескались из нее.
Длинные русые волосы Кулибина слиплись и походили на птичьи перья.
— А ну, Алеха, опрокинь на меня еще одну.
Сбросил рубаху, крепко ухватился за омшелую колоду.
— Лей, святая душа!
Алексей плеснул на спину учителя. Чуть дрогнула она, порозовела.
— Уу-ух! Хороша водица. Алеха, давай еще бадейку.
Потом, гогоча, Иван Петрович растирался полотенцем с петухами — рукоделье Натальи.
— Ну, брат, теперь нам с тобой и спать не надо. Будут сделаны гляделки не хуже заморских.
Иван Петрович понимал, что не дело оставлять одну работу и заниматься другой, но велико было желание самому изготовить оптические приборы и электрическую машину. Увлеченность взяла верх над рассудком.
Оптическая часть телескопа состояла из стекол и металлических зеркал. Нарисовав их на бумаге, Иван Петрович заскреб затылок:
— Орешек-то покрепче, чем мы думаем, Алеха. Стекло одно двояковыпуклое, другое — плосковыпуклое, но самая загадка, из каких металлов зеркала делать и как полировать?
Кажется безрассудным браться за оптику телескопа, не имея ни рецептов сплава, ни нужных инструментов, на навыков по полировке и доводке стекол. Но отступать было поздно. А главное — Иван Петрович обещал Костромину до приезда царицы в Нижний закончить часы «яичной фигуры». Сутки стали совсем короткими. Чтобы «составить металл в пропорции», приходилось проводить многие опыты. А как найти нужную выпуклость или вогнутость медных форм для того, чтобы точить зеркала и стекла? Проверка фокуса линз проводилась в солнечные дни, когда под стеклом дымился кусок дерева. После многих попыток нашел Иван Петрович способ полировки зеркал, применяя жженое олово и деревянное масло.
Смекалка и упорство помогли получить линзы и зеркала, собрать телескоп, микроскоп, подзорную трубу. После этого не таким уж сложным оказалось скопировать электрическую машину.
Единственное пособие, которым пользовался Кулибин, — это статьи Крафта по оптике, которые были напечатаны в «Прибавлениях к „С.-Петербургским ведомостям“».
Костромин все настойчивее торопил Ивана Петровича с часами. Стало известно о скором приезде Екатерины в Нижний Новгород.
Весной 1767 года Екатерина II отправилась в поездку по «Азии» — так она окрестила Поволжье. К этому путешествию готовились больше, чем к войне с турками. Академия наук издала книгу под названием «Географическое описание реки Волги от Твери до Дмитриевска для путешествия ее императорского величества по оной реке». На волжских верфях была построена флотилия судов. В Петербурге поговаривали, что около Волги неспокойно, и потому августейшую особу сопровождала надежная охрана. Всего в свите было около двух тысяч человек.
Когда эскадра поплыла вниз, прошел слух, будто матушка-государыня идет войной на Персию. Говорили, что она надела доспехи Петра Великого и взяла себе чин фельдмаршала.
