Чтобы всегда по справедливости - Сальников Юрий Васильевич (читать книги .TXT) 📗

— И много наловили? — спросил Миша.

— Это тоже неважно. Ты слушай. Вернулись мы утречком, к подъему, все как один. Тоже как договаривались: чтобы, значит, без лишнего шума, порыбачить — и в корпус. Никто из вожатых ничего и не заметил. Только утром на линейке весь лагерь узнал две новости. Первая: совет дружины решил присудить нашему отряду первое место в сезоне. И торжественно преподнести вечером у костра подарок. А вторая: кто-то ночью нарушил лагерный режим. Ехал на рассвете шофер-молочник на своем автофургоне в столовую и увидел на берегу удильщиков — сидят в ряд, будто черные кочки посажены. Шофер не разглядел, кто такие, решил на обратном пути ближней дорогой проехать. А когда поехал, смотрит: берег пустой. Он даже глаза протер, себе не поверил: померещилось, что ли? Так рассказывал на линейке начальник лагеря. И добавил, что шоферу не померещилось. Рыбаки на берегу были и оставили улики: обломок удилища, банку с червями, крошки хлеба и следы ног на мокром песке. А ведут следы в наш лагерь, но в траве у забора, где пролом, теряются. Так что, кто это был, пока неизвестно, но совет дружины продолжает расследование, и нарушителей найдут обязательно. Конечно, мы все заволновались. А вдруг догадаются? К завтраку Димка Храмов пришел расстроенный — даже есть ничего не мог. «Да ты не горюй, — говорю ему. — Может, еще и не догадаются». А он ответил: «На ракетчиков подозрение падает». Ракетчики — это соседний отряд. В корпусе рядом с нашим. Они всегда были по дисциплине на последнем месте, от них всего можно было ожидать. «Вот и хорошо, — обрадовался я, — пусть на них падает. Значит, мы спасемся!» — «Угу, спасемся, — буркнул Димка. — Пускай, значит, за нас их наказывают?» — «Так, может, еще и не накажут?» — «Угу, — опять буркнул Димка. — Накажут, не накажут, а мы, значит, получай подарок, как самые лучшие, да?» И он отставил в сторону стакан молока, даже не притронулся… О чем он думал, неизвестно, но весь день ходил хмурый, а потом куда-то исчез. Ждали его играть в волейбол с ракетчиками, он не пришел и появился тогда, когда мы уже с треском проигрывали. Вид у него был веселый, улыбался Димка так, будто успел получить десять подарков. Мы ничего не понимали, но все ясно стало, когда вечером собрали нас на костер. «Ребята, — сказал начальник лагеря, — сегодня удивительный день — сплошные новости. Утром было две и сейчас опять две. Во-первых, отряд, в котором председателем Дима Храмов, никаких подарков у нас не получит. Он оказался не самым лучшим в лагере. А во-вторых, ночные рыбаки нашлись. И все они как раз из отряда, который мы считали самым хорошим, и возглавил их как раз председатель Дима Храмов. Он пришел ко мне и во всем признался. Он не сказал, кто с ним был, но я убежден: его друзья такие же честные и мужественные люди, как и их председатель. И они сейчас сами встанут перед нами». Он замолчал, и была тишина, костер пылал, потрескивая, но все смотрели не на костер, а на наш отряд. Как тут не встанешь?

— И ты встал? — спросил Миша.

— Не задавай лишних вопросов, — сказала Вера. — Продолжай, Витя.

Витюха вздохнул:

— Хуже всего было с нашими же девочками. Они ведь на рыбалку не ходили, а подарка из-за нас лишились. И кричали громче всех, что нас надо исключить из лагеря и даже из пионеров и сообщить родителям, какие мы люди, И вообще… Но начальник сказал: «Да, они поступили плохо. И сами себя наказали — подарка не получат. Но они честно признались, и я думаю, можно надеяться, что из них вырастут хорошие люди. Поэтому можно их простить».

— Но признался-то у вас один Димка, — опять прервал Миша.

— Это безразлично, — сказала Вера. — Встали все.

— А вот и не безразлично! Диме было труднее всех, а остальные только по требованию встали.

— Это что же, легче, по-твоему, да? — расшумелась Вера.

Здесь я должен заступиться за Мишу. До сих пор я с ним все время спорил. А теперь вот согласен: ну, конечно же, Диме было труднее.

Помните, как в самом начале нашего разговора я задал вопрос: с чего начинается справедливость? Можно подумать, что справедливость начинается тогда, когда ты начинаешь бороться за нее. Как это сделала Алла. Или как это сделали наши герои, заступившись за Витюху. «Видеть несправедливость и молчать о ней — значит, самому делать такую же несправедливость», — сказал французский писатель Жан Жак Руссо.

И все-таки справедливость начинается еще раньше — не тогда, когда ты борешься за нее с кем-то, а когда ты борешься за нее в самом себе. Критиковать других, хоть это и требует мужества, все-таки иногда бывает не так уж трудно. А вот покритикуй-ка, дружочек, сначала самого себя, если это требуется! Оцени по справедливости свой собственный поступок, найди в себе силу воли признать вину перед другими, если это тоже требуется, если в чем-то действительно виноват. Это уже значительно труднее.

Только такое умение оценивать свои собственные дела и поступки по заслугам настоящую справедливость и рождает! Плох тот борец за справедливость, который в чужом глазу соринку подмечает, а в собственном бревна не видит. «Людей хулит, а сам лыком шит». «И к добру такой не управит, кто сам в делах лукавит». «Не ищи правды в других, коли ее в тебе нет».

Дима нашел в себе мужество по справедливости оценить собственное поведение. Он сам себя лишил подарка и отказался от почета — от звания лучшего председателя совета отряда, потому что был этот почет уже не заслуженным ни им, ни ребятами из его отряда.

Так поступает настоящий пионер-ленинец. И из такого пионера обязательно вырастет настоящий коммунист, который никогда не сделает плохого ради своей выгоды, а, наоборот, всегда откажется от выгоды, чтобы не приносить людям вреда.

У меня есть друг, инженер. Он руководил на заводе крупным монтажным участком. Работа ему нравилась. И зарплату он получал большую. Словом, во всех отношениях было ему хорошо. Но вот он понял, что задание, которое у них было, уже выполнено. И держать монтажный участок на заводе стало для государства невыгодно. Этого еще никто не заметил, монтажный участок продолжал существовать, и все продолжали получать деньги. И больше всех он, инженер. Но его совесть не могла позволить этого. Он пришел к своему начальнику и сказал:

— Наш участок надо закрывать. Он не выгоден государству.

Начальник посмотрел всю документацию, все показатели работы и согласился с инженером. Он спросил:

— А вы знаете, что у нас сейчас нет для вас другой соответствующей работы? Мы можем вам предложить лишь должность поменьше и заработок ниже.

— Я это знал, — ответил инженер.

Монтажный участок на заводе закрыли. Так этот инженер сам ликвидировал свою выгодную должность.

Я уверен, что когда он был пионером, то поступал тоже всегда честно, как Дима. И я знаю, что когда Дима вырастет, то будет тоже походить на этого инженера. Он может оказаться и не инженером-монтажником, а химиком, каменщиком или шофером, кем угодно, важно не кем он будет по профессии, важно, что вырастет он человеком, который не будет из всего извлекать выгоду для одного себя, по принципу: «Лишь бы мне одному было хорошо, лишь бы мне одному было удобно».

«Хорошо и удобно». Вот мы и пришли к тому, с чего начали свой разговор. Помните?

… Сидит у окошка трамвая мальчик, ему не хочется лишаться такого удобства. Вот он и начинает хитрить: делать вид, будто не замечает, что перед ним стоит старый человек. А девочка Зина, которой показалось, у отца ей жить выгоднее, даже мать не пожалела. Ну, про Долговязого, выманивающего у Витюхи медяки, и говорить нечего: Долговязый и не скрывает, что ради выгоды готов закабалить человека.

Так неприметно для каждого из нас невинное, подчас очень маленькое удовольствие перерастает в отвратительную выгоду. Ведь растешь ты, растут и твои желания. И если ты не привыкнешь сейчас отказывать себе в каком-нибудь удобстве за счет других, то не сумеешь и потом отказаться от выгоды. Не откажешься от соблазна выполнять каждую свою прихоть, значит, пиши пропало: не получится из тебя справедливого человека!