Наш друг Хосе - Батров Александр (первая книга TXT) 📗
— Я больше не буду, ладно… — спешит успокоить ее Мануэль. — Не сердись. Лучше скажи, что пишет мать из Кадикса?
У маленькой Аниты доброе сердце.
— Мать прислала нам вчера деньги, — забыв о своей обиде, отвечает она. — А Фернана сейчас же отослала их назад в Кадикс. Она сказала: «Анита, матери тяжело, она больная, и ей нужны деньги на лекарства, а мы с тобой как-нибудь проживем».
— Твоя Фернана славная девушка… — говорит Мануэль. — Но постой, слышишь, к нам, кажется, кто-то идет… Это шаги Ниньи Роситы…
Анита встает из-за стола. Ее охватывает волнение. Сейчас она увидит самую храбрую девушку Валенсии, коммунистку Роситу. Отчего же Мануэль никогда не говорил о ней? Боялся? Ну, да ведь за ней вот уже второй год как охотятся полицейские.
Дверь открывается. Но это вовсе не Росита.
В комнату входит мальчик в голубой куртке. У него много веснушек на лице, а сам он живой, веселый.
Анита разочарованно смотрит на него и замечает, что мальчик не так уж весел, каким показался ей с первого взгляда. Как жаль, что не пришла Росита! Но что это, не ослышалась ли она?..
— Садись, Росита, — приветливо говорит Мануэль.
Росита? Верно. Ведь это девушка. Веснушки на ее лице нарисованные. Она совсем маленькая. И некрасивая. Нет, красивая! Только не сразу открывается ее красота. Веснушки портят ее лицо.
А Росита, в свою очередь, разглядывает Аниту.
— Это сестра Фернаны? — спрашивает она. — Да? Так вот, Анита, можешь ли ты не плакать?
Анита удивлена. Странный вопрос. За ним, наверное, что-нибудь скрывается. Не хочет ли Росита послать ее с письмом к забастовавшим матросам на «Риего»? Что же, она прошмыгнет по трапу, как ящерица. А если полицейские ее схватят и начнут бить, она не уронит даже слезинки.
— Я никогда не плачу, — задержавшись на целую минуту с ответом, говорит Анита.
Тогда Росита подходит к ней ближе и кладет руку на ее плечо.
— Анита, твоя Фернана в тюрьме, — стараясь говорить спокойно, произносит она. — Ее взяли в полдень…
В комнате становится тихо. Очень тихо. Слышно, как жужжит муха. Анита не выполняет своего обещания. Слезы одна за другой бегут по ее лицу.
— Не плачь. Не надо… — утешает Мануэль. — Что же, Росита, случилось? Нашли белую краску?
— Да, Мануэль… Но как ни крепки стены тюрьмы, Фернана не одинока. Мы думаем о ней…
Обняв Аниту, Росита нежно гладит ее черные волнистые волосы.
— Не плачь, будь такой, как твоя Фернана, — говорит она. — А ты, Мануэль, передай Бентосу, чтобы он взял участок Фернаны. Каждый белый голубь для франкистов как нож в сердце. Прощайте, мне нельзя долго оставаться…
Плечи Аниты дрожат. Ее рот широко открыт — вот-вот она закричит. Но она молчит, сжав кулаки и прижавшись к Мануэлю.
— Пойдем-ка к морю, — говорит Мануэль.
На улице пыль, желтая, горькая. Ветви деревьев шумят, заглушая птичьи голоса.
Девочка и старик направляются к морю.
Там они долго сидят у воды. Мануэль курит все время, курит, глядя, как к гавани приближается судно. А маленькая Анита все еще вытирает рукавом слезы.
— Эй, Анита! — быстро поднявшись, вдруг говорит Мануэль. — Посмотри, видишь?
Он поднимает Аниту на плечи, и та сейчас же отвечает:
— Да, вижу… Большой белый голубь на борту «Картахены». Он взлетает над волнами, как живой!
На лице юной испанки высыхают слезы. Она долго смотрит на «Картахену», которая по всем океанам пронесла на своем борту белого голубя.
По жарким дорогам Валенсии бредет девочка с кошкой. Это Анита и Бьянка. Их можно видеть в рыбацких поселках, в садах, у заводских ворот и на палубе кораблей, среди суровых матросов.
Девочка поет песни, а ее Бьянка стала артисткой. Она показывает, как сеньор Трумэн играет с мышью — Франко…
На ногах Аниты деревянные башмаки — работа старого Мануэля. Она сама заказала ему такие. В них удобно ходить. Они звонкие, как кастаньеты.
Вокруг Валенсии много дорог. Днем и ночью шагают по ним моряки, рабочие и крестьяне. Они с добродушной улыбкой глядят на деревянные башмаки Аниты:
— Не взяла ли сеньора с кошкой башмаки из музея?
— Неужели они такие скверные? — смеется в ответ Анита. — Это славные башмаки. Они дороже золота, сеньоры!
Анита охотно заводит знакомства. Вот вчера она весь день прошагала с девушкой Карменситой. А сегодня идет с безработным батраком Пабло.
Слева шумят сады, а справа — море. Над ними широко раскинулось небо Валенсии, и оно прекрасно. Пожалуй, во всей Испании нет неба выше его и синее. Весна. Хочется петь и веселиться. Но Пабло хмуро глядит на сады и море, словно не для него во всей своей силе и красоте пришла весна.
Лицо Пабло покрыто густыми каплями пота. В груди у него хрипит и всхлипывает, словно там кто-то играет на полежавшей в воде флейте. Он устало бредет по залитой солнцем дороге, угрюмый и молчаливый.
— Отчего ты молчишь? — спрашивает Анита. — Хочешь, я тебе что-нибудь спою?
— Нет, не надо, — еще больше хмурится Пабло. — Ты мне лучше скажи, где найти работу? Я обошел всю Валенсию, и мне осталось одно… — Он замедляет шаги и, чертя рукой в воздухе петлю, другой указывает на веревку, которой опоясаны его рваные брюки.
— Нет, Пабло, нет! — сердито кричит на него Анита. — Веревка пригодится для тех, кто предал Испанию!
Пабло с удивлением глядит на девочку с кошкой и молчит, тревожно озираясь по сторонам.
— Сколько тебе лет? — наконец спрашивает он. — Ты говоришь, как взрослая.
— Мне двенадцать лет, Пабло, но я все понимаю.
— Будь осторожна.
Пабло становится стыдно, что девочка учит его, как надо жить. Она права. Славная девчонка! Но где же найти работу? И снова, весь во власти горестных дум, батрак устало идет по дороге.
Тогда Анита берет его за руку и говорит:
— Слушай, Пабло, я знаю одно такое слово, от которого тебе сейчас же сделается веселее. Хочешь, скажу?
— Что же, говори.
— Ладно, слушай. Если ты сильно устал, если тоска вошла в твою душу, говори: «Сталин» — и ты будешь крепко держаться!
На этот раз Пабло останавливается. Он обнимает Аниту так, слоено нашел сестру. Подняв голову, он весело смотрит на сады и море и говорит:
— Ведь пришла весна…
Да, давно пришла. Во-всю пылает солнце Валенсии. Цветут сады. Быстрей и тверже становятся шаги Пабло. Прощаясь с Анитой, он крепко, по-мужски, жмет ее маленькую смуглую руку.
Лицо Аниты потемнело от солнца. Оно совсем бронзовое. У нее черные глаза, зоркие, смелые. Она уже не похожа на галчонка. Нет! И никто не скажет, что она маленькая. Правда, Анита попрежнему любит разговаривать со своей Бьянкой.
— Горячий денек выдался сегодня, верно? — провожая глазами Пабло, говорит она. — Отчего же у тебя грустные глаза, Бьянка? Да, я знаю: ты скучаешь по Фернане. Я тоже скучаю… Она уже двадцать дней в тюрьме…
Бьянка ласково глядит на девочку.
— Ну, ничего, не беспокойся, — говорит ей Анита. — Наша Фернана вернется, Ладно, пора домой, а то Мануэль будет сердиться. А помнишь, как совсем недавно он на меня кричал; «Анита, не смей рисовать белых голубей, ты маленькая!» А теперь он мне говорит: «Ты молодец, Анита!» Я ловкая, осторожная…
Анита на ходу снимает с себя деревянные башмаки, выстукивает ими ритм веселой пляски и повторяет:
— Я ловкая, Бьянка! Ведь никому не придет в голову, что мои башмаки с секретом: в одном лежит кисть, а в другом — краска… Ну, пошли, я что-то долго с тобой болтаю…
Клубится пыль. Жарко. Анита идет, несет на руках свою рыжую Бьянку и поет песни. Ни жара, ни дожди не останавливают ее. Зато на стенах домов, на башнях и на стволах деревьев каждый день появляются вестники мира и освобождения Испании — белые голуби.
Их рисует маленькая солдатка мира, Анита.
Горсть земли
