Прогулка в мир тьмы - Ольшевская Светлана (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
– Постой, он говорил, что мы дали ему сил, – припомнила я.
– Есть такое, – кивнула она. – Но ничего, мне не впервой… работать энергетическим донором. Пройдет. И у тебя пройдет. Садись, отдыхай.
Глава 12
Стихло все внезапно. Вместо треска и грохота в наступившей тишине я услышала голос какой-то птички снаружи и увидела, что за окном светает.
– Ну что, – спросила я шепотом, – пошли посмотрим, что там?
– Пошли, – устало ответила Ника и, шатаясь, поплелась по коридору.
К нашей великой радости, там не просто обнаружился выход – вся торцевая стена откололась и рухнула наземь, пол был во многих местах сломан, крыша частично обрушена. Кое-как мы через пролом в стене вылезли наружу. Я огляделась – вокруг не было больше ничего аномального, наше время оставалось нашим временем. Занималась заря, предвещая рассвет, на кусте рябины краснели ягоды, где-то в поселке горланили петухи, а зловещая торцевая стена лежала на земле. От удара она потеряла почти всю штукатурку, зато дверь была замурована на совесть – ни один камешек не выпал при падении.
– Говорят, когда ведьма умирает, всегда такое бывает – ветер, свист, вой, воронье! – припомнила я.
Ника не отреагировала.
– Но чтобы стены от этого ломались – такого не слышала, – продолжала я. – Наверное, это клад из земли поднимался. Хранителей ведь у него нет больше, и теперь его можно спокойно взять. Наверное, под той же упавшей стеной и лежит…
– Да пошли они к чертям, все клады на свете! – заорала вдруг Ника. – Ни один из них не стоит всех этих жизней, жизни Ванечки, ни один! И все, вместе взятые, не стоят! Тьфу на них, тьфу!
Это было похоже на истерику. Железному спокойствию Ники Черной, как выяснилось, тоже имелся свой предел.
– Ну, пошли, что ли, – я повела ее за руку, и она пошла, шатаясь. – Через забор перелезть сможешь?
– Что я тебе, калека?!
К забору мы крались осторожно. Я подумала, что те, кто нас похитил, могут дожидаться неподалеку, когда же заветный клад придет к ним в руки. Конечно, не внутри двора – ведь это опасно, – а где-нибудь поблизости.
Как выяснилось, эти догадки были верными. Едва я – первой – махнула через забор, как увидела полицейский автозак и три машины с мигалками, к капоту одной из них уже были приставлены четверо – или пятеро, не считала – типов в наручниках. Среди людей в форме стояла Никина мама, а чуть поодаль – мои родители. Надо ли говорить, как они закричали, увидев меня, а за мной и Нику!
– О, нашлась пропажа! – улыбнулся усатый майор, поворачиваясь к нам.
– Я же говорила – их прячут там! – Никина мама гневно ткнула пальцем в сторону бывшего садика. – Как вы выбрались?
– Там дом… поломался, – ответствовала Ника, глядя на всех осоловелыми глазами.
– Стена упала, – уточнила я.
– Как я хочу спать… – простонала Ника. Стоявший рядом с ее мамой молодой человек в штатском открыл заднюю дверцу одной из машин. Нику усадили туда, и она тут же без сил откинулась на сиденье.
– Как это стена могла упасть? – подозрительно прищурился майор, глядя на меня.
– Да говорил же я вам – она каратистка! – завопил один из арестованных, стоявших у машины. Приглядевшись, я узнала в нем дядьку с подбитым глазом. – Головой небось выбила!
Наверное, если бы я не видела, как там дело было, то тоже бы так подумала…
Оказалось, Никина мама вернулась домой вечером и подняла тревогу. И когда ей в райотделе сказали, что принимают заявления об исчезновении людей лишь через три дня после пропажи, то она пошла, как она выразилась, «кое-куда повыше» и показала там найденную мною папочку. И там все оценили правильно. В мистику и заклятья там, разумеется, не поверили, но вот в преступную группировку и наличие клада – вполне. А потому за дело взялись живо и живо же всех повязали. На моих глазах привели еще нескольких арестованных – среди них были и Анжела, и та вертлявая соседка.
Дело в том, что Никина мама рассказала нам тогда не все, что было в папочке. А был там и список семейств, составляющих «воссозданный род» Шестоперовых, хотя никто из них уже не носил такую фамилию. Потому вычислить преступников оказалось нетрудно. Очень сильно подозреваю, что там было и еще кое-что интересное, что Никина мама сочла нужным скрыть от нас.
Мои родители, крайне перенервничав, не позволили втягивать меня в расследование.
– Еще не хватало – ребенка допрашивать! – отрезала следователю моя мама. – Она и так настрадалась, еще по судам ее таскать?! Нет на это моего согласия!
Когда управились со всеми формальностями, то арестованных увезли в автозаке, а Ника с мамой поехали домой в сопровождении того человека в штатском, который помогал усаживать Нику в машину. Мы же с мамой и папой отправились домой пешком.
Я думала, они станут ругаться, но нет. Было много расспросов, слез и сердечных капель. Признаюсь, мне трудно было составить правдоподобный рассказ, пришлось соврать, что здание, в котором нас заперли, находилось в аварийном состоянии, и в конце концов от наших крепких ударов рухнула стена. Понимаю, что чушь, но ничего умнее в голову не пришло. Не о Домне с Ванечкой же было им рассказывать!
Если быть честными, то мама с папой, пожалуй, настрадались в ту ночь куда больше меня. Зато они в такой момент разрешили мне взять к нам пекинеса Мишку, и я в тот же вечер побежала за ним к Нике. Заодно хотелось узнать, как она себя чувствует, не заболела ли после всего пережитого.
Но когда я пришла, дверь мне открыла Ника – живая и здоровая, хоть и бледная, с темными кругами под глазами. Она тут же велела мне жестом молчать, и я по ее знаку на цыпочках прошла в ванную. Нет, в ванной ничего интересного не оказалось, зато там был отлично слышен разговор из кухни. Мы прислушались. Судя по голосам, Никина мама беседовала в кухне с каким-то мужчиной.
– …Еще раз спасибо вам, Михаил Михайлович, за подмогу. Понимаю, что это не по правилам, но когда речь идет о родной дочери…
– Да ладно, – чуть иронично ответил мужчина. – Поражаюсь я вам, Настенька! Сначала вы рассказываете этой самой дочери подробности того жуткого дела, а потом хотите, чтобы она в него не вмешивалась!
– Эх, Михаил Михайлович! – Анастасия Александровна вздохнула. – Вы не знаете мою дочь. Это сама настырность во плоти. Если она чем-то заинтересовалась, то пока не разберется, от своего не отступится. И она не в том возрасте, чтобы ей можно было что-то запретить. Единственное, что я могу, – это помочь ей и по мере сил проконтролировать.
– И поэтому вы обратились в нашу, хм, службу за информацией по делу об исчезнувшем следователе? Хороша помощь дочурке! Мы, конечно, пошли вам навстречу, учитывая, что вы в какой-то мере наша коллега, но все-таки на месте вашего начальника я бы вынес вам выговор! Из-за этого обе девочки подверглись страшному риску!..
– По счастью, Михаил Михайлович, вы пока еще не мой начальник, – засмеялась Никина мама. Но тут же посерьезнела: – Когда-то давно, еще в детстве, мне предсказали, что я стану матерью воина. Учтите, других детей, кроме Ники, у меня нет, но я уже давно убедилась, что предсказание сбылось. Она слишком рано стала взрослой и… Не желает больше сидеть в детской колыбельке, в которой некоторые маменьки держат своих детей чуть ли не до старости, сдувая пылинки, вытирая носы и оберегая от всяких неудач. А с Никой такие штуки давно уже не проходят. Потому приходится мириться со всем тем, что ей выпадает в жизни. Этого уже не отвергнешь, не отбросишь, не спасешь ее от тех испытаний, что она сама себе выбирает. Могу только помочь по мере сил. Хотя если бы вы знали, скольких бессонных ночей и седых волос мне это стоило…
Мы с Никой переглянулись, и она смущенно хихикнула. Взрослые тут же понизили тон, и больше мы ничего не смогли расслышать, поэтому ушли в Никину комнату.
– Слушай, где работает твоя мама? – спросила я.
– Не знаю, – развела руками Ника. – В каком-то засекреченном учреждении. Потому что никогда не говорит о своей работе даже мне. М-да. Интересно, конечно, получается…
