Родео Лиды Карякиной - Сабинина Людмила Николаевна (е книги TXT) 📗
— Чучело она, вот кто, — не поднимая головы, пробормотала Лидка. — Чучело надутое.
— С ума сошла! — Тетя Аня всплеснула руками. — И что это с тобой делается?!
— Ничего не делается, — твердо заявила Юлия Михайловна. — Просто она всегда такая невоспитанная.
— Ничего подобного! — вспылила Лидка.
— Как ничего подобного? Вспомни, когда Фаина Петровна велела тебе перепечатать материал, а ты?.. Представьте себе, — она обратилась к тете Ане и маме, — «Некогда, говорит. — У меня, говорит, — своих бумаг накопилось». Отказалась, представьте себе. А надо было свои-то бумаги в сторонку отложить, а для Фаины Петровны постараться! Вот как, милая моя.
— По-моему, это неправильно, — сказала мама. — Прежде всего надо закончить свои дела. И если столько накопилось, как могла эта самая Фаина Петровна еще и свои бумаги ей подбрасывать? Недобросовестно это. Особенно со стороны старшей.
— Ну, хорошо, — не поддавалась Юлия Михайловна, — а что вы скажете насчет одного интересного разговорчика по телефону? Помнишь, Лида?
— Не помню, — буркнула Лидка.
— Так я напомню тебе. Начальник, понимаете, велел Лиде соединить его с Николаем Захаровичем из планового отдела. Ей ответили, что Николай Захарович уехал обедать. Знаете ли, что Лидуша наша сморозила?
— Господи, да что же такое? — испугалась тетя Аня.
— А вот что. — Тут Юлия Михайловна вытянула лицо, изображая Лидку. Получилось талантливо. — «Обедать? Это в одиннадцать-то часов? Да он еще сегодня на обед себе не заработал. Не успел».
На кухне воцарилось молчание. Я заметил, как мама поспешно отвернулась, скрывая улыбку.
— Ведь слова эти через пару часов дошли до самого Николая Захаровича, понимать надо! Вот и врага нажила.
Неожиданно Дельфин отодвинул меня плечом, протиснулся на кухню. Я просочился вслед.
— А что такое! — с ходу заговорил Дельфин. — Ну и нажила! Если он человек настоящий, не будет из-за этих справедливых слов придираться. Хороша и Фаина Петровна ваша — свою работу на других наваливать, благо повыше сидит!
— А этот откуда взялся? — презрительно протянула Юлия Михайловна. — Ба, да там и еще один. Ну, как говорится, вас не перекричишь…
— А мы и не собираемся кричать, — заверил я. — Мы просто послушать пришли. Интересно же.
— А что это за история с приказом? — спросила мама. — Лида начала было рассказывать…
Юлия Михайловна пожала плечами.
— Не знаю, это что-то для меня новое. Пусть сообщит сама.
И она, как всегда, после ужина принялась массировать лицо.
— А, ерунда все, — отбрыкнулась Лидка.
— Расскажи все-таки, — попросил Дельфин.
— Ну, дает мне Фаина Петровна бумагу, — монотонно начала Лидка. — Перепечатать велит и зарегистрировать. Приказ. Вот какой. «За невыполнение плана за второй квартал премировать заведующего плановым отделом тов. Соменко Николая Захаровича восемьюдесятью пятью процентами премии».
— Ну и что? — Юлия Михайловна перестала массировать лицо, вытаращила глаза.
— Как что? — удивилась Лидка.
— Ничего себе, — захохотал Дельфин. — «За невыполнение плана премировать…» Ну и ну!
— За невыполнение плана премировать заведующего плановым отделом, съехидничал я. — Чудеса, да и только!
— Вот я и подумала… — начала было Лидка.
— Ну хорошо, — сухо остановила ее Юлия Михайловна. — Скажем, формулировка тебя не устроила. Хотя твое дело было зарегистрировать, и все. Ну, взяла бы, составила другой черновичок, например: «В связи с невыполнением плана за второй квартал лишить заведующего плановым отделом тов. Соменко Н. З. пятнадцати процентов причитающейся ему премии». Поняла? Звучит иначе, хотя суть остается прежней. Уже не «премировать», а «лишить».
Все молчали. Вот так фокус!
— Ничего себе! — заорал я. — Никакой премии этому тов. Соменко не давать, раз работать не умеет. Гнать его надо!
— Поняла? — не обращая на меня внимания, внушала Юлия Михайловна. — А потом с этим черновичком-то к Фаине Петровне. И шепотком: «Фаина Петровна, а может, лучше так вот и так? Как вы думаете?..» Тактично, умненько, а Фаина Петровна, она сразу поймет, и ты внакладе бы не осталась…
Юлия Михайловна выдвинула ящик стола, достала баночку с кремом.
— Да что тут слушать, Лид, пойдем лучше погуляем! — Дельфин схватил Лидку за руку, потянул.
— Что это значит — пойдем! — спохватилась тетя Аня. — Куда это пойдем? У тебя-то дела в порядке, тебе и горя мало, а у нее… Никуда чтобы не ходить! Пускай дома сидит.
Я не узнавал ее, обычно такую тихую, кроткую тетю Аню…
— Ну а как все-таки получилось, что тебя уволили? — спросила мама.
Лидка молчала.
— Она сама все это устроила, — сказала Юлия Михайловна.
— Ага. Я сама ушла. Подала заявление и ушла. Вот как. — Лидка кивнула.
— Как же так, зачем же? — вскинулась тетя Аня.
— Так. Я этот приказ печатать не стала. Засунула его куда-то, и все. А Фаина Петровна как закричит: «Где приказ за номером пятьсот сорок четыре дробь двенадцать?..» Я говорю: «Не знаю где. Потерялся…» А она: «Вон! Сейчас же пиши «по собственному желанию»!… — «Пожалуйста», — говорю. И написала.
— Видали? — пожала плечами Юлия Михайловна.
— Мне кажется, дело это можно еще поправить, — сказала мама. — И, по-моему, заявление она имеет право забрать назад…
— Поздно, — вздохнула Юлия Михайловна. — Раньше думать было надо. Фаина Петровна живенько его на подпись снесла, и отдел кадров все тут же оформил.
— Что же теперь делать? — горевала тетя Аня. — Придется новую работу искать…
— И вот что я замечу, — доверительно понизила голос Юлия Михайловна. Не надо было заявление подавать. Ну зачем ты его подала?
— Она велела.
— А ты бы не писала, и все. Не понимаешь, что ли? Практически уволить человека у нас невозможно, раз он прошел испытательный срок и замечаний, занесенных в протокол, не имеет. Разве что по сокращению штатов… Но раз ты подала «по собственному желанию», это совсем другое дело… Просто удивительно, до чего человек не умеет заботиться о себе! — Она помолчала. — Что же, я сделала все, что могла…
— Ладно, Лид, — сказал Дельфин. — Ушла из этой лавочки, ну и правильно. Я на твоем месте тоже бы ушел.
— И я… Мы пойдем подышим полчасика, мам! Лида, пошли.
— Куда? — спохватилась тетя Аня.
Но мы все трое были уже у двери…
На улице к вечеру похолодало, на асфальте, подсвеченном неоновой вывеской аптеки, шуршали сухие листья. Мы вышли во двор, отыскали подходящую скамейку и, благо все общественники-пенсионеры нашего двора давно залегли спать, забрались на нее с ногами. Мы восседали на удобно выгнутой спинке скамейки и на такой высоте казались себе независимыми, гордыми и житейски умудренными людьми.
Сквозь ветви деревьев сверкали острые точки звезд, низко проплыли красно-зеленые огни — авиалайнер пошел на посадку. Дельфин выдавал что-то веселое, мы шумели, хохмили наперебой, даже затеяли возню, кто кого столкнет со скамейки. На самом-то деле нам было тоскливо и плохо, очень плохо. Только мы не показывали виду.
