Остров гарантии - Алексеев Валерий Алексеевич (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
– Откуда она у тебя? – изо всех сил стараясь казаться спокойным, спросил я, хотя точно уже знал, откуда; только у Борьки, у него одного, я мог видеть эту цепочку с полумесяцем.
– Не будь мелочным, – тихо сказала Маринка и отвернулась. – Какое твое дело, в конце концов?
Не знаю почему, но одна мысль, что эта тонкая цепочка теперь лежит невидимая под пальто, выводила меня из себя. Если бы я мог увидеть ее еще раз, мне стало бы легче. Но Маринка этого не понимала. Мне хотелось распахнуть ее пальто, сорвать эту цепочку, бросить ее на пол и растирать подошвами ботинок, пока она не превратится в медную пыль. Но я этого, конечно, не сделал. Я схватил свое пальто и побежал, перескакивая через ступеньки, вниз.
17
Шурка с Валькой носились по комнате друг за другом, как два котенка.
– Ну погоди, скелетина! – приговаривала Валька, гоняясь за ним вокруг стола.
– Не возьмешь, стара больно, не возьмешь! – приплясывал Шурик.
Когда-то, в раннем детстве. Валька мне очень нравилась. Была она лет на десять старше нас, но не разыгрывала из себя гранд-даму. Потом она вышла замуж за Анатолия, Шуркиного брата, и перестала для меня существовать.
Жили они все вчетвером (Шурка, отец, Анатолий и Валька) в одной комнате.
Сегодня, видимо, у них шла уборка, потому что весь пол был заплескан водой, а посередине красовались ведро и тряпка.
Валька была в тенниске и тренировочных штанах. Похоже было, что она разозлилась и теперь Шурка не знает, как от нее отделаться.
На меня ни тот, ни другая не обращали ни малейшего внимания. Видно было, что возня для них – самое, так сказать, повседневное дело. А поскольку силы были примерно равные, то они не щадили друг друга.
– Р-раз! – Изловчившись, Валька дала Шурке пинка коленом в спину, он перелетел через всю комнату и рухнул на диван, уткнувшись головой в валик.
Валька вспрыгнула ловко, набросила ему на лицо подушку и с размаху села на нее.
– Вот такие у нас дела, Шурик! – ласково сказала она, пошлепывая Шурку по животу.
Нельзя сказать, что Шурка не сопротивлялся. Однако, подергавшись, он затих.
– Ой, щиплется! – проговорила Валька и, засмеявшись, посмотрела в мою сторону. Сомневаюсь, чтобы Анатолий, будь он дома, одобрил эту возню. – А, это ты… – сказала Валька и, встав, убрала с головы командора подушку. – Получи тело.
Наступила тишина. Я вопросительно взглянул на Вальку, она – на меня. Шурик лежал, уткнувшись лицом в валик, бледный, худенький, съежившийся, голова его была неестественно вывернута вбок, глаза закрыты.
– Ага, – сказал я Вальке злорадно, – удавила деверя, голубушка?
– Он мне шурин, – растерянно ответила Валька и тронула Шурика за плечо.
– Тем более. – Я наклонился к командору и прислушался: дышит он или нет?
Дыхания не было слышно.
Шутки шутками, а мне стало не по себе. Валька тоже испугалась – принялась трясти Шурку за плечи, приподнимать:
– Сашка, миленький, не шути. Это плохая шутка. Слышишь, Сашка?
– Нашатырь нужен, – быстро сказал я.
– Ах я дура большая!.. – запричитала Валька. – Ну скажи, малыш, что тебе сделать?
– Тридцать копеек дай, – басом сказал «малыш».
– Ах, ты вот как со мной! – Валька вскочила. Она хотела разозлиться, но я видел, как она рада. – Бог подаст. Собиралась дать, а теперь не получишь. – И, схватив ведро и тряпку, она убежала в ванную.
– Вот так мы и живем! – Как ни в чем не бывало Шурик вскочил. – Думаешь, не даст тридцать копеек? Пятьдесят даст как миленькая.
Не знаю почему, но эта последняя фраза мне не понравилась.
– Ты не за тридцать ли копеек весь этот цирк затеял? – спросил я.
– Ну и что? – подумав, сказал Шурик. – Я же не виноват, что Толька жмот, от него десяти копеек не дождешься.
– А ты всех людей на копейки меряешь? – Мне было стыдно самому от своих слов, но Шурка упорно не хотел обижаться, и это раздражало.
– Послушай, не заводись, а? – примирительно сказал Шурик. – Случилось что-нибудь? Ты весь зеленый.
Я вкратце рассказал ему о цепочке.
– Ну и характер у тебя? – сказал он, выслушав. – Умеешь ты делать истории из пустяков.
– Из Пустяков? – переспросил я, стараясь казаться спокойным. – Вы все как сговорились прямо!
– Конечно, из пустяков. Ну цепочка, и что такого? У меня тоже есть. На сирийских базарах они копейки стоят.
– Сам ты копейку стоишь! – вспыхнул я. – Какая разница, сколько она стоит?
Копейку – значит, тебя самого за копейку купили! Ты знаешь, что Борька по этому поводу думает?
– А мне плевать, – равнодушно сказал Шурка. – Важно, что я по этому поводу думаю.
– Да ни черта ты не думаешь! Питаешься подачками, как… – Я замолчал.
– Ну? – спросил Шурик.
Мы стояли друг против друга, выставив каждый вперед плечо, как будто собирались драться. Но драться лично я не собирался. С кем драться-то?
– Знаешь что? – сказал я тихо. – Жалко мне тебя.
Это Шурку задело.
– Ишь ты, сострадатель нашелся! – сказал он. – А ты побывал в моей шкуре? У тебя было так, что ботинки порвались, а других нет? Уж, наверно, запасные стоят в прихожей, а нет, так папа с мамой сбегают и купят по первому же твоему воплю. Подачками я, видите ли, питаюсь! Посмотрел бы я на тебя, чем бы ты питался. И иди ты со своими трагедиями знаешь куда?
– Знаю, – сказал я и вышел.
18
До шести часов я слонялся из комнаты в комнату. Дома никого не было, и слава богу: мама терпеть не может, когда я задумываюсь; по ее понятиям я очень мрачный и скрытный человек, а такие люди плохо кончают. Поэтому она начинала нервничать и упрекать меня тем, что все дети как дети, делятся со своими матерями, а мне самое слово «делиться» кажется противным, и не верю я, что можно от души делиться: можно рассказать, проинформировать, можно попросить совета. Но никакой важной для мамы информации я не мог сообщить, а советы ее были слишком далеки от реального положения вещей. Отец, напротив, не требовал от меня откровенности. Он всегда шел мне навстречу, стараясь разговорить, отвлечь и наводящими беседами добиться от меня высказываний, которые помогли бы ему правильно обо мне судить. Последний раз это ему удалось года два назад. С тех пор я в разговорах с ним разыгрывал из себя то Петю, то Васю. Зачем? Чтоб затруднить ему задачу. Чтоб дать ему понять, что я уже не часть его организма, а целый человек. Сегодня, к счастью, у мамы было родительское собрание в классе, который она вела, а отец в такие дни засиживался у себя в институте. Поэтому я мог задумываться сколько угодно.
Но странно: когда никто не мешает, трудно сосредоточиться. Вдобавок мне было просто физически плохо. В голову лезли самые дикие мысли: то мне казалось, что я смертельно болен и доживаю последние минуты, то – что я в самом деле прибыл с другой планеты и страдаю от света, от влажности, от давления, от микробов, разрушающих мой организм.
В общем, было так плохо, что я даже обрадовался, вспомнив о планете Лориаль.
Я сел за стол, достал из кармана штанов скомканную, опозоренную карту моего континента, положил ее, разгладив, на ватманскую форматку и аккуратно наколол иголкой все заливы и мысы. Потом обвел проколы на форматке остро заточенным карандашом, и через полчаса вторая карта континента уже лежала у меня на столе, девственно чистая и готовая для открытий. Я уточнил границы прибрежных государств и стал кружить над центральными джунглями, выискивая поселения аборигенов.
Мой аэрон лениво плыл над самыми верхушками гигантских трав, покачиваясь тяжело в теплых воздушных потоках, которые сверху казались цветными. Я стоял на передней площадке, по-пижонски засунув руки в карманы, и хмурился, когда усилием воли надо было перекладывать рули. Было хорошо и просто: здесь, в двадцати метрах над поверхностью континента, я был в безопасности и в тепле.
Солнышко пригревало, и бабочки, складывая крылья, мерцали у меня над головой. Если бы я мог все это описать на бумаге, если бы я мог рассказать, как Шурик! Но я только чувствовал, и это было только во мне. Со стороны, наверно, дико выглядело, что я сижу, склонясь над форматкой, и морщу лоб, и хмурюсь, и улыбаюсь, но мне было все равно: целая планета вращалась во мне, теплая и цветная; она принадлежала только мне, и некому было смотреть на меня со стороны, а сам на себя со стороны я смотреть еще не умел.
