Часы веков - Губарев Виталий Георгиевич (книга регистрации TXT) 📗
— А тебе не кажется, что нам следует подумать, как спасти себя? Впрочем, тигр вряд ли сможет просунуть свою огромную башку в это круглое отверстие, куда с трудом могли влезть даже такие тоненькие и изящные существа, как мы с тобой!
Обезьяна явно не хотела сдаваться без боя. Она смотрела на тигра, ощеряя пасть, и угрожающе ворчала. Это был мощный самец, в котором угроза смерти вызывала не страх, а ярость. Шерсть дыбом поднималась на его плечах и загривке. Узенькие глаза самца побелели от ярости. А тигр медлил, только его гибкий хвост, увенчанный метёлкой волос, бил о землю всё чаще и чаще. Обезьяна согнулась, как сгибается борец на арене, ожидая нападения противника. Её длинные передние лапы теперь касались больших тяжёлых камней, густо рассыпанных у подножия скалы. Это был крепкий гранит, обвалившийся на поляну в ещё более древние времена, в пору какого-нибудь землетрясения.
Всё, что произошло следом за этим, было настолько быстрым и неуловимым для человеческого глаза, что Муха скорей догадалась, чем увидела, как обезьяна подхватила с земли огромный, тяжёлый камень и обрушила его на голову прыгнувшего тигра. Полосатый хищник, отброшенный в сторону бешеным ударом самца-обезьяны, упал на бок с размозжённым черепом и засучил лапами. Фонтаном на траву брызнула кровь.
Поражённые Муха и Великанов не смогли промолвить ни одного слова. Они молча смотрели, как самец всё ещё стоит, полусогнувшись, с камнем в передних лапах, и остервенело рычит на поверженного хищника. Может быть, он всё ещё не был уверен, что его враг убит.
— Ура! — наконец негромко выдохнул Великанов. — Я предвидел, что это получеловекообразный урод найдёт выход! Но что руководило им? Инстинкт самосохранения или зачатки разума? А может быть, и то и другое? Почему он схватил в передние конечности такой тяжёлый камень? Кто мне ответит на этот вопрос?
— Не говорите так громко, иначе обезьяна услышит вас, — сказала Муха. — Смотрите, как она разглядывает камень, которым убила тигра!
— Она не только рассматривает, но даже нюхает его!
— И лижет!
— Совершенно правильно! Кажется, обезьяна уверена, что с тигром расправилась не она сама, а кусок гранита! Чего доброго, она подумает, что это какой-нибудь особенный камень! Так и есть! Смотри, Муха, обезьяны спустились с деревьев и тоже рассматривают камень! Они даже не интересуются убитым тигром! Я думаю, что эта бесформенная глыба гранита потрясает их тупое воображение больше, чем в своё время человека потрясло первое ружьё.
Действительно, сгрудившиеся вокруг самца обезьяны, гортанно воркуя, со всех сторон тянулись к удивительному камню. Может быть, впервые за всю свою полную опасностей жизнь, они увидели, как был побеждён их лютый враг, но тёмный мозг ещё не мог понять, что не камень сам по себе сделал это, а их сородич, воспользовавшийся камнем, как оружием. Одна из обезьян даже попыталась выхватить камень из лап самца, но он зарычал так грозно, что все обезьяны испуганно шарахнулись в разные стороны.
— Уроды! — беззлобно выругался Великанов. — Вокруг валяются десятки таких же камней! Пошевелите же своими куриными мозгами! Однако интересно, что будет делать со своим камнем наш красавчик? Он-таки не хочет выпускать его из рук… прошу простить — из своих передних конечностей, потому что до рук ему ещё очень далеко… Ну, думай, думай, красавчик, если у тебя уже есть чем думать!
Самец сидел на корточках, любовно раскачивая кусок гранита с такой лёгкостью, словно это был резиновый мяч. Сейчас самец чуточку походил на футбольного вратаря, поймавшего мяч на линии ворот. Думал ли он о чём-нибудь? Глаза его бессмысленно моргали, не выражая никаких чувств. Может быть, устав, он внезапно с силой опустил камень на валяющийся в траве пальмовый орех.
Орех громко треснул.
Услышав треск, обезьяны умолкли и насторожились. Самец с любопытством наклонил на бок голову, торопливо отложил камень и поднял треснувший орех. Белый молочный сок стекал по его волосатым лапам.
Обезьяны снова громко и бессвязно заворковали. Самец легко разломал орех и, как из чашки, выпил из него сок.
— Так, так, — забормотал Великанов, — а что ты будешь делать дальше, красавчик?
Самец подхватил свой камень и ударил по другому ореху. На этот раз его постигла неудача: удар оказался слишком сильным, и вся скорлупа вместе с брызгами белого сока разлетелась в разные стороны.
— Ничего, ничего, милый, — бормотал довольный Великанов, — такие неудачи случаются даже с некоторыми людьми, если они не умеют рассчитывать свою силу… Главное, понял, что камень в твоих титанических лапах может стать орудием труда! Вот что самое главное, милый! Я сам испортил не меньше десятка часов, прежде чем научился чинить их! Не огорчайся, красавчик!
Но «красавчик» и не думал огорчаться. Он с упоением разбивал орех за орехом и всякий раз неудачно.
— Это невыносимо! — воскликнула Муха. — Давайте покажем обезьянам, как следует колоть орехи.
— А ты уверена, что вместе с орехами они не расколют наши головы?
— Не… знаю… Но ведь мы не сделаем им никакого вреда, — неуверенно сказала она.
— А на каком языке ты им это объяснишь? На русском? Или на английском? Хау-дую-ду, мисс обезьяна, меня зовут Муха, я родилась спустя десять тысяч веков после вас, давайте играть в салочки!
Муха обиделась и промолчала. Впрочем, она сейчас же забыла о своей обиде, увлечённая происходящим на поляне. А там творилось нечто невообразимое. Одна из обезьян, наконец, сообразила, что камень, которым действует «красавчик», совсем не камень преткновения. Подхватив такой же кусок гранита, она начала колоть орехи столь же старательно и столь же бессмысленно, как и её сородич. А через несколько секунд камнями вооружились все обезьяны, и поляна загремела от треска.
— Крушите, милые уроды! — потирая руки, говорил часовой мастер. — Действуйте, волосатые красавчики! Я уверен, что от лап до рук вас отделяет значительно меньше времени, чем можно было подумать! Вот что означает сила примера! Недаром даже в наше время ещё говорят — «подражает, как обезьяна»! Важно перенимать опыт! Может быть, именно поэтому потомки вот этой самой породы обезьян станут в своё время вполне разумными существами, то есть людьми! Ведь подражать — это значит использовать чей-то опыт!
— Не понимаю, чему вы радуетесь, — сказала Муха. — Обезьяны орудуют, как глупые мальчишки, когда им вдруг захочется покуралесить. Уж я-то видела это не раз и в школе и в нашем дворе…
— Погоди, Муха, дай срок, и они всему научатся! Был бы только пример.
— Ой, смотрите! — вскрикнула она, и её чёрные глаза-колодцы радостно блеснули. — Самым сообразительным оказался детёныш: он очень осторожно раскалывает орехи… Смотрите, смотрите, он высасывает из ореха сок!
— Не думаю, чтобы он оказался сообразительней своих родителей, — помедлив, сказал Великанов. — Так и есть, у него не хватает силы поднять камень над головой… Видишь, он с трудом приподнимает его только до колен и аккуратненько ударяет по ореху. Хорошо, малыш! Орех трескается, но не разлетается!
Так, так… Кажись, его работой заинтересовались большие верзилы… Оказывается, в доисторические времена бывали случаи, когда яйца учили кур! Но ведь не это важно… Главное, как я уже сказал, в полезном примере. Ну что ж, верзилы, перенимайте опыт малыша!
И действительно, словно услышав тихое бормотанье часового мастера, обезьяны начали колотить по орехам значительно осторожней. Они смешно подражали детёнышу, неуклюже приподнимая камни не выше своих колен.
Муха расхохоталась, прикрывая рот ладошкой.
— Ты смеёшься, Муха, — вдруг серьёзно и торжественно сказал Великанов, — а между тем мы с тобой стали свидетелями одного из величайших чудес на нашей планете! Мы видели, как начал строиться мостик от обезьяны к человеку! Пусть это ещё очень слабый мостик, и ещё пройдут века, прежде чем обезьяна станет первобытным человеком. Но мы уже видели, как труд, пусть самый незадачливый, вызвал у этой породы обезьян первые проблески человеческого сознания. Мы видели, как труд начал создавать человека.
