Необыкновенный консилиум - Шингарев Геннадий (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Вот в таком учреждении Пирогову предстояло заниматься военной хирургией.
Он приказал закрыть госпиталь. Всех больных и раненых, кого под руки, кого лёжа, вывели и вынесли из страшного дома. Их перевели на время в другое помещение.
Больных с заражёнными ранами Пирогов отделил. Он осматривал каждого и, если оказывалось, что рана гноится, отправлял раненого в особый госпиталь, который решено было развернуть в двух домах, принадлежавших богатым купцам.
Тем временем в доме Дворянского собрания происходила генеральная уборка. Паркет, пропитавшийся кровью, вымыли горячей водой с мылом. Окатили кипятком стены, проветрили зал, и госпиталь был открыт заново.
Из столицы в Севастополь прибыли сёстры милосердия. Это был первый в истории отряд военных медицинских сестёр. Назывался он так: «Русская Крестовоздвиженская община сестёр попечения о раненых и больных».
То были разные женщины — от полуграмотных девушек из народа до аристократок, никогда не знавших, что такое труд и лишения. Все они добровольно вызвались ехать в осаждённую крепость. Все сёстры были одеты в одинаковые форменные платья с медицинским крестом на груди.
Усталые с дороги, они явились к Пирогову. Пирогов сказал: «Ну что ж, сударыни, завтра в восемь утра прошу на дежурство!»
А что значило в Севастополе дежурить на бастионе — об этом рассказала в своих воспоминаниях одна из сестёр Крестовоздвиженской общины. Когда она явилась на перевязочный пункт, туда привезли партию тяжелораненых солдат и матросов. Сестра помогала врачу, а вокруг рвались бомбы. Один снаряд попал на кухню и разбил котёл с кашей. Весь день «сестра попечения» перетаскивала раненых под обстрелом, едва не была убита по дороге в город, а спустя несколько дней заразилась тифом.
Так прошло несколько месяцев. Каждое утро Пирогов отправлялся в объезд по своим госпиталям. Сохранилась картина, написанная неизвестным художником — участником Севастопольской обороны. На этой картине Пирогов, в долгополой шинели и приплюснутом картузе, едет верхом на казачьей лошади по осаждённому городу. Окончив объезд, Пирогов приступал к операциям. Оперировал до поздней ночи, при свете свечей, в бывшей бильярдной комнате большого дома с колоннами на берегу Севастопольской бухты.
Глава 44 О ТОМ,
ЧТО СКАЛЬПЕЛЬ В ХИРУРГИИ — ЕЩЕ НЕ САМОЕ ГЛАВНОЕ
Весной бомбардировки усилились. Уже не только бастионы— весь город обстреливали с близкого расстояния английские и французские батареи.
В домике, где ночевал Пирогов, ядром продырявило крышу. Он переехал в другой дом. Спустя несколько дней тяжёлый снаряд разворотил комнату, где стояла кровать Пирогова. Это произошло через несколько минут после того, как хозяин комнаты вышел из дому. После этого он поселился прямо в госпитале.
Там тоже было неспокойно. Однажды ночью в бухту вошла неприятельская канонерская лодка. Пользуясь темнотой, она подплыла к берегу и трахнула прямой наводкой. Раненые в зале Дворянского собрания спали, когда вдруг
осветились окна, грянул гром и посыпалась с потолка штукатурка. Пирогов в это время находился в операционной комнате. Он выбежал в зал и начал успокаивать раненых.
А на другой день — снова всё то же: дым и грохот над бастионами, воронки на улицах города, жители, оставшиеся без крова, и бесконечные вереницы раненых и больных. Раненые везде — в домах, во дворах, на телегах, на улице под дождём… Бесконечные заботы: где устроить людей, где достать кровати, откуда раздобыть продовольствие, медикаменты, одеяла, где разжиться бинтами и корпией? Корпия — это хлопья старой материи, она заменяла вату…
Но для чего я рассказываю о трудностях жизни в Севастополе, об этой прозе? Не лучше ли было бы описать блестящие операции Николая Ивановича Пирогова, рассказать о новшествах, которые он ввёл в науку? Ведь Пирогов поистине обновил хирургию. Он создал замечательный атлас хирургической анатомии — огромную книгу, состоящую из рисунков; на этих рисунках показано, что где находится, где проходят кровеносные сосуды, сухожилия, нервы. Настоящая география человеческого тела.
Он первым стал делать операции на войне под наркозом. Это было на Кавказе, в начале 1847 года; эфирный наркоз был изобретён всего за несколько месяцев до того и только ещё входил в употребление. Пирогову принадлежит идея гипсовых повязок: при огнестрельных переломах, чтобы не ампутировать конечность, как это делалось в то время, он накладывал гипс и спасал раненому солдату руку или ногу.
Пирогов вообще прославился своим умением щадить человеческое тело. Он говорил: хорошего врача узнают не по тем операциям, которые он сделал, а по тем, которых он не сделал. Хирурги первой половины XIX века привыкли действовать решительно. Пословица «Семь раз отмерь, один раз отрежь» для них как будто не существовала. Самой распространённой операцией на войне, как я уже говорил, была ампутация — отсечение конечности.
Ампутация спасала жизнь. Но какой ценой? Знаменитые наполеоновские войны, славные походы и блестящие баталии оставили после себя ужасное наследство — десятки тысяч
искалеченных людей. Однако дело не в том, что нож полевого хирурга подчас производил не меньшие опустошения, чем картечь и ядра неприятеля, а в том, что при той системе оказания помощи, какая существовала тогда, врач не имел другой возможности лечить раненых, кроме как ампутировать, ампутировать и снова ампутировать.
У военного врача не было времени долго заниматься лечением. Он шёл в бой вместе с солдатами. Нередко ему приходилось оперировать под огнём врага. Где можно, он делал ампутацию. В остальных случаях ограничивался перевязкой— и поскорей принимался за следующего раненого.
Конечно, существовали в то время и полевые госпитали. Это были те самые госпитали, которые впервые во французской армии учредил Ларрей. Но между войнами Наполеона и войной в Крыму прошло почти полвека. Война стала совсем другой. А организация медицинской помощи почти не изменилась. И раненые в госпиталях по-прежнему лежали все вместе, вповалку, точь-в-точь как в том доме на берегу Севастопольской бухты. В таких условиях уберечь раненых от заражения крови могла только ампутация.
Вот теперь вы поймёте, зачем я так долго рассказывал о трагической неразберихе, царившей на перевязочных пунктах Севастополя, когда туда прибыл Николай Иванович Пирогов. Я рассказывал это для того, чтобы вам было ясно, какой великий, почти неправдоподобный подвиг совершил Пирогов, сумевший навести порядок в этом хаосе.
Крымская война, тяжёлая и закончившаяся поражением, оказалась совсем не такой, какой раньше рисовали войну на картинках. Тяготы жизни в траншеях, дождь, грязь, болезни. Ужасные дороги, на которых тонула артиллерия. И непрерывный поток раненых. Вот в какой обстановке трудился со своими помощниками Пирогов.
Если бы он был просто блестящим хирургом, даже самым блестящим, он ничего не сумел бы сделать в этой обстановке. А между прочим, он был действительно мастером-виртуозом.
