Хождение к морям студёным - Бурлак Вадим Никласович (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Старик-якут не обращал внимания на потуги ветра и продолжал разговор:
— Не знаю, кто первым открыл или придумал это. Может, правда, а может, сказка. Может, полярники, а может, шаманы людям поведали, что Берег Прончищева на Таймыре и место захоронения Марии и Василия возле Усть-Оленека зовутся «Землей испытания любви»…
Николай говорил медленно, глядя в одну точку. Будто не мне рассказывал, а каким-то невидимым людям из будущего.
— От стариков слышал: если хочешь, чтобы любовь была счастливая, непроходящая — отправляйся в те земли. А еще надо найти Хрустальную Сиверсию…
— А есть эта Хрустальная Сиверсия на самом деле? — прервал я.
— Есть! — уверенно кивнул Николай.
Мне уже приходилось встречать и на полярном Урале, и на Таймыре, и в оленекской тундре желтые таймырские розы — сиверсии. Конечно, не сказочные — хрустальные, а простые. Наверное, это самые ранние тундровые цветы. Распускаются они чаще всего на небольших возвышенностях: восемь-тринадцать цветков в каждой розетке.
Слышал я, что за четыре года стебель сиверсии прирастает лишь на один сантиметр и что живут эти цветы до ста пятидесяти лет.
Не знаю, как сейчас, но в старину шаманы готовили из сиверсии лекарства и какие-то чародейские напитки. В ней есть сахар, крахмал, жиры и другие полезные вещества.
Прекрасные арктические цветы так поразили знаменитого полярного исследователя Эдуарда Толля, что он назвал один из островов у берегов Таймыра Сиверсией. Легенды и предания связывают Прончищевых с этим полярным цветком. Случайно ли Толль назвал остров именно Сиверсией, а кряжу, тянущемуся от Усть-Оленека на северо-запад к Анабарскому заливу, дал имя Прон-чищева?..
Николай, видимо, почувствовал, что я отвлекся мыслями от его рассказа. Он тронул меня за плечо и добавил:
— Как ни длинна полярная ночь, но и она проходит. И снова зацветет тундра. Кто знает, может, и ты найдешь не простую, а Хрустальную Сиверсию…
Зимовье на реке Оленёк
Больше месяца понадобилось экспедиции, чтобы пройти путь от Якутска до устья Лены. 2 августа путешественники достигли острова Столб. От него начиналась дельта реки. Через пять дней по Быковской протоке дубель-шлюпка наконец вышла в море и направилась на запад к устью реки Оленек.
Может, правы те, кто считал, что экспедиции Прончищева не повезло с самого начала? Едва пустились в плавание, а безжалостная Арктика уже диктовала необходимость искать место для зимовки.
Усилились морозы. Крепче и толще сделались льды. Северный ветер навевал тревогу. В дубель-шлюпке образовались течи. Бороться с ними приходилось ежедневно. Наконец дубель-шлюпка «Якутск» стала на якорь неподалеку от места, где на правом берегу реки Оленек находилось несколько домов промысловиков.
Конечно, ни Мария, ни Василий не могли в те часы догадаться, какая печальная связь будет у них с селением Усть-Оленек.
Вначале местные жители испугались прихода корабля и скрылись в тундре. Но через несколько дней отношения с путешественниками наладились, и они вернулись в свои дома.
По приказу Прончищева участники экспедиции собрали по берегу реки подходящий плавник и за несколько дней построили две избы, где и зазимовали.
Знак их последней весны
Солнце полностью скрылось 13 ноября. Наступила полярная ночь. Но жизнь во льдах и снегах продолжалась. Весть об экспедиции быстро облетела тундру. С разных сторон приезжали якуты и эвенки посмотреть на загадочных белых людей, поговорить, обменяться вещами, поторговать.
Мария и Василий расспрашивали их и записывали сведения о народах, населяющих заполярные земли от Лены до Енисея, об островах и побережье Северного Ледовитого океана, о полезных ископаемых, о растениях и животных.
Участники экспедиции небольшими группами уходили вместе с якутами и эвенками в тундру, чтобы изучить местность и поохотиться.
Лишь 22 января на горизонте появилась едва различимая осветленная полоса. Предвестница солнца! Предвестница весны! Предвестница окончания полярной ночи.
Те, кто видит каждый день рассвет, восход солнца, рождение нового дня, не могут до конца оценить это. Лишь пережившие арктическую ночь способны по-настоящему радоваться появлению солнца, наслаждаться первыми его лучами.
Люди Севера стараются не пропустить его первый робкий сигнал о том, что долгая полярная ночь идет на спад, и задолго до него поднимаются на возвышение и пристально всматриваются в темноту.
Так встречали этот сигнал Мария и Василий… Знак последней в их жизни весны.
Непроходимые поля
В 1736 году река Оленек вскрылась лишь 21 июня. До самого августа лед стоял в море вплотную к берегам. Суровая зимовка не прошла бесследно для здоровья многих участников экспедиции. Заболел цингой и Василий Прончищев. 3 августа дубель-шлюпка «Якутск», наконец, смогла выйти в море.
Как отмечалось в судовом журнале, «с великою опасностью» экспедиция пробиралась на запад. В устье реки Анабар путешественники сделали остановку «для осмотра горы той, в которой руда».
13 августа судно прошло мимо группы островов, им Прончищев дал название — острова Петра.
Чем дальше на север — тем больше плавающих льдин, тем толще и крепче «стоячий лед», тем медленнее двигалась дубель-шлюпка.
Конечно, ни Мария, ни Василий не могли знать, что пройдет немного времени, и этот видимый таймырский берег и бухта в нем будут названы их именами.
18 августа, продвигаясь вдоль кромки льда, судно прошло залив Фаддея. Он весь был покрыт неподвижным толстым льдом.
19 августа «Якутск» достиг островов Самуила, которые спустя два столетия будут переименованы в острова Комсомольской правды.
Опустился густой туман. А когда после полудня он рассеялся, путешественники увидели непроходимые ледяные поля.
Двигаться дальше было невозможно. Ледяной плен мог погубить судно. Страдающий от болезни Прончищев сумел подняться и собрать у себя в каюте совет.
Все понимали: дальше пути нет. Если не повернуть назад — верная гибель.
Так, на широте 77029', в самой северной точке, достигнутой Великой Северной экспедицией, было принято решение: возвращаться…
Стерегущий изгнанник
Любовь — всегда испытание. И рядом с радостью любви движется тень несчастья. Так вблизи Хрустальной Сиверсии кружит отверженный волк, — продолжил рассказ Николай.
— Отверженный волк? — переспросил я. — Говорят, если рождается волчонок с серебристой шерстью и темным пятнышком, мать-волчица сразу распознает «мету изгнанника». Чтобы не навлечь гибель всего потомства, она уносит прочь этого волчонка, едва он начинает скалить зубы. Четыре полных луны волчица прикармливает маленького изгнанника, а потом оставляет одного в тундре. И тогда лишь луна да полярная сова покровительствуют ему, становятся небесными матерями. Если волчонок не погибнет в первые ночи, белая сова приводит его к месту, где растет сиверсия. Там всегда много леммингов. Они любят поедать цветы. Волчонок сам ловит леммингов, а иногда сова убивает для него зверьков. Немногие из отверженных становятся взрослыми. Но, даже если волчонок выживает в одиночестве и превращается в матерого зверя, он никогда не примыкает к стае сородичей. И стая не принимает серебристого волка с метой одиночества, ведь за ним всегда идут беда и гибель. Вот и рыщет всю жизнь по тундре отверженный — ищет Хрустальную Сиверсию.
— Зачем? — удивился я.
Старик молча покачал головой, на какое-то мгновение застыл, а потом продолжил:
— Этого, кроме самых мудрых шаманов, никто не знает. А они о таком не любят говорить… Волк с метой изгнанника считает луну и сову двумя своими небесными матерями-волчицами: желтой и белой. Говорят, если появился в округе отверженный, можно иногда услышать, как воют в небе луна и сова. Будто две матери-волчицы ищут на земле детеныша, помеченного неласковой судьбой. И в эти часы печали непознанной любви рождается самый редкий цветок тундры — Хрустальная Сиверсия. Одинокий цветок, не знающий любви солнца, появляется, когда полярная ночь еще не сложила свои черно-звездные крылья. Может, для того и распускается Хрустальная Сиверсия, чтобы поддержать одиноких, заблудившихся, отверженных, усталых…
