Ухо, дыня, сто двадцать пять! - Крюгер Мария Людвика (библиотека электронных книг TXT) 📗
— Пёсик, таксочка, — зашептала она, — ты, наверное, голодный. Мне тебя так жаль! Спишь здесь на жёстком коврике.
«Вы поглядите, — снова подумал Яцек, — Божена действительно добрая девчонка».
Кость пахла очень вкусно. Он цапнул её зубами и стал жадно обгрызать. А в благодарность повилял хвостом.
— Принести ещё что-нибудь? — спросила восхищённая его аппетитом Божена. И погладила по головке, приговаривая: — Хороший, хороший, любимый пёсик!
10. Всё ещё эта собачья жизнь
Где-то, за какой-то дверью, пробило шесть, когда Космаля проснулся. Он открыл один глаз, но поскольку вокруг ещё было довольно темно, тут же закрыл его и решил спать дальше. Припомнился ему ужасно смешной сон — будто был он не мальчиком, а маленькой жёлтой собачкой. «И что только человеку не приснится», — подумал он. Собрался повернуться на другой бок, но тут почувствовал, что ему холодно. «Наверно, съехало одеяло», — вздохнул он и уже собрался протянуть руку, чтобы накрыться с головой, но тут же понял, что одеяла на нём вообще нет. Да и рука не протягивалась, уж очень она была короткая.
«Это от холода свело руку, не иначе, — решил он. — Хорошо ещё, что я закалённый, не какой-нибудь мерзляк. Но всё равно надо будет поднять одеяло и укрыться. Ведь ещё очень рано, можно поспать часок. Только бы тётя не подумала разбудить меня пораньше, чтобы послать за хлебом».
Яцек попробовал повернуться на другой бок — не вышло. «Что такое? — рассердился он. — Почему мне так неудобно лежать? И кровать такая жёсткая».
Наконец он сел. И тогда только понял, что сидит под дверью родной квартиры, на грязном коврике. Взглянул на руки — нет, это были не руки, а всё ещё кривые собачьи лапы, в точности такие, как у всех такс. И хвост был такой, как полагается. В общем, он всё ещё был псом.
Послышались чьи-то шаги. Кто это тащится так рано? Какая-то грузная женщина тяжело шлёпала по ступеням, поднялась на площадку и наконец остановилась возле коврика у дверей.
— А это кто? — удивлённо спросила женщина. — Откуда ты взялся, пёсик?
Яцек Космаля хотел, конечно, ответить, что он вовсе не пёсик, а сын супругов Космаля, которые живут тут, за этой дверью, но, к сожалению, звуки, которые он издал, были просто жалобным лаем. Теперь он понял, что заговорившая с ним женщина была не кем иным, как пани Чубашковой, по утрам разносившей жильцам молоко. И теперь она, разговаривая с Яцеком, забрала пустую бутылку и поставила на её место полную.
— Ну что, пёсик? — спросила она снова. — Не хотят тебя впустить? Видно, провинился? Ну, попроси хорошенько, тебе и откроют.
Идея показалась Яцеку очень разумной. Оказывается, иногда и другим могут прийти в голову хорошие мысли, как, например, на этот раз паки Чубашковой.
Он попробовал допрыгнуть до звонка, но теперь ему это не удалось. Поскрёб дверь лапой — тоже безрезультатно. С минуту прислушивался, наклонив голову, но, видно, в доме все ещё спали.
«Они спят себе в кроватях, под одеялами, им тепло и удобно, а я, как пёс, на коврике!»
Космале хотелось зареветь, даже ударить в дверь кулаком, но как ударишь кулаком, если и кулака-то нет. Тогда… взгляд его упал на бутылку с молоком. Правда, он не любил молока, но, в конце концов, если человек… то есть пёс… впрочем, неважно кто… если кто-то голоден, то может выпить и молока. Только как это сделать, как напиться из бутылки? Яцек встал на задние лапы, опершись передними о бутылку, и попробовал заглянуть в неё сверху. Бутылка была закрыта серебристой крышечкой. Открыть её зубами не так-то просто, но чего не сделаешь, если голоден. Он покрепче упёрся в бутылку передними лапами и попытался подцепить зубами
нижний край крышечки. Но тут лапы у него соскользнули, бутылка перевернулась и со звоном покатилась по каменному полуплощадки.
Шум был так силен, что открылась дверь не только квартиры Яцека, но и двух соседних квартир.
— Что случилось? — спрашивали все. Потом увидели перевёрнутую бутылку молока.
— Это собака перевернула бутылку! — крикнула соседка с правой стороны.
— Собака? — откликнулась тётя Леокадия, и её голова, вся в бигуди, показалась в дверях квартиры. — Собака? — повторила она.
Голос её прозвучал так сердито, что бедный Яцек, не ожидая последствий, поджал хвост и собрался удрать вниз по лестнице. Но в этот момент на лестнице — показалась огромная фигура, в которой Яцек без труда узнал их дворника.
Дворник не любил Яцека Космалю. Если в доме случалось что-нибудь плохое, он сразу же говорил, что это сделал Яцек. Правда, обычно он не ошибался, но мог ведь и ошибиться. Ничего удивительного, что при виде дворника Космаля кинулся в сторону и проскользнул в открытую дверь соседкиной квартиры.
К счастью, соседка, очень увлечённая обсуждением происшествия с молоком, не заметила, что главный виновник проник в её владения. А Космаля, насмерть перепуганный, забрался под кровать, в угол, поближе к стене. Убежище показалось ему надёжным, к тому же после ночи, проведённой на лестничной площадке, он наконец-то оказался в тепле. Тут было тихо и спокойно. Голос соседки доносился с лестницы, говорила она много и громко.
«Пусть поболтают», — подумал Космаля и снова почувствовал голод. Осторожно высунул из-под кровати кончик носа. Пахло чем-то вкусным.
«Надо всё-таки поесть».
Решительно покинув своё укрытие, он потрусил в кухню. Вскочил на табуретку, стоявшую у стола, и замер от радости: на тарелке розовели аппетитные ломтики ветчины. Соседка, видно, любила вкусно поесть. Яцек быстро расправился с ветчиной и хотел уже похлебать из чашки кофе с молоком, когда в прихожей хлопнула дверь. Вернулась хозяйка. Космаля чуть не выругался, но, к сожалению, получилось только что-то вроде: «Вр-р-р, вр-р-р».
Хорошо ещё, ворчание было тихим и входившая в кухню хозяйка его не услышала. Не заметила она и жёлтую собачку, которая стремительно шмыгнула в комнату. Зато она увидела перевёрнутую чашку, а кофе залило стол и тихо капало на пол.
Спрятавшийся под кроватью Космаля слышал восклицания хозяйки по поводу разлитого кофе.
— Ах, и как это у меня вышло? — говорила сама себе хозяйка. — Наверно, выбегая, я зацепила чашку.
Потом она замолчала, очевидно вытирая со стола лужу и наливая себе другую чашку. Тут раздался её удивлённый и испуганный крик:
— А где же ветчина?!
Космаля невольно облизнулся, вспомнив её вкус. Ветчина была действительно отличная.
«Жаль только, мало», — добавил он мысленно. И снова почувствовал голод. Разве можно наесться двумя ломтиками ветчины? Съесть бы ещё что-нибудь.
А если соседка уйдёт и не оставит ничего съедобного, что тогда?
«Собачья жизнь», — подумал Космаля и решил побыстрее выбраться из этой квартиры. Да, но как? Если пойти в прихожую и стать под дверью, ожидая, когда хозяйка будет выходить, она сразу поймёт, кто съел ветчину, и трёпка обеспечена. А если остаться под кроватью, то так и просидишь целый день в чужой запертой квартире.
Тут он подумал: надо ведь что-то делать, чтобы снова стать человеком. Может, поискать Продавца Шаров? А может, пойти в школу? Но как же идти в школу, если никто не поймёт, что ты вовсе не пёс, хотя выглядишь как самый настоящий жёлтый пёс?
«Пора сматываться отсюда, — решил он. — Ничего, рискну. В случае чего — не дамся, и всё!»
Он осторожно вышел из-под кровати, чтобы разведать обстановку. Соседка всё ещё была в кухне. Космаля с завистью слушал, как она звенела посудой.
«Она там ест и ест без конца, а я голоден как чёрт! Что, если она сегодня вовсе не выйдет из дому?»
Крадучись, он выбрался в прихожую и уселся в уголке за вешалкой, на которой висели какие-то плащи и шляпы.
«Подожду, — сказал он себе, — подожду, пока она не соберётся уходить. Так будет лучше. Она откроет дверь, а я — шасть на лестницу. И ходу!»
Но соседка, видно, не спешила. Возилась в кухне и что-то напевала.
