Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи» - Вознесенская Юлия Николаевна (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
— А вы голый в метель по улицам ходите — это что, по-вашему, очень понятно?
— Так у меня пробежка!
— А у меня — прогулка!
— Так, ясно. А ну вставай и давай прогуливаться вместе в сторону твоего дома! Ты где живешь-то?
— В данный момент — здесь.
— Я тебя серьезно спрашиваю: адрес у тебя какой, куда тебя проводить?
Не отвечая ему, Александра сдвинула рукав куртки и край варежки, чтобы взглянуть на часы.
— У тебя что, адрес на часах записан?
— Да нет. Просто я смотрю, можно ли мне уже домой идти или еще рано.
Павел Иванович не особенно удивился — мало ли какие бывают семейные обстоятельства.
— Ну так что? Можно тебе уже идти домой?
— Можно. Если не слишком торопиться.
— Ладно, давай не спеша поторапливаться! — И Павел Иванович стал натягивать на себя свитер и куртку.
— А вы чего одеваетесь? Вы же голый бегаете!
— Бегаю. Но если не бежать — замерзну. Мы же вместе пойдем.
— Это еще зачем — вместе? — подозрительно спросила Александра.
— Провожать тебя пойду. Вставай давай!
— Нечего меня провожать, я и так дойду…
— Ты давно на нашем острове живешь?
— Да не живу я тут. Я случайно на острове вашем оказалась. А в чем дело?
— Дело в том, что по этому острову молодым девушкам ночью гулять не положено.
— Так еще не ночь!
— Для тебя — ночь! Несовершеннолетним не рекомендуется гулять по улицам после двадцати одного часа.
— Так это несовершеннолетним. А я сама учу несовершеннолетних. Я, между прочим, педагог.
— Да ну? Серьезно?
— Серьезней некуда, — вздохнула Александра. — Позвольте представиться: безработный и бездомный преподаватель русского языка и литературы при дипломе с отличием Александра Николаевна Берсенева.
Павел Иванович удивленно присвистнул. «Так все-таки она — бомж! Молодой и образованный бомж. Вот какая жизнь в стране настала!» — сокрушенно подумал он, а вслух сказал:
— Давай, рассказывай!
— Чего рассказывать? — не поняла Александра, притоптывая на месте изрядно промерзшими ногами.
— Как ты дошла до жизни такой, вот чего! Пошли, ноги на ходу разойдутся и согреются. И по дороге ты мне расскажешь, как это ты вдруг оказалась «безработным и бездомным преподавателем русского языка и литературы при дипломе с отличием».
Александра разок-другой глянула на него исподлобья черными глазищами и вдруг решила, что дядечка этот совсем не опасен, а как раз наоборот: если вот такому все про себя рассказать, то он непременно посоветует что-нибудь основательное и разумное. Такой уж вид был у Павла Ивановича.
Ну и Ангел Александрос о том же ей на ушко нашептывал.
Когда они дошли до метро, Александра уже почти все ему и рассказала. Тут бы им и расстаться, но упрямый Павел Иванович захотел поехать вместе с нею на метро и проводить ее до самого тетушкиного дома, поскольку тот находился в еще более опасном, чем Крестовский остров, месте, а именно — на Сенной площади. Так он и проводил Александру до самого дома на углу Екатерининского канала и Сенной, дал ей номер своего мобильного телефона и ее телефон домашний спросил, тетушкин то есть, и обещал позвонить, если вдруг узнает что-нибудь о подходящей работе для молодого педагога-филолога. Александра не очень-то надеялась на его обещания. А с другой стороны, у нее что, было еще на кого надеяться? В общем, записала она телефон Павла Ивановича и свой номер ему тоже продиктовала.
Очень довольные Ангелы Хранители тоже попрощались и разлетелись. Они-то были уверены в том, что Павел Иванович обязательно Александре поможет! Ангелы, они такие — прозорливые.
На другой день за завтраком Жанна вдруг задумчиво сказала:
— Знаешь, Митя, у всех приличных девочек в возрасте Юлианн есть гувернантки.
Сестры насторожились, а Дмитрий Сергеевич очень удивился.
— Зачем им гувернантка? Тебе что, надоело за ними присматривать?
— Да нет, что ты! Но все же… Ты часто в командировки летаешь, ну и я хотела бы иногда вместе с тобой путешествовать. Не оставлять же их одних в наше отсутствие? Сестрицы тут же подхватили мысль.
— А что, пап, у нашей Гули уже есть гувернантка! — сказала Юлька.
— Можно нашу Екатерину Ивановну из домоправительниц в гувернантки перевести, она ведь бывший директор школы, — предложила Аннушка.
— Ну нет! — заявила Жанна. — Без Екатерины Ивановны все хозяйство в доме пойдет наперекосяк. Да и гувернантка должна быть молодая, современная, чтобы девочкам с нею не скучно было. Можно подать объявление в нашу островную газету и выбрать подходящую кандидатуру.
— Соглашайся, Митенька! Ничего худого из этой затеи для наших девочек не будет! — шепнул Дмитрию Сергеевичу Ангел Димитриус.
И Дмитрий Сергеевич послушался своего, как он думал, внутреннего голоса.
— Неплохая мысль. Акопчик, напиши, пожалуйста, текст объявления и отправь в газету. «Требуется молодая и образованная гувернантка к двум девочкам двенадцати лет».
— Надо бы указать, что желательно с педагогическим образованием, — сказал Павел Иванович.
— И со знанием иностранных языков, — предложил Акоп Спартакович.
— С веселым характером и спортивную! — крикнула Юлька.
— И обязательно православную, — тихо добавила Аннушка.
К удивлению присутствующих, Жанна даже на это ничего не возразила.
— Хорошо, — кивнул Дмитрий Сергеевич. — Дадим объявление. Ты составь, Акоп, и покажи Жанне. А ты, Жанна, потом сама отберешь подходящую кандидатуру, если кто явится по объявлению.
— Как скажешь, Митенька, — сказала чрезвычайно довольная Жанна: все складывалось по задуманному плану!
Все присутствующие Ангелы тоже довольно переглянулись, ведь и у них уже был свой ангельский план относительно найма гувернантки.
Уже на другой день местная крестовская газетка вышла с объявлением, приглашающим на работу молодую гувернантку с педагогическим образованием, со знанием иностранных языков и обязательно православную.
— Блин! Блин! Да блин же! — закричала Александра, топая ногой и швыряя в угол последние колготки, на которых дыра оказалась на самом видном месте, прямо под коленкой — а ведь юбка ее делового костюма была выше колен!
Ангел Александрос, услышав пакостное словечко, двинулся было к подопечной, чтобы сделать ей выговор, но что-то его удержало, какой-то знак ему был дан… И Ангел остался стоять на месте, за дверью комнаты Александры, ожидая, когда она оденется и будет готова к выходу. Только головой покачал укоризненно.
— Александра! Ты опять позволяешь себе выражаться эвфемизмами? — раздался за дверью голос тети Муси. — И вообще, что это ты ни свет ни заря поднялась? Меня разбудила, выражаешься на весь дом…
— Я больше не буду, тетечка, честное слово! — Александра сама не знала, как и где она исхитрилась все-таки заразиться выпечкой словесных «блинов». Ну в самом деле, негоже филологу с образованием, школьной учительнице, пусть даже со стажем в одно полугодие, допускать в речи мусорные полупристойности! Конечно, Александра прекрасно знала происхождение словечка «блин»; им еще на первом курсе объяснили, что слово «блин» русские мужчины употребляли вместо крайне нецензурного слова, когда находились в присутствии женщин — из уважения к ним. Это в филологии называется «эвфемизмом». И уж, конечно, сегодня ей употреблять эвфемизмы никак нельзя, ведь она идет наниматься гувернанткой в приличный дом, к православным детям! К тем самым чудесным двум девочкам, что танцевали в лицее на Каменном острове «Танец с зеркалом», к Юлианнам Мишиным.
«Не ляпнуть бы такое у Мишиных!» — подумала Александра и озабоченно поглядела в сторону гладильной доски, на которой были разложены ее единственные джинсы. Она только что прошлась по ним раскаленным утюгом, от них шел пар, но было совершенно ясно, что за оставшееся до собеседования с нанимателем время она их не высушит. Ей бы только успеть доехать до Крестовского и отыскать дом Мишиных. «Опять я опаздываю! — горько подумала она. — И чего это, скажите на милость, мне вздумалось вчера на ночь глядя стирать единственные джинсы?» То есть джинсы были не совсем единственные, имелись еще одни — сплошь в цветочных аппликациях, в которых она щеголяла летом.
