Экзамен на бога - Кузьмин Владимир Анатольевич (книги хорошего качества txt) 📗
– Ты же давно хочешь.
– Мало ли…
– А сейчас и я хочу.
Семен зажмурился и неуклюже коснулся губами ее губ.
– Ты что, никогда не целовался? – удивилась Настя.
– Ну… когда в бутылочку играли. Или в фанты. Меня же всерьез не воспринимали. А не всерьез мне не хотелось.
– Я вообще-то, если честно, тоже. Ну не целовалась по-настоящему. Считала это глупостью и ниже достоинства. Да и не было таких мальчишек, с кем хотелось бы. Так что опыт у меня теоретический, но богатый. Тут на днях Юстина Серене очень подробно рассказывала. Глаза закрой, а то я стесняюсь.
Через минуту за спиной дважды громыхнуло, и Настя отстранилась от Семки.
– Я сейчас умру, – сказал он, не открывая глаз.
– Нас сейчас папа убьет за такое опоздание. Кстати, что там громыхнуло? Ну елки-палки.
С верхушки ближайшего бархана, оставив на нем цепочку следов, скатился мертвый минотавр.
– Это ты его?
– Клоны. Нельзя же было без охраны оставаться.
Он вдруг немного хитро, но очень открыто улыб нулся:
– Ты не переживай, я им всем велел отвернуться.
– Сам понял, что сказал?
Глава 5
Сады Семирамиды
33
Примерно в километре отсюда прихотливо, но очень плавно и грациозно извивался Нижний уступ – ступенька шириной в несколько километров и протяженностью в глубину чуть не в пятьдесят. Чуть выше и заметно дальше сверкал серебряными, не менее красивыми извивами Второй уступ. Верхний уступ видно не было, но он мало чем отличался от двух нижних, разве что располагался еще дальше и высотой был всего в пять-шесть метров, тогда как нижние были в два и три раза выше его соответственно. Да, конечно же, имелось еще отличие – третий уступ примыкал к отрогам гор. Невысоких, лесистых.
Все уступы были покрыты гладкой и очень тонкой не более чем по щиколотку пленкой текущей воды.
Вода водопадами стекала со склонов гор на Верхний уступ, растекалась по нему равномерно, словно кто-то ее специально размазывал ровным слоем, как масло на бутерброде. И эта вода бесшумно стекала тончайшими зеркальными пленками по всему периметру его боковой поверхности на Второй уступ. Заливала его гладкую как стол поверхность и столь же бесшумно и неспешно скатывалась на Нижний уступ, или на нижний Большой Стол. А вот с него сбегало вниз множество небольших ручейков, большинство из них сразу исчезали в земле, но многие текли крохотными, богатыми рыбой и много чем еще речушками по поверхности земли к побережью и впадали в море, порой образуя роскошные, пусть и крохотные дельты. С сотнями островков площадью, редко позволявшей лечь на островке более чем одному человеку, но невероятно и причудливо заросших то кустами, то камышами, то высокими травами.
Семен проследил пути подземных водостоков – те прямиком, как по канализации, уносили воду далеко в море, где она била прохладными ключами.
Поверхность всех уступов была поросшей густыми, мягкими – даже скорее мягчайшими и нежнейшими на ощупь – водорослями. Короткими, не путающими ноги и очень приятными при прикосновении. Не скользкими! В водорослях носились стайки микроскопических водных созданий. Рыбок, медузок, крабиков, осьминожков. Ночью все это светилось разноцветным мерцанием. Красота!
А еще на Нижнем уступе через каждые двадцать шагов попадались огромные, с чемодан, раковины-жемчужницы. Они сами раскрывались при приближении и безо всяких опасений выставляли на обозрение свои сияющие разноцветным перламутром внутренности. В них буквально горстями лежали идеальной формы жемчужины всех цветов, оттенков и размеров. Встречались даже с мраморными разводами.
По третьему уступу сейчас плыла скала. Яркая, всех оттенков голубого и синего, чуть расширяющаяся кверху, вся округлая, пусть и неправильной формы, с расщелинами и торчащими наверху разновысокими зубцами в форме цветочных лепестков. Больше похожая на причудливую вазу из камня работы какого-нибудь сюрреалиста. Но это была каменная скала. Огромная, с пятиэтажный дом на два подъезда. Подобно айсбергу отколовшаяся от каменной плоти горы. И при этом она плыла по течению, влекомая водой, стекающей по Верхнему уступу. Это течение порой с трудом несло вперед древесный лист, в смешной глубине воды цеплялись за дно небольшие ветки. А скалы плавали… Или скользили, словно по льду.
Скала не сегодня так завтра доплывет до края Верхнего Стола и, не заметив ступеньки в треть ее высоты, соскользнет на Средний уступ, а послезавтра переберется без шума и грохота на Нижний. С него она упадет, взметнув землю и песок, и даже издаст при этом громкий мягкий рокот. И рассыплется. И уж наверное, среди обломков найдутся во множестве прозрачные алмазы, зеленые изумруды, кроваво-красные рубины. И еще всякие камни, названия которых никто из них не помнит. Но всем ясно – настоящие драгоценные. Многие даже отшлифованы, иные сверкают пусть не слишком правильной, зато очень красивой огранкой. Которую им, похоже, пытаются выдать за естественные сколы.
Вон, на пляже кучка таких камешков лежит, даже девчонки наигрались и уже не смотрят. Разве что Настя из них мастерит что-то. Ну еще Юстина с Джоном любят вставить двадцатикаратный камешек в грубо слепленный браслет из простого камня. Или в тарелку. На день рождения Лиса они ему кружку изготовили с надписью из крупных изумрудов. Эльза изредка тоже что-то свое мастерит и украшает – берет вот из этой кучи и вставляет в «оправу» из черного графитного материала, прочного, как танковая броня.
У них выставка устроена. Все разложено на причудливо изогнутых стволах вон той рощицы. Отдельные экземпляры лежат на листиках, брошенных прямо на песок. Листики и цветы для украшения не вянут уже целую неделю.
Семка перевел взгляд на рощи, тянущиеся вдоль пляжей, на Сады Семирамиды за ними. Скрипнул зубами и закрыл глаза. От этой невероятной красоты уже челюсти сводило.
И вообще, то, что с ними случилось здесь, иначе как подлостью назвать не выходило. Все есть, чего пожелаешь. Даже такое, что представить себе невозможно. Нет одного – возможности исполнить то, ради чего они сюда пришли.
Дверь, пусть очень неудобную, он организовал у самой точки В. Высадка началась вполне благополучно, но тут повалили из портала рогачи. Или минотавры, как их Настя обзывала. Много. Очень много.
Так что пленных не брали и раненых добивали честно. Оставь такого, что он тут натворит в чужом мире, если очухается? Да и по-настоящему живыми их не считали, что-то было в них ненастоящее.
В общем, битва была кровопролитной, но краткой. Потери с их стороны: у Лиса выдрали клок из брюк. Ручей уронил в песок автоматный рожок и не сумел его после найти. Скорее всего какой-то мелкий и жадный обитатель песков подшустрился и упер к себе в норку. Синяки, шишки, царапины считать было не принято.
Семен в паре с Русаковым сходил в разведку через портал. Странным и неожиданном было то, что по ту сторону находились те же самые барханы и те же самые рогатые обезьяны с выпученными, как у мух, глазами. Пара полков, никак не меньше, стояли выстроенными в боевом порядке.
Но едва через портал прошел весь отряд в полном составе, войско минотавров отступило и рассеялось. Преследовать его не стали.
Доцент определил, что источник импульса расположен в этом самом мире, только добираться до него нужно не одну тысячу километров. И ошибся чуть не в сто раз. Всего девяносто семь километров оказалось. Серегин мог ошибиться на десять процентов, но никак не в десятки раз. И тем не менее…
Чтобы успокоить Доцента и получить окончательный и достоверный результат, на первую ночевку встали намного раньше запланированного времени, хотя ничто продолжению пути не препятствовало. Правда, цель вела себя непонятно. То удалялась, то приближалась, смещалась в стороны, вверх и в глубину.
Через несколько часов Серегин доложил:
– Антенной является участок площадью в две тысячи квадратных километров. Точнее, шар пространства диаметром около пятидесяти километров. Его центр расположен в ста километрах к юго-востоку на глубине около трех километров.
