Ловушка для волшебников - Джонс Диана Уинн (онлайн книга без TXT) 📗
В огромном зале по дороге к выходу Рыжик нагнал Говарда и на бегу сказал:
— Знаешь что, если вдвоем помозговать, у нас получится корабль получше этого. Давай попробуем, а?
— Давай, — согласился Говард.
— И назовем его «Вентурус Второй»! — хохотнул Рыжик и запрыгал по ступенькам вниз. — А еще у меня идея…
Но тут Рыжик помолодел на год, захромал и ойкнул от боли. Под глазами у него вновь появились синяки, и ему пришлось опереться на Говарда, когда они пересекали двор.
Остальные поджидали их у старого здания Политехнического колледжа — у запасного выхода. Папа вертел в руках ключ. Он повел всех внутрь, зажигая на ходу свет. Рыжик хромал и едва поспевал за папой. В вестибюле их встретил недовольный сторож.
— Это вы, мистер Сайкс? — неприветливо спросил он. — Время позднее, колледж закрыт на выходные. Очистите, пожалуйста, помещение, сэр.
— Уж простите, мистер Форбс, у меня неотложный семинар, а все материалы я оставил в кабинете, — не растерялся папа. — Дело не терпит отлагательств. У всех этих студентов завтра с утра экзамен. — Он невозмутимо прошагал к лестнице.
— У всех? — недоверчиво переспросил сторож, оглядывая Торкиля, Катастрофу и Рыжика.
— У всех, у всех поголовно! — эхом отдался сверху голос папы, уже преодолевшего половину лестницы. — Поручают, понимаете ли, обучать всякую шушеру — от великовозрастных отстающих до восьмилетних вундеркиндов! Эй, вы, поторапливайтесь, что встали?
Сторож развел руками и пропустил удивительную компанию в вестибюль. Говард изо всех сил сдерживал смех. Папа на свой лад такой же неукротимый, как и Эрскин.
Едва переступив порог своего кабинета, папа проворно взялся за дело: отрегулировал настольную лампу на длинной ножке, поставил под нее пишущую машинку, запасся бумагой, чтобы была под рукой. Торкиль открыл окна, чтобы не только видеть, но и слышать происходящее во дворе. Мама предусмотрительно заперла дверь. Остальные расселись на легкие алюминиевые стульчики.
— Когда мне начинать? — выжидательно спросил папа, привычной рукой заправляя в машинку чистый лист.
— Когда хотите, — ответил Эрскин.
Папа пошуршал черновиками, минутку посидел с закрытыми глазами, потом наклонился над машинкой, но печатать не стал, а вместо этого произнес:
— Одного я не пойму насчет той договоренности с Маунтджоем…
Говард встревоженно вздрогнул. Сейчас папа спросит, зачем нужны слова! Вот сейчас! Но папа сказал совсем другое:
— Я вспомнил то время, когда родилась Катастрофа, — я тогда от усталости вообще ни слова написать не мог, и кто-то отключил нам газ, свет, все-все. Кто это был? Ясно же, что не Вентурус, то есть не Говард, потому что ему тогда только стукнуло пять.
— Он и был, — сказал Эрскин. — К Катастрофе ревновал. Обиделся. Он по памяти. И сейчас тоже по памяти все делал.
Говард знал, что так и есть. Тогда, в мраморном храме, возясь с кораблем и распоряжаясь роботами, он действовал уверенно и точно, даже не задумываясь, и все знания и ощущения повиновались ему, а в голове было ясно — не то что сейчас, когда там клубится туман, из которого постепенно проступает все позабытое, потому что он, Говард, входит в силу. Значит, Торкиль заставил его вытягивать храм в настоящее по наитию, по памяти! Говард сердито посмотрел на Торкиля, тот виновато пожал плечами и рассмеялся. И тут Говард осознал еще кое-что: без Торкиля ему никак, потому что только Торкиль, единственный в семье, умел заставить Говарда делать то, что Говарду не хотелось.
— Не оставайся в прошлом насовсем, пожалуйста! — попросил он Торкиля. — Если настроишься как надо, то сумеешь вернуться обратно, не постарев. Я только что проделал это по дороге из будущего сюда.
Улыбка сбежала с лица Торкиля.
— Не забывай: ты седьмой ребенок в семье волшебников, — серьезно сказал он, — и умеешь такое, что никому из нас и не снилось.
— Итак, я приступаю! — торжественно провозгласил папа.
Все затаили дыхание, и он застучал по клавишам. Говард стоял у папы за спиной и следил, как на белизне чистого листа появляются слова: «Первым прибыл Арчер…»
— Арчер едет! — крикнула Катастрофа, караулившая у окна.
Говард кинулся к ней проверить. Роскошный «роллс-ройс» Арчера, серебрясь в лунном свете, вплыл в ворота и покатил по двору. Его фары уперлись в сияющий прямоугольник — вход в храм.
— «…В своем роскошном „роллс-ройсе“, — бормотал себе под нос папа, стуча по клавишам, — фары… сияющий… храм».
Автомобиль остановился. Арчер пружинисто выпрыгнул из него и с минуту постоял, разглядывая мраморную громаду храма. Говард прикусил губу от волнения. Потом Арчер порылся в автомобиле и вытащил охапку каких-то непонятных предметов.
— Что это у него? — прошептал Рыжик.
— «…нагруженный охапкой непонятных предметов…» — бормотал папа, стрекоча на машинке.
— Папа, ты напиши, что это за штуки, — шепотом попросила Катастрофа. — Непонятно же!
— Всему свое время, — отозвался папа. — У меня только десять пальцев.
— А печатаешь ты двумя! — съязвила Катастрофа.
— Зато так быстро, что у некоторых в глазах рябит, — парировал папа. — К тому же я не знаю, какие такие штуки он несет. — И он, бормоча, напечатал: — «Возможно, то были хитроумные приспособления для захвата корабля».
Теперь уже зрители-слушатели не знали, за кем интереснее наблюдать — за Квентином или за Арчером. Поэтому Говард, Катриона и Торкиль на цыпочках бегали туда-сюда от стола к окну, давясь смехом. Похоже, план работал!
Говард очутился у окна и успел проследить, как Арчер прошествовал за стеклянную дверь храма. Вот он рывком взгромоздился на первую ступеньку. Вот исчез из виду.
— «…Исчез из виду», — бормотал папа. — Эй, кто-нибудь, быстро подскажите, где он спрятался в корабле!
— В сортире, где же еще! — фыркнул Рыжик.
— Спасибо, — не прекращая печатать, кивнул папа. Пальцы его бойко порхали по клавишам, клавиши щелкали и стучали. — «…В туалете, где он поначалу был слишком занят раскладыванием своего добра и потому не сразу понял, что бессилен покинуть корабль. Когда же он заметил это…»
— Нет, папа, не надо! — вмешался Говард. — Заметит — взбесится и что-нибудь разнесет.
— Тсс! — шикнул на него папа. — Не спугните мою Музу.
И поспешно напечатал: «…его охватила приятная истома и блаженное ощущение радости бытия. Он устроился поудобнее и налил себе шампанского, поджидая Фифи. Ждать ему оставалось недолго».
— Фифи идет, — оповестил Эрскин, возвышаясь у окна рядом с мамой.
Говард втиснулся между ними: ему тоже хотелось посмотреть на Фифи. Та влетела во двор вприпрыжку. «Надо же! — удивился Говард. — А я-то думал, она прибредет во сне, как лунатик». Но Фифи, несомненно, бодрствовала, а предвкушение, что она вот-вот увидит Арчера, подгоняло ее с каждым шагом. Серебристая дымка, которую Торкиль и Эрскин наслали на Фифи, вправду соткалась у нее над головой в облачко, будто в комиксе, и в этом облачке ехал на белом коне Арчер в рыцарских доспехах.
— «…Перед ее мысленным взором маячил образ Арчера в рыцарских доспехах, — бубнил папа, стуча по клавишам. — Она бежала все быстрее и быстрее…»
Между тем во дворе Фифи ринулась в зазор между экскаваторами и промчалась в дверь храма.
— «…И вот наконец она воссоединилась с Арчером, своим ненаглядным Арчером», — пробормотал папа. — Почтеннейшая публика, насколько целомудренным должен быть следующий эпизод?
— Мой дорогой Квентин, — отозвался Торкиль. — Я полагаю, вы способны сами это решить и без нашей подсказки.
— Может, поставить звездочки? — предложила мама, заглядывая через папино плечо.
— Звездочки — слишком откровенный намек, или сойдет? — спросил папа, печатая все быстрее.
— Да, но ты должен добиться, чтобы они точно не вышли из корабля, — встревоженно напомнил Говард.
— А я, по-твоему, что делаю? — огрызнулся папа. — Что ж, отлично. Цензура не помешает. «Теперь мы скромно оставим наших пылких влюбленных наедине…» — эй, покормите меня кто-нибудь шоколадом, у меня руки заняты! — «…и обратим наши взоры на следующего героя».
