Дорога ветров - Джонс Диана Уинн (читаем книги бесплатно TXT) 📗
— Но он не может . посадить в тюрьму всех! — возразил Митт. — Тогда некому будет ловить ему рыбу и шить ему одежду.
— Ох, ты — умница, Митт! — воскликнула Мильда.
Митт не мог сказать, когда или как это случилось, но во время этих ночных разговоров с Мильдой между ними было решено, что когда-нибудь он отомстит за своего отца и исправит все несправедливости, которые творятся в Холанде.
Мильда довольно скоро нашла работу в другой швейной мастерской, потому что была действительно очень хорошей вышивальщицей. Им удалось вовремя внести плату за комнату, так что хозяин их на улицу не выставил. Но еды все равно не хватало. Остаток своего недельного заработка Мильда потратила на пару туфель.
— Ничего, что я их купила? — спросила она. — Я их случайно увидела. Миленькие, правда?
Митт остался бы голодным, если бы Сириоль, суроволицый доносчик, не отправил к ним свою дочь, Лидду, с корзинкой рыбы. Лидда была добродушной двенадцатилетней толстушкой. Она показала Мильде, как готовить рыбу, и ей очень понравились красивые новые туфельки. Наверное, она рассказала о них отцу. Но по крайней мере, Митт и Мильда наелись, и даже на завтрак еще осталось. Мильда выставила рыбу на окно, чтобы не испортилась. Но ночью из стены наползли муравьи и все съели. Когда Митт открыл окно, чтобы достать завтрак, то нашел там только крошечные косточки. Он печально на них смотрел, когда Сириоль протопал по темной лестнице в своих деревянных башмаках и вошел к ним без приглашения.
— Смотрю, вы остались без завтрака, — сказал он. — Идемте-ка ко мне, там и поедим. И я думаю, Мильда, что пора мальца приставлять к делу. Пусть ходит со мной в море. Я как раз подумывал взять ученика.
— Ну... — сказала Мильда.
— Вольные холандцы о своих заботятся, — заявил Сириоль.
Митт совершенно потерял дар речи — он-то . знал правду про Сириоля.
Он мог только стоять и ждать, что мама откажется за него. Но, к его изумлению, Мильда благодарно улыбнулась Сириолю, несколько раз поблагодарила его и согласилась, чтобы Митт плавал с ним.
— Я не хочу завтракать, — только и смог сказать Митт.
— Приходи ко мне через полчаса, — сказал Сириоль и протопал к себе.
Митт набросился на Мильду.
— Он же доносчик! — горячо крикнул он. — Зачем ты согласилась?
Мильда пожала плечами, и складка у нее на щеке стала очень глубокой и горькой.
— Знаю. Но нам надо как-то жить. А кроме того, может, ты найдешь возможность сквитаться с ним, если будешь рядом.
Это Митта немного утешило. И когда у него появилась работа, они зажили намного лучше. Сириоль был очень щепетилен. Митт получал ученическую долю, так что, если улов был хорошим, он зарабатывал почти столько же, сколько Мильда. Это заставило его смириться со своей работой. Ему не нравилось рыбачить. Ему не нравился Сириоль. Он даже не знал, что ему не нравилось больше.
Ловля рыбы представляла собой сочетание скуки, трудностей и отчаянных авралов. Сириоль был суровым и резким и требовал, чтобы все делалось правильно. Митт очень скоро понял, что ошибаться в море нельзя. В первый день он забыл свернуть канат в бухту, как ему показал Хам. Сириоль взял завязанный в узел конец злополучного каната и вытянул им Митта по спине. Митт гневно повернулся к нему. — Работай, — сказал ему Сириоль. — Работай как надо. Или пеняй на себя. Когда-нибудь будешь мне благодарен.
Хотя Митт и был мал, он стоял вахты вместе с большим медлительным Хамом, подельщиком Сириоля. Он узнал, как штопать парус, чинить сети и потрошить рыбу. Сириоль и Хам научили его править шаландой — сначала днем, что было легко, а потом и ночью, когда находить дорогу приходится по звездам или, если небо затянуто тучами, по натяжению парусов, по силе и направлению ветра и водных течений. Они научили его чуять приближение бури, чтобы не попасть в шторм. Митт также узнал, что такое цыпки и каково бывает подолгу мерзнуть в мокрой одежде. Он ненавидел все это, но накрепко заучил все премудрости морского ремесла, так что оно стало его второй натурой. И поскольку ему было так мало лет, эти знания остались с ним на всю жизнь.
Единственное, что удивило Митта, — это то, что море его совершенно не испугало. Он-то думал, что будет страшно. Когда он впервые неуверенно поднялся на «Цветок Холанда», и шаланда закачалась под ним, и он понял, что не тонет в пучине, как Старина Аммет, только благодаря разбухшим от соленой воды доскам, ему пришлось очень строго напомнить себе, что он — вольная птаха, которой незнаком страх. Но потом «Цветок Холанда» вышел в море вместе с остальным рыбацким флотом, и Митт обо всем этом забыл. Плавание было просто работой, как шитье Мильды.
И было очень здорово быть при деле и зарабатывать деньги, когда множество мальчишек постарше слоняются в гавани без работы.
Иногда, в погожие дни, когда лодка Сириоля шла из гавани вместе с отливом, прогулочные лодки богачей тоже выходили в море из Западного затона. Западный затон был мелководной бухтой сразу за Холандом, но плата за стоянку там была такой высокой, что в нем могли держать лодки лишь очень богатые люди. Митту нравилось смотреть на эти кораблики. Но Сириоль и Хам, завидев их, презрительно сплевывали за борт.
— Игрушки богачей, — говорил Сириоль. — Чуть ли не выскакивают из воды — и это при таком-то слабеньком ветерке! Попади они в шквал, потонут через пять минут!
Уважением Сириоля пользовались лишь величественные торговые корабли. Стоило только «Благородному Аммету» или изящной «Красотке Либби», покачиваясь, выйти из Холанда, как лицо Сириоля светлело — и лицо Хама тоже.
— О! — говорил тогда Сириоль. — Вот это корабль!
И оглядывал свою пузатую и пропахшую рыбой шаланду так, словно разочаровался в ней.
После года рыбной ловли Митт уже не боялся городских мальчишек. Он почти не вырос — наверное, потому, что работа была такая тяжелая, но стал таким же крепким и сообразительным, как любой из его сверстников на берегу, а на язык был даже острее их. Он знал все ругательства, какие только существовали. Он всем умел ответить. Теперь и мальчишки, и девчонки относились к нему с уважением. По правде говоря, многим из них хотелось бы подружиться с Миттом. Но Митт их сторонился. Эти дети — или такие же, как эти, — портили ему жизнь, когда он только приехал в Холанд, и оказалось, что он этого не может забыть. Ему больше нравилось проводить время в компании взрослых. На берегу и в море он отпускал такие шуточки, что медлительный великан Хам покатывался со смеху, и даже Сириоль улыбался. Митту это нравилось. Так он чувствовал себя взрослым и независимым.
И хорошо, что Митт был таким независимым.
Мильда совершенно не понимала, что такое экономия. У нее вошло в привычку «случайно замечать» что-нибудь, когда она возвращалась домой с заработком. В одну неделю это оказывался огромный кекс в глазури, в другую — красивые сережки.
— Надо же сохранять самоуважение, — говорила она Митту, когда он начинал возражать. — Меня топчут ногами, и если я не смогу хоть чем-то поддержать свой дух, то просто пропаду, непременно пропаду.
Может, и так, но если сына не было дома, а то, что Мильда «случайно заметила», стоило больше ее заработка, то она не задумываясь брала и кровные деньги Митта. Ему пришлось прятать свой заработок, иначе они голодали бы. Его ужасно угнетала эта ответственность.
Как-то вечером он вернулся домой совершенно без сил и обнаружил, что Мильда купила Целый бочонок устриц. Это стало последней ... каплей. К тому же мать откупорила бочонок и оставила его на солнце под окном. Устрицы уже пахли как-то странно, и муравьи ползли вверх по стенкам бочонка, намереваясь обследовать его содержимое.
— Зачем тебе понадобилось их покупать! — закричал Митт.
Мильда страшно обиделась.
— Ох, Митт! Я же хотела побаловать тебя лакомством...
— Но их же тут тысячи! — заорал он. — Как нам съесть такую уйму? Если тебе хотелось устриц, то я бы достал тебе их. Даром, у Дидео! Честно, за тобой нужно смотреть как за ребенком! Ты и дальше будешь вытворять такое?
