Мила Рудик и кристалл Фобоса - Вольских Алека (е книги .TXT) 📗
Вскоре все улеглись в свои постели. Комната погрузилась в тишину. А еще через некоторое время девочки уснули.
В эту ночь Миле снился сон, в котором она однажды уже была: длинный коридор с клетчатым черно-белым полом в бронзово-сизых сумерках. И снова ей казалось, что мир мертв, и там, где кончается этот коридор, нет ничего, кроме бесконечной черной пустоты. Мила сделала несколько шагов вперед — в нереальной тишине этого загадочного места они показались ей чересчур громкими.
Мила сделала еще шаг и вдруг услышала уже знакомое хихиканье где-то сбоку. Она повернула голову.
— А я все ждала, когда ты снова придешь, — сказала ей как две капли воды похожая на нее рыжеволосая девочка.
Мила протянула руку и наткнулась на невидимое препятствие. В этот раз, как и в прошлый, их разделяло холодное гладкое зеркало.
— Почему ты решила, что я приду? — напряженно изучая лицо своего двойника, поинтересовалась Мила.
Девочка в зазеркалье пожала плечами.
— Потому что ты — это я, а я — это ты, — ответила она. — Как же можно уйти от себя и больше не возвращаться?
Она выглядела искренне озадаченной, как будто серьезно обдумывала собственный вопрос.
Нахмурившись, Мила покачала головой:
— Мы не одно и то же.
Девочка по ту сторону зеркала снисходительно кивнула:
— Ну конечно нет! Разумеется, не одно и то же! Иначе получается, что ты сейчас разговариваешь сама с собой. А это очень глупо, ты не считаешь?
Мила, сбитая с толку, неуверенно кивнула:
— Глупо.
— Конечно, — с важным видом вздернула нос кверху девочка из зазеркалья. — Я знала, что ты поймешь.
— Но тогда что это означает: «Ты — это я, а я — это ты»? — еще сильнее нахмурившись, спросила Мила.
— Это значит, — ответила девочка, и Миле показалось, что в ее взгляде промелькнуло высокомерие, — что ты — мое продолжение. Ты существуешь потому, что существую я.
Мила недоверчиво хмыкнула.
— Чушь какая, — резко ответила она своему двойнику. — Это ты отражение в зеркале, значит, все как раз наоборот: ты существуешь потому, что существую я.
Девочка округлила глаза и некоторое время смотрела на Милу изучающим взглядом.
— Ты так думаешь? — почему-то очень тихо спросила она, недобрым взглядом смотря на Милу.
Мила не ответила. Ей все меньше и меньше нравилась эта девочка. По правде сказать, она ей вообще не нравилась.
Девочка вскинула брови и скрестила руки на груди.
— Ну, раз ты так думаешь, тогда иди сама.
— Идти? — озадаченно переспросила Мила. — Куда идти?
Рыжеволосая девочка по ту сторону зеркала на мгновение отвернулась от Милы и указала рукой в том направлении, куда уходил длинный коридор.
— Туда, конечно. Неужели ты не видишь, что здесь больше некуда идти?
Мила кивнула.
— Вижу.
— Ну вот и иди! — довольно резко повторила девочка. — Если я — твое отражение, как ты считаешь, то я не могу пойти туда первая. Это должна сделать ты.
Мила стояла в нерешительности и смотрела на укутанную негостеприимной тенью дверь в конце коридора.
— Ну! — подстрекала ее девочка из зазеркалья. — Ты идешь? Или боишься?
Мила уловила насмешку в ее голосе.
— Я не боюсь, — гордо ответила Мила.
На самом деле дверь в конце коридора пугала ее, и ей совсем не хотелось туда идти. Но девочка смотрела на нее с таким самодовольным видом, что Мила не могла признаться себе в своем страхе. К тому же общество ее двойника стало ей вдруг очень неприятным. А потому Мила равнодушно отвернулась от обращенного к ней насмешливого взгляда и, не сказав ни слова, пошла по коридору в сторону загадочной двери.
Она не оглядывалась назад и не знала, идет за ней ее зазеркальный близнец или остался стоять на месте. Миле даже не хотелось поворачивать голову в сторону зеркала. Ей казалось, будет лучше, если от зеркала она будет держаться подальше. Оно внушало ей ничуть не меньше опасений, чем дверь, к которой она приближалась все ближе и ближе.
Когда до цели оставалось не больше четырех шагов, Мила остановилась. Она нерешительно посмотрела на дверь — мрачную, темную — и подумала о своем недавнем ощущении, когда ей отчего-то пришло в голову, что за этой дверью ничего нет, потому что мир мертв. Но колебалась она лишь несколько секунд. Решительно приблизившись к двери, Мила взялась за ручку, потянула ее на себя и… шагнула в беспросветную тьму.
Это место не было пустотой, потому что под своими ногами Мила ощутила твердый пол. Просто здесь совсем не было света.
Мила медленно шла вперед, не видя, куда ступают ее ноги. Тишина здесь была гнетущей — Мила вдруг поразилась тому, что не слышит даже звука своих собственных шагов. Ей казалось странным, что, перемещаясь в абсолютной темноте, она не натыкается ни на какие предметы. Почему-то именно в этот момент в ее сознании раздался тревожный звоночек, который заставил ее обернуться назад.
Позади нее сомкнулась тьма. Дверь, в которую она вошла, исчезла.
Мила почувствовала, как страх сдавил ей горло. Она точно помнила, что оставила дверь открытой, и не слышала, чтобы дверь захлопнулась. Повинуясь резкому приступу паники, Мила пошла обратно. Она выставила обе руки вперед, надеясь наткнуться ладонями на дверь, которая, по ее представлениям, должна была быть рядом, — Мила не успела уйти далеко. Но она шла и шла в темноте на ощупь, а двери все не было.
Ужас обрушился на нее ледяной лавиной. Ее воображение услужливо нарисовало картину: она будет вечно блуждать в этой тьме и никогда-никогда не проснется! Ей безумно захотелось выбраться отсюда, но ее уже охватило отчаяние, заглушая все мысли, кроме одной: «Страшно!»
На короткий миг она услышала собственный голос. Это был какой-то неразборчивый возглас потерявшегося и напуганного существа. Почему-то ее еще больше испугало, что она услышала свой голос как бы со стороны. И в этот момент раздался звонкий смех и появился свет.
Свет исходил из зеркала, за которым стояла рыжеволосая девочка. Ее смех был заливистый и веселый, но у Милы не было ни малейшего желания веселиться вместе с ней. Она часто дышала, как после быстрого бега.
А девочка хохотала и хохотала. Смеха и света становилось все больше: вокруг Милы появлялись новые зеркала, и в каждом из них стояла и смеялась рыжеволосая девочка — копия Милы.
Мила огляделась: вокруг нее всюду были зеркала, куда бы она ни посмотрела.
— Я же говорила тебе, — сквозь смех сказала ей девочка, — ты существуешь потому, что существую я! Ты — мое продолжение!
И тут зеркала стали по очереди гаснуть, но лишь на мгновение. А когда они снова вспыхивали светом, по ту сторону зеркальной границы стояла уже не ее рыжеволосая копия… Там был Многолик. Он хохотал так же громко и безудержно, как до него зазеркальный двойник Милы. От его смеха звенели переливами все зеркала.
— Ты существуешь потому, что существую я, Мила, — зловещим, ядовитым шепотом сказал он. — Ты — мое продолжение!
Не в силах оторвать глаз от его лица, Мила лихорадочно затрясла головой и хриплым шепотом забормотала:
— Нет… Нет… Нет… Нет… Нет…
Потом она пронзительно закричала, чувствуя, что сходит с ума от его голоса, без конца повторяющего одно и то же: «Ты мое продолжение… мое продолжение… мое продолжение…», и, размахнувшись, бросила что-то тяжелое в ненавистное отражение Многолика.
Под звон разлетающегося вдребезги зеркала Мила проснулась.
* * *
Было темно. Мила повернула голову к окну: небо было чернильно-черным, и только неполный месяц освещал глубокую ночь — до рассвета было еще далеко. Откинув одеяло, Мила поднялась с постели. Пошарив ногами по полу, отыскала комнатные тапочки. Мила не стала зажигать перстень и в потемках направилась в туалет.
В слабом свете луны, проникающем в окна, Мила благополучно добрела до двери в туалет, но, шаря правой рукой в поисках дверной ручки, левой непроизвольно оперлась о статую болотной кикиморы, темным, размытым пятном выделяющуюся на фоне стены. Даже в темноте Мила увидела, как статуя пошатнулась. Девочка уже решила, что кикимора сейчас рухнет прямо на нее — вот грохоту-то будет! — как вдруг что-то яркой вспышкой сверкнуло над головой кикиморы и стремительно полетело вниз.
