Звездные приключения Нуми и Ники - Дилов Любен (бесплатные версии книг TXT) 📗
Стозвездный, однако, был так разгневан, что уже не слушал ее.
– Значит, отказываетесь подарить мне одну-единственную звездочку? Так, да? Ну, ладно же! Хуу-хо!
Этот крик предназначался страже, которая сразу подбежала к детям.
– Стреляй! – скомандовал Ники, но было поздно.
Нуми не послышалась его сонета и не приготовила пистолет, а свой Ники положил в карман еще во время фокуса с фонариком. Ребята не успели опомниться, как босоногие стражники набросились на них и заломили им руки.
Стозвездный начальник был доволен. Тоном приказа он сказал Нуми:
– Скажи этому глупому человеку, что мы не сразу отрубим вам головы. Я даю вам время поразмыслить до завтра. Если завтра вечером вы снова мне откажете, мы обезглавим вас на площади перед звездными и беззвездными, вместе с Короторо.
– Но мы вам говорим истинную правду. Нельзя снять звезды с неба. Они – огромны, это целые миры…
– Тем лучше, если это правда, – теперь в голосе стозвездного звучали поучительные нотки. – У нас существует закон: если кто-то твердит истину, а звездные ее не принимают, то ему немедленно отрубают голову. Но если после оказывается, что истина эта правдива, тогда звездные ему ставят памятник.
– Но это жестоко, – робко возмутилась девочка. – Неужели нельзя подождать?
– Всякая истина вредна, пока она не станет истиной для всех. А стало быть, ее распространитель должен быть наказан. Но если она принимается, его следует награждать. Мы очень справедливы, и потому сначала наказываем, а уж потом вознаграждаем. Мы не можем поступить наоборот.
– Какая же это справедливость? – воскликнула Нуми. – Рубить головы людям за правду!
Даже ее искусственный мозг ужаснулся, представив, что всем тем, которым были поставлены памятники вдоль аллеи, сначала отрубили головы.
– Однако ты глупа, – сказал стозвездный начальник, все еще склонный поучать этих двух пришельцев, так как не потерял надежды заполучить в подарок настоящую звезду. – Ну сама посуди. Справедливо ставить памятник за истину? Справедливо! А можно ставить памятник живому человеку? Нельзя? А для человека что лучше: иметь или не иметь памятник после смерти?
Нуми почувствовала, что голова ее идет кругом от подобной логики. Да так, что вот-вот упадет с плеч.
– Этот все еще торгуется? – спросил ее Ники, готовый расплакаться от бессилия и боли, которую ему причиняли веревки, стянувшие кисти рук.
– Кажется, мы останемся без звезд и без голов. И кто знает, когда нам поставят памятник, – ответила девочка.
– Не падай духом, – сказал Ники, спохватившись, что сейчас ей как никогда нужна его поддержка, и повысил голос, чтобы не казаться испуганным. – Скажи этому идиоту, что мы обещаем обдумать его предложение – до завтрашнего вечера. Я упрошу миллионнозвездного выделить ему настоящую звезду. Но при условии, что нам развяжут руки. Иначе я не смогу снять ее с неба.
– Но ведь это ложь! – даже в такой момент воспротивилась девочка с Пирры.
– Может, и ложь, но, если ты успела заметить, за правду здесь секут головы. Давай, переводи!
– А «идиот» – это звучит нормально? Можно применить это слово, обращаясь к представителю иной цивилизации?
– Э-э-э-эх, – совсем потерял терпение Ники. – Если хочешь, скажи ему: «Разлюбезный господин», или «О, глубокоуважаемый стозвездный болван», или что-то в этом роде!
Простодушная Нуми не знала и этих выражений, а соответствующие слова на здешнем языке ей тоже были неизвестны. Так что она перевела новое предложение Ники, обходясь и вовсе без обращения. Может, от этого оно выглядело убедительней. Глаза стозвездного начальника сверкнули в темноте, и хотя он в ответ всего лишь важно кивнул головой, она уловила радостные излучения его мозга. Это сулило временное отдаление нависшей над ними опасности.
10 Как поступать со странными людьми.
Битва и избавление
Знакомым витым коридором, на каждом повороте которого коптили вонючие фонари, их ввели в мрачное подземелье. Стозвездный принял условия Ники, потому что им развязали руки. Потом за ними опустили решетку из толстых жердей, закрыв ее на железную цепь, пропущенную через прикованное к стене кольцо.
Нуми, жалобно охая, стала растирать свои хрупкие запястья. Они здорово болели, несмотря на перчатки.
– Буф-ф! Не могу себе представить, что эта цивилизация тоже зародилась на Земле!
А Николай уже деловито ощупывал цепь, обдумывая, как и когда удобнее совершить побег. Сейчас или днем, когда звездные спят. Он воскликнул:
– Ну и типы, однако! Дурачье! Сделать железную цепь ума у них хватило, а до примитивных керосиновых ламп не додумались. Одна вонь стоит, а свету никакого. Надену-ка я шлем.
Последний фонарь находился довольно далеко от них, в коридоре, но все помещение, казалось, было пропитано дымом от сгоревшего жира.
– А зачем им свет? Ты ведь слышал: днем беззвездные на них работают, а звездные по ночам любуются небом. Свет им только мешает. Странный народ! А говорят нам, что мы странные и хотят отрубить нам головы. Ну и логика!
С развязанными руками Ники снова почувствовал себя уверенным и сильным, к тому же до вечера было достаточно времени, чтобы найти выход из положения. Было достаточно времени и для мудрого разговора.
– За свою долгую и нелегкую жизнь, Нуми, – сказал Ники незнакомым ей грустно-писклявым голоском, – я убедился, что никто не любит странных. Каждый желает, чтобы все остальные были похожи на него. Сначала ты мне тоже показалась странной, и меня так и подмывало тебя отлупить.
– Отлупить меня? – растерялась девочка, которую, похоже, никто никогда не бил.
– Да, всего-навсего отлупить. А не отрубить голову, потому что все-таки я добрый человек.
– Как так отлупить? По какому праву?
– За свою долгую и нелегкую жизнь, Нуми, – продолжал Ники особенным голосом, – я понял, что сначала тебе хочется кого-нибудь отлупить, а уж потом ты себя спрашиваешь: а по какому праву? И то не всегда.
– Какая еще долгая и нелегкая жизнь, – возмутилась девочка, сообразив, что он притворяется. – Тебе ведь всего четырнадцать лет?
Ники рассмеялся и рассказал ей про своего прадедушку, который был еще жив, здоров и бодр. Прадед никогда не поучал его, как это делают другие взрослые, а всегда начинал издалека: «За свою долгую и нелегкую жизнь, Ники, я убедился, что…» После следовало нечто вроде тою, что человек должен каждый день чистить зубы и одеваться потеплей, когда на улице холодно. Впрочем, это был милейший старик, и Ники им гордился. К тому же, не просто дед, а прадед.
