Граница нормальности - Цыбиков Ч. (читать книги полностью TXT) 📗
Она сделала страшные глаза напоследок и зарылась в волны скрепленных бумаг. Два монитора с открытыми одинэской и экселем стояли в них словно ледоколы на встречных курсах.
Я постоял молча и угрюмо. Ровно одну секунду — на большее моя храбрость не способна — и закрыл дверь. Да чтоб им всем: и директорам, и бухгалтерам.
Тряпка, говорю же.
Собственно, виноват во всём был я сам. Наш рекламно-издательский холдинг (изящное название для хитроумного клубка ИПэшек и ОООшек) среди прочего издаёт книжки, фотоальбомы и прочую байду на заказ. Это не основная статья дохода, но как бы перспективная. В начале месяца пришёл клиент: хочу, говорит, вот такое вот издать. Подростковая книжка, социальный проект. Я поглядел — в принципе издать можно, и не такое издают. А рисовать… А рисовать, сказал клиент, будет вот эта девушка. И предъявил — не девушку, конечно, а её работы.
Работы были неплохие. Даже, можно сказать, впечатляющие. Я обойдусь без белиберды всякой типа «концептуально», можно? — просто было ясно, что Мария — так её зовут — рисовала в точку. В десятку. Ну что ж, желание клиента закон, тем более, что платит ей он сам, через нас, а мы верстаем, печатаем и распространяем.
Кто ж знал, что она живет в Багатае?
Хотели бросить и уговорить клиента на другую художницу, прижать сроками. Клиент упёрся и уговорить не удалось. Значит, Паша и будет вести проект. Как раз до летнего отпуска и займётся.
Дали три зелёных свистка — и понеслось. Общаться с Марией должен был я, как проект-менеджер. Телефона и интернета у неё не было в принципе: Багатай. Поэтому общался я с её мужем, долговязым угрюмым типом, приезжавшим два раза в неделю на попутках. Попутки были по уши в грязи, и сам он был тоже не трепетный цветок лотоса в плане внешнего вида. Он привозил готовые работы, в коробках из-под макарон, аккуратно переложенные тканью и картоном, получал новые задания, и я ему выдавал гонорар — частями, чёрным налом.
И вот сегодня, видите ли, наступил конец квартала, и выяснилось, что таки надо что-то подписывать. Договор задним числом, приходники-расходники… При других обстоятельствах можно было бы отдать бумаги мужу и сказать, чтобы подписал и привёз; но он прямо сказал, что в ближайшие две недели в городе не появится. Он тоже от нас устал — этого он не говорил, конечно, но было понятно и так.
Поэтому надо ехать, Паша.
Василий — так звали мужа — ждал меня на первом этаже нашего офиса. Он не бездельничал: в каждый свой приезд он выпрашивал у кого-нибудь посидеть за компьютером, открывал огромную кучу почтовых ящиков, форумов, сайтов — и безо всякого стеснения выгонял всё это на печать, тратя едва ли не пачку бумаги и треть картриджа за раз. Наглость — второе счастье, его никто ни разу не остановил. Мы как-то посмотрели, что он распечатывает: сущая ерунда, несколько женских сайтов, несколько дневников, некоторые на русском, некоторые на английском, кино, музыка, шмотки. Женский джентльменский набор — каламбур, однако. Вот и в этот раз.
Василий увидел меня и сказал:
— Информационный голод.
Я кивнул. Типа я давно уже понял, и в курсе.
В офис вошёл хорошо упакованный мужчина походного вида и спросил:
— Кого тут до Багатая надо было?
— О, приехали, — Василий вскочил, споро покидал бумагу в рюкзак и спросил меня:
— Ну, ты едешь?
Я хотел сказать, что мне надо собраться… Но собираться было явно некогда.
— Еду, — сказал я. Маме позвоню по дороге. Кате звонить не буду.
Упакованный посмотрел на меня и сказал:
— Двое, значит. Ну, веселей будет!
Упакованного звали Руслан. Машина у него была не джип, а даже ещё круче, как он сказал: Мицубиси Делика «вэдовая, восьмого года, дизель, на раме, две палки» — я ничего не понял, в общем, выглядела она как небольшой микроавтобус, только уж больно поджарый, формами она напоминала толстого бесхвостого кота, выгнувшего спину. Кроме него, в машине сидели ещё двое мужиков предпожилого возраста: Серёга и Николаич. По виду они и правда очень походили на охотников и, судя по всему, ими и являлись.
— В Багатае же вроде национальный парк, — заметил как бы ненароком Василий. — Нельзя охотиться.
Руслан глянул на него и сказал:
— Шаришь.
И вынул из бардачка листок бумаги в полиэтилене.
— Волков стрелять едем! Вот разрешение.
— Ух ты, — сказал Василий безразлично, но бумагу прочитал. — По пять тысяч за волка, ну ничего, выгодно даже получается.
— А мы и не за выгодой едем, — засмеялся Руслан. — Ну и кто сказал, что мы будем только волков стрелять? Там можно под шумок и ещё кого, пожирнее.
Серёга и Николаич зашевелились и согласно закивали.
Я уже спал. Точней, пытался.
Когда я проснулся, в голове была каша из вэдовых дизелей, нарезных стволов, манков, прицелов, сетей-трехстенок, пыжей, гладкостволов и прочей рыбацко-охотничье-водительской белиберды. Кроме того, я пару раз крепко влетел башкой в потолок, поэтому каша была ещё и звенящей.
— Вам после перекрестка куда? — спросил Руслан. — В сам Багатай или в Урочинск? Нам в принципе в Урочинск, но мы вас подкинем, ежели что. Чо вам пилить десять километров.
— Не, нам просто на перекрёстке, — ответил Василий. — Там дойдём.
Я физически почувствовал, что ответ Василия был в корне неверным. Принципиально. Перед моим носом разом шевельнулись спины Серёги и Николаича, а Руслан слегка притормозил.
— Не понял, так куда вам надо-то? — тон его, впрочем, был вполне мирным.
Василию, кажется, всё было пофигу.
— Да тут зайти надо, до угодья одного, посмотреть, чё да как.
Этот ответ, кажется, был правильным. Николаич и Серёга выдохнули, зашевелились, умащиваясь поудобнее. Я тоже заёрзал — задница натурально окаменела. И башка гудит.
— Ну смотри, — Руслан добавил газу. — А то тут такое место, говорят. Хорошо, что днём проезжаем.
— А чё тут? — спросил я слегка скандальным тоном.
Не нарочно, просто со сна такой голос.
А тут было вот чё: однажды, значит, ехал тут мой друган со своим братом двоюродным, на девятке, да нет, на девяносто девятом, да какая разница, Серёга, не мешай — в общем, ехали они тут ночью, часа в три, оба на переднем сиденье, проезжают вот как раз это место, где мы сейчас едем — и, значит, слышат разговор. На заднем сиденье. Ну будто сидят там тоже какие-то двое и болтают. Девятка шумная машина, поэтому о чём говорят, не слышно. Друган, как рассказывает, глаза со страху закрыл, в зеркало даже смотреть боится, и ка-ак втопил! Через пять минут всё прошло, и сюда он завязал ездить. Трезвым, по крайней мере.
Смех смехом, а вот ещё чё было, это я уже сам видел, тоже проезжаю тут вечером часов в семь, смотрю, на дороге скамейка стоит. Обычная такая скамейка, как в деревнях у ограды. У калиток такие стоят, птыть, даже покрашенная недавно. Ну я вылез, сбросил её на обочину, еду дальше, смотрю, на дереве висит оконная рама. А осень, листьев-то нет, и на фоне вечернего неба её ой как хорошо видать… Здесь, короче, до меня доходит, что до ближайшей-то деревни, до Багатая, еще пятнадцать кэмэ. Это кто же, получается, эту скамейку припер, специально, что ли? Тут мне жутко делается, и я тоже, значит, топлю, благо тут дорога боле-менее. И гл-лядь (тут мы все вздрогнули) — на обочине какой-то старикан стоит, в брюках, в пиджачке, голосует. Я думаю, надо бы подобрать, место-то нехорошее, только, значит, притормаживаю, и вижу, ёоооо — а ножек-то у пенсионера-то нету! Брючки в воздухе болтаются, а ниже трава просвечивает. Ну тут я ващще втопил, только в Багатае и очнулся.
Да ты слушай дальше! Я там рассказываю багатайским, мол, так и так, а они мне — так ты нашего учителя физики видал! Покойного, конечно. Учитель физики это, мол. Неугомонный был тип, ещё в восьмидесятые жил, и решил, значит, извести на корню все суеверия. Поставил тут шалаш и прожил неделю, ночью по окрестностям шарился, демонстрировал, что не опасно. Ну, народ осмелел, конечно, начал косить траву помаленьку, в ночное ходить, а учитель взял да и умер. Нашли его в шалаше, инфаркт. Правда, он старенький был.
