Проект «АЦ» - Алексеев Валерий Алексеевич (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
– Ну, ну, мама… Ну, ну… Всё хорошо… Всё очень хорошо. Нам с тобой повезло. Мне сказали, что я у тебя очень одарённый. Мне совершенно необходимо учиться в этой школе. Я буду писать тебе письма раз в неделю…
нет, два раза в неделю, а хочешь – каждый день. Хочешь, каждый день?
– Сфотографируйся там… в спецодежде, – сквозь слёзы сказала мама. – Я отцу покажу…
Всю ночь мы не спали: укладывали вещи в чемодан, вынимали, спорили. Мама всё хотела уложить свои серые валенки, я отбивался как мог, но наконец сдался – чтобы её успокоить.
Под утро, часов около пяти, мы присели «на дорожку».
– Это ж надо, – сказала мама совершенно спокойно (навязав мне валенки, она очень повеселела). – Ещё вчера мы ничего с тобой такого и не думали… А если бы ты не прочитал это объявление?
– Я не мог его не прочитать, – сказал я уверенно.
Мы поднялись.
– Билет! – вскрикнула мама. – Билет не забыл?
Новенький красивый авиационный билет лежал у Меня в кармане.
– Даже проезд оплатили, – тихо сказала мама. – Добрые люди. А школьные бумаги я тебе вышлю, ты не бойся.
Я и не боялся. Глаза б мои их не видели, этих школьных бумаг!
4
Первый раз в жизни я летел на самолёте. То ли из-за бессонной ночи, то ли просто от волнения, но у меня всё плыло перед глазами, мерцало и зыбилось.
Как в стереокино, когда вертишься на стуле и не можешь найти свою точку.
Помню только, что за Уралом внизу, под крылом самолёта, потянулись грязновато-рыжие, замусоренные красным хворостом снега. Я успел сообразить, что это не хворост, а лес, зевнул, подумал лениво: «А прохладно будет… в парусиновой куртке», – и как провалился сквозь тонкий лёд, в темноту. Не помню, как объявили посадку, как приземлились… не помню даже, сколько пассажиров было в самолёте и были ли они вообще.
Совершенно неожиданно оказался на борту вертолёта. Я сидел один за спиной у пилота, без сопровождающих, без попутчиков и, привалившись к окну, смотрел вниз, на тайгу и озёра. Снега здесь не было, лес стоял ярко-жёлтый, озёра (их было множество) синели неправдоподобно и радостно. Пилот в шлемофоне и кожаной куртке похож был на большую заводную игрушку. Он механически работал руками, лица его мне не было видно, ни разу он не обернулся в мою сторону.
Душа моя пела: целый вертолёт вёз меня одного! Наверно, я и действительно сверходаренный. Супервундеркинд! Сомнения грызли, конечно: какой я вундеркинд, если не помню даже признаков делимости на девять, а в шахматы играю хуже всех в классе?.. Но вертолёт – вот он, тут, настоящий, металлический, грохочущий, холодный, весь для меня одного!
Неожиданно пилот зашевелился и, не оглядываясь, показал мне рукой на окно. Я прислонился к толстому стеклу. Внизу были всё те же жёлтые лиственницы, рассыпанные по болотам и похожие на облезлых лисиц. Среди них голубели озёра. Одно из них было необычно круглое. Ну озеро, и что?
И тут сквозь голубую воду я увидел прямоугольные светло-серые корпуса.
Теннисный корт, бассейн, пальмы. Да, у бассейна, склонившись одна к другой, росло несколько пальм, я не мог ошибиться. Тут вертолёт, резко накренившись – так, что я стукнулся лбом о стекло, – пошёл на снижение, и поверхность озера стала выпуклой. Это был совершенно прозрачный купол! Я где-то читал, что города под куполом строить нельзя: парниковый эффект, температура наверху будет около ста градусов. Но вот – построили же! Видела бы мама! Она всё повторяла в аэропорту, что я замёрзну, непременно замёрзну в палатках.
Какие палатки? Какие валенки? Тут пальмы растут у бассейна!
На самом верху купола темнел серый бетонный круг. Вертолёт завис над кругом, моторы взревели на прощанье. Мягкий толчок снизу. Сели. Я начал было суетиться, но пилот молча показал рукой наверх: нельзя, пока винт не остановится. И в самом деле, меня бы сдуло с купола, как пушинку. Наконец
– тишина. Пилот повернулся ко мне (он чем-то был похож на Дроздова), протянул руку. Дверь кабины открылась, ворвался острый холодный ветер со льдинками. Я спустился вниз и нетвёрдо встал на бетонный круг. Растерянно посмотрел на вертолёт. Пилот медлил. Я оглянулся и в двух шагах увидел широкую каменную лестницу с алюминиевыми перилами (как уличный подземный переход), ведущую вниз. Я помахал пилоту рукой и начал спускаться. Внизу была круглая лифтовая площадка со стенами из голубого пластика. Горели лампы дневного света. Здесь было немного теплее, чем наверху. Что-то гудело: наверное, кондиционер. Я нажал кнопку и, уже входя в лифт, услышал, как над куполом взревели моторы вертолёта. Всё, приехали.
Внизу у лифта меня ждал Дроздов. Как он здесь оказался раньше меня, было уму непостижимо. Но я очень обрадовался, когда его увидел.
– Ну, здравствуй, Андрей! – сказал Дроздов. – Поздравляю с прибытием.
Я огляделся. Зелёные газоны, прямые мощённые светлыми плитами дорожки.
Кусты, деревья, за деревьями – серые корпуса. Лёгкий тёплый ветерок. В воздухе монотонное жужжание. Купол над головой был прозрачен, как небо.
– Что, нравится? – спросил Дроздов.
Я кивнул.
– Там общежитие. Твоя комната номер семь на втором этаже. Столовая – на первом. А это – учебный корпус, лаборатории, мастерские.
И в эту самую минуту купол над головой потемнел, набежали тучки, хлынул дождь. То есть дождя-то я не почувствовал, а только увидел, как по склонам купола заструились широкие потоки воды. С шорохом проползла широкая беззвучная молния, стекло купола ярко засветилось, потом потемнело. Землю под ногами сильно встряхнуло: должно быть, молния ударила неподалёку.
– Вот так мы и живём, – весело сказал Дроздов. – Ну, ступай. Извини, что я с тобой на «ты» перешёл, у нас в школе так принято. Прими душ с дороги, хочешь – в бассейне окунись. И обедать. Для тебя уже всё готово. Сегодня ты свободен. Осмотрись, познакомься с ребятами. Ну, а завтра с утра приступим к занятиям. Программа ясна?
– Ясна.
– Ну, пока.
И Дроздов скрылся за толстым столбом лифтовой шахты. Мимо пальм, увешанных кокосами (я впервые в жизни увидел, как растут настоящие кокосы), мимо сине-зелёного бассейна с вышкой я прошёл к двухэтажному корпусу общежития.
Никого по дороге не встретил. Вестибюль был просторный и светлый. По широкой гулкой лестнице я поднялся на второй этаж. Коридор был пуст. Все двенадцать дверей – закрыты, за дверьми тишина.
Моя комната оказалась в дальнем конце коридора. Я подошёл к гладкой лакированной двери и остановился. Стало страшновато. А назад-то как? Ну, поднимешься на лифте, выйдешь на верхнюю площадку – и что? Вниз по куполу на карачках? Чудеса, как сказала бы мама.
6
Комната моя была большая, светлая, с окном во всю переднюю стенку.
Журнальный столик, кресла, у окна письменный стол, у стены два шкафа, платяной и книжный. Книги все новёхонькие: Конан-Дойль, Дюма, Беляев, полные собрания сочинений. Читай – не хочу. Телевизор в углу. Включил – обычная московская сетка. Почему-то меня это успокоило. Подошёл к окну, отодвинул штору. Внизу бассейн, пальмы, за ними косая мутноватая поверхность купола, а дальше, как в тумане, – тайга и озёра.
Вдруг по дорожке, усыпанной гравием, к бассейну пробежала девчонка в ярко-голубом купальнике. Судя по виду, класс седьмой-восьмой. Впрочем, кто его знает. Лихо нырнула, поплыла брассом. Так. Значит, здесь и девчонки есть. Жаль. Однако же – всё живая душа, а то и поговорить не с кем. Я поспешно разделся, побросал свои одёжки на кровать (она стояла в нише за занавеской), уверенно подошёл к деревянной стене, отодвинул скользящую, как в вагоне, дверь. За дверью была ванная, свет в ней включался автоматически.
Впрочем, меня это уже не удивило. Я быстренько ополоснулся, обмотался махровым полотенцем, висевшим здесь же, на крючке, осторожно подошёл к окну, выглянул. Девчонка всё ещё плавала. Я разлетелся было бежать – ба, а плавок-то у меня и нету!
