Будет скафандр – будут и путешествия - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги бесплатно .txt) 📗
Они торопливо забрались на койки и начали влезать в коконообразные оболочки, похожие на спальные мешки.
– Эй вы! Что вы сделали с Крошкой?
– Слышал, а, Тим? Хороший вопрос, – фыркнул Толстяк.
– Заткнись.
– Ах ты… – я уж собрался подробно высказать все, что я думаю о Толстяке, но голова моя пошла кругом, а язык одеревенел. Я и слова не мог больше вымолвить. Внезапно навалилась страшная тяжесть, и диванчик подо мной превратился в кусок скалы.
Очень долго я был в каком-то тумане – и не спал, и не бодрствовал. Сначала я вообще ничего не чувствовал, кроме ужасной тяжести, а потом стало так невыносимо больно, что захотелось вопить.
Постепенно ушла и боль, и я вообще больше ничего не чувствовал, даже собственного тела. Потом начались кошмары – будто я превратился в персонаж дешевого комикса из тех, против которых принимают резолюции протеста на всех собраниях Ассоциации родителей и учителей, и «отрицательные» опережают меня на каждом шагу, как я ни старайся.
В моменты просветления я начинал понимать, что корабль несется куда-то с огромной скоростью и невероятными ускорениями. Тогда я торжественно приходил к заключению, что полпути уже позади и пытался вычислить, сколько будет помножить вечность на два. В ответе все время получалось восемьдесят пять центов плюс торговый налог; на кассовом счетчике вылетали слова «нет продажи», и я начинал все заново.
Толстяк развязывал ремень на моей голове. Ремень так впился в лоб, что отодрался с куском кожи.
– Вставай веселей, приятель. Не трать времени.
Сил у меня хватило лишь на стон. Тощий продолжал снимать с меня ремни. Ноги мои обмякли и их пронзила боль.
– Вставай, говорят тебе!
Я попытался встать, но ничего не вышло.
Тощий вцепился мне в ногу и принялся ее массировать.
Я завопил.
– А ну, дай-ка мне, – сказал Толстяк. – Я ведь бывший тренер.
Толстяк, действительно, кое-что умел. Я вскрикнул, когда его большие пальцы впились мне в ляжки, и он остановился.
– Что, слишком сильно?
Я даже не мог ответить. Он продолжал массаж и сказал почти дружеским тоном:
– Да, пять дней при восьми «g» – не увеселительная прогулка. Но ничего, оправишься. Тим, давай шприц.
Тощий всадил мне шприц в левое бедро. Укола я почти не почувствовал. Толстяк рывком заставил меня сесть и сунул в руку чашку. Я думал, что в ней вода, но там оказалось совсем другое; я задохнулся и все расплескал. Толстяк подумал, потом налил еще.
– Пей.
Я выпил.
– А теперь вставай. Каникулы окончились.
Пол подо мной заходил ходуном, и мне пришлось вцепиться в Толстяка, чтобы удержаться на ногах.
– Где мы? – спросил я хрипло.
Толстяк усмехнулся, как будто готовился угостить меня первосортной шуткой.
– На Плутоне, естественно. Чудесные места! Летний курорт, да и только.
– Заткнись. Заставь его идти.
– Шевелись, парень. Не заставляй его ждать.
Плутон! Нет, невозможно! Никто ведь не забирался еще так далеко! Да что там Плутон, никто еще и на спутники Юпитера летать не пытался. А Плутон настолько дальше их…
Нет, голова у меня совсем не работала. Только что пережитые события задали мне такую встряску, что я уже не мог верить даже очевидному.
Но Плутон!!!
Времени на изумление мне не дали, пришлось быстро облачаться в скафандр. Я так был рад снова увидеть Оскара, что забыл о всем остальном.
– Одевайся, живо, – рявкнул Толстяк.
– Хорошо, хорошо, – ответил я почти радостно и осекся. – Слушай, но ведь у меня весь воздух вышел.
– Разуй глаза, – последовал ответ.
Я присмотрелся и увидел в заплечном мешке заряженные баллоны. Смесь гелия с кислородом.
– Хотя, надо сказать, – продолжал Толстяк, – не прикажи он, я бы тебе дал понюхать кое-что другое. Ты ведь у нас увел два баллона, молоток, да еще моток веревки, который на Земле обошелся в четыре девяносто пять. Когда-нибудь, – заявил он без всякого оживления, – я тебе за это шкуру спущу.
– Заткнись, – сказал Тощий. – Пошли.
Я влез в Оскара, подключил индикатор цвета крови и застегнул перчатки. Потом натянул шлем и сразу почувствовал себя намного лучше лишь оттого, что был в скафандре.
– Порядок?
«Порядок», – согласился Оскар.
– Далеко мы забрались от дома.
«Но зато у нас есть воздух! Выше голову, дружище!»
Все функционировало нормально. Нож с пояса, разумеется, исчез, исчезли и молоток с веревкой. Но это мелочи, главное, что не нарушена герметичность.
Тощий шел впереди меня. Толстяк – сзади. В коридоре мы миновали Черволицего – того ли, другого ли, – но хоть меня и передернуло, вокруг меня был Оскар и мне казалось, что Черволицему меня не достать. Еще кто-то присоединился к нам во входном шлюзе, и я не сразу понял, что это Черволицый, одетый в скафандр. Он походил в нем на засохшее дерево с голыми ветвями и тяжелыми корнями; однако скафандр имел превосходный «шлем» – стекловидного материала гладкий купол. Похож на одностороннее стекло, потому что внутри под ним ничего не видно. В этом наряде Черволицый выглядел скорее смешно, чем страшно. Но я все равно старался держаться от него по возможности подальше.
Давление спадало, и я старательно расходовал воздух, чтобы не раздулся скафандр. Это напомнило мне о том, что интересовало меня больше всего: где Крошка и Материня? Я включил радио и сказал:
– Проверка связи. Альфа, браво, кока…
– Заткнись. Когда будешь нужен, тебя позовут.
Открылась наружная дверь, и перед моими глазами предстал Плутон.
Я даже не знал, чего ожидать. Плутон так далеко от нас, что и с Лунной обсерватории еще не удавалось сделать хороших его снимков. Вспомнив статьи в «Сайентифик Америкен» и рисунки, выполненные «под фотографии», я предположил, что попал на Плутон в начале здешнего лета, если «летом» можно считать время года, достаточно теплое, чтобы начал оттаивать замерзший воздух. Я это припомнил потому, что те статьи утверждали, что по мере приближения Плутона к Солнцу у него появляются признаки атмосферы.
Но Плутоном я никогда по-настоящему не интересовался – слишком мало о нем известно, и слишком много ходит домыслов, находится он очень далеко, и планета, прямо скажем, не дачная. Луна по сравнению с ней просто отменный курорт.
Солнце стояло прямо передо мной – я и не узнал его сначала, оно казалось не больше размером, чем Венера или Юпитер с Земли (хотя и намного ярче).
Толстяк толкнул меня под ребра:
– Очнись и топай.
Люк соединялся мостиком с дорогой, проложенной над почвой на металлических опорах, напоминающих паучьи лапы, размером от двух футов до двенадцати в зависимости от рельефа местности. Дорога вела к подножию гор – футах в двухстах от нас. Земля была покрыта снегом, ослепительно белым даже под этим дальним Солнцем.
В месте, где дорога поддерживалась самыми высокими опорами, был виден переброшенный через ручей виадук.
Что здесь за «вода»? Метан? И что за «снег»? Твердый аммиак? Под рукой не было таблиц, по которым можно определить, какие вещества принимают какую форму – твердую, жидкую или газообразную – в том чудовищном холоде, которым их потчует «лето» Плутона. Я знал только, что зимой здесь так холодно, что не остается ни газов, ни жидкостей – один лишь вакуум, как на Луне.
Пожалуй, хорошо, что приходилось спешить. С левой стороны дул такой ветер, что не только замерзал левый бок, несмотря на все усилия отопительной системы Оскара, но и идти становилось опасно для жизни. Я решил, что наш вынужденный марш-бросок по Луне был намного безопаснее, чем падение в этот «снег». Интересно, разобьется ли человек о него сразу, или сможет еще бороться, после того как скафандр разлетится в клочья?
Помимо ветра и отсутствия ограждения, опасность представляли собой еще и снующие взад-вперед черволицые в скафандрах. Бегали они в два раза быстрее нас, а дорогу уступали так же охотно, как собака уступает кость. Даже Тощий выделывал кренделя ногами, а я три раза чуть не свалился.
