Северное сияние (др.перевод) - Пулман Филип (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
Лира глубоко задумалась об этих ужасах.
— Ма не любит разговоров о Севере, — помолчав, сказал Тони, — неизвестно ведь, что там стало с Билли. Понимаешь, мы знаем, что они увезли его на Север.
— Откуда вы знаете?
— Мы поймали одного Жреца и заставили говорить. Поэтому кое-что знаем об их делах. Те двое прошлой ночью были не Жрецы, чересчур неуклюжие. Если бы Жрецы, мы бы взяли их живьем. Понимаешь, нам, цыганскому народу, хуже всех досталось от Жрецов. Теперь мы все соберемся и будем решать, что с этим делать. Вот почему мы вчера ночью были в бухте — делали запасы, потому что у нас будет большое собрание на Болотах, называется у нас Сходка. И я так думаю, мы пошлем спасательную партию, когда услышим, что известно всем остальным цыганам, и сложим наши знания вместе. Я бы так сделал на месте Джона Фаа.
— Кто такой Джон Фаа?
— Король цыган.
— И вы правда собираетесь спасти детей? А Роджера?
— Кто такой Роджер?
— Кухонный мальчик из Иордан-колледжа. Его украли, как Билли, за день до того, как я уехала с миссис Колтер. Если бы меня украли, он наверняка поехал бы меня выручать. Если вы поедете спасать Билли, я тоже поеду спасать Роджера.
И дядю Азриэла, подумала она, но вслух не сказала.
Глава седьмая
ДЖОН ФАА
Теперь, когда у Лиры появилась цель, она почувствовала себя гораздо лучше. «Помощница миссис Колтер» звучит, конечно, красиво, но Пантелеймон был прав: никакой работы она там не делала, а была просто хорошеньким домашним животным. На цыганской лодке работа была настоящая, Ма Коста об этом позаботилась. Лира мыла и подметала, чистила картошку и заваривала чай, смазывала подшипники гребного вала, очищала от водорослей защитную решетку винта, мыла посуду, открывала шлюзные ворота, чалила лодку, и дня за два так обвыклась с новой жизнью, как будто родилась цыганкой.
Но не замечала, что семья Коста все время настороже — постоянно следившая, не проявят ли необычного интереса к Лире прибрежные жители. Она не понимала, что сейчас она — важная персона, что миссис Колтер и Жертвенный Совет будут искать ее повсюду. И в самом деле, Тони слышал разговоры в пивных о том, что полиция рыщет по домам и фермам, по строительным площадкам и фабрикам, ничего не объясняя, хотя ходили слухи, что ищут пропавшую девочку. Что само по себе было странно, учитывая, сколько детей уже пропало, но их не искали. И цыганам, и сухопутным это уже действовало на нервы.
Лира интересовала семью Коста еще и по другой причине; но об этом ей предстояло узнать лишь через несколько дней.
А пока что они отправляли ее под палубу всякий раз, когда проплывали мимо смотрителя шлюза, мимо пристани или другого места, где могли толпиться зеваки. Один раз они попали в город, где полиция обыскивала все суда и сильно задерживала движение в обе стороны. Но Коста и тут не сплоховали. За койкой Ма был тайник, где Лира два часа пролежала скорчившись, пока полиция без толку топала взад и вперед по всей лодке.
— А почему их деймоны меня не нашли? — спросила она после, и Ма объяснила ей, что внутренняя обшивка тайника, кедровый тес, оказывает снотворное действие на деймонов. Действительно, все это время Пантелеймон благополучно проспал возле ее головы.
Медленно, со множеством задержек и обходов, лодка Коста приближалась к Болотам Восточной Англии — этой обширной и не вполне нанесенной на карты пустоши с безбрежным небом и бесконечными отмелями. Дальний край ее с ручьями и приливными бухточками незаметно сливался с мелким морем, а другой край моря незаметно сливался с Голландией; часть Болот голландцы осушили и отгородили дамбами, и кое-кто из них там осел; так что на языке Болот сильно сказалось голландское влияние. Но часть их так и не была осушена, не возделывалась и не заселялась, и в самых необжитых центральных районах, где скользили угри и собирались тучи птиц, где мерцали жуткие болотные огни и кикиморы заманивали беспечного путника в топь, — там, в безопасности, собирались на свои сходки цыгане.
И теперь по сотням извилистых протоков и речек их лодки двигались к Байнплатсу, единственному возвышенному клочку земли среди сотен квадратных километров трясины. Там стоял старинный деревянный дом собраний, окруженный лачугами постоянных жителей, пристанями и пирсами, и рядом Рыбный рынок. Говорили, что, когда цыгане собирались на общую сходку или на суд на Байнплатсе, лодки в воде стояли так тесно, что можно было пройти километр по их палубам. Цыгане владычествовали в Болотах. Прочие не осмеливались туда входить, и, пока цыгане хранили мир и честно торговали, земледеры закрывали глаза на нескончаемую контрабанду и редкие вспышки вражды. Если труп цыгана прибивало к берегу или он запутался в сетях — ну что ж, это был всего-навсего цыган.
Лира зачарованно слушала рассказы о жителях Болот, об огромной собаке-призраке Черная Лузга, о болотных огнях, вырывающихся из пузырей ведьмина масла, и стала чувствовать себя цыганкой еще до того, как они подошли к Болотам. Сначала она вернулась к оксфордской речи, а теперь переходила на цыганскую, полностью, с болотно-голландскими словами. Ма Коста вынуждена была кое-что ей напомнить.
— Ты не цыганка, Лира. Поупражнявшись, ты можешь сойти за цыганку, но цыганский у нас не только язык. В нас есть омуты и стремнины. Мы насквозь водяной народ, а ты нет, ты — человек огня. Больше всего ты любишь болотные огни, вот каково твое место в цыганском мире; у тебя ведьмино масло в душе. Ты обманчива, девочка.
Лира обиделась.
— Я никогда никого не обманывала! Спросите…
Спросить, конечно, было не у кого, и Ма Коста добродушно рассмеялась.
— Не поняла, что тебе сделали комплимент, глупышка? — сказала она, и Лира успокоилась, хотя все равно не поняла.
К Байнплатсу они подошли вечером, солнце уже садилось в кровавом небе. На фоне его черным силуэтом обозначился низменный остров и громада Зааля, окруженная домишками; в неподвижном воздухе стояли столбики дыма, а со сгрудившихся лодок доносились запахи жареной рыбы, курительного листа, можжевелового спирта.
Они пришвартовались недалеко от самого Зааля, у причала, которым, по словам Тони, семья пользовалась из поколения в поколение. Вскоре у Ма Косты на сковородке скворчала пара жирных угрей, и рядом грелся чайник для картофельного порошка. Тони и Керим намаслили волосы, надели лучшие кожаные куртки с синими в крапинку шейными платками, унизали пальцы серебряными кольцами и пошли поздороваться со старыми друзьями на соседних лодках и выпить стакан-другой в ближайшем баре. Они вернулись с важной новостью.
— Мы вовремя приплыли. Сходка сегодня вечером. А в городе говорят — как тебе это нравится? — говорят, что пропавшая девочка приплыла с кем-то из цыган и сегодня появится на Сходке!
Он громко засмеялся и взъерошил Лире волосы. С тех пор как они вошли в Болота, Тони становился все добродушнее, и угрюмая свирепость его лица была лишь маской. Лира, чувствуя, как набухает в груди волнение, быстро поела, помыла посуду, расчесала волосы и, засунув алетиометр в карман волчьей шубы, выпрыгнула на берег и вместе с другими цыганами пошла вверх по склону к Заалю.
Она думала, что Тони пошутил. Вскоре выяснилось, что нет — или же она была меньше похожа на цыганку, чем думала: люди глазели на нее, дети показывали пальцами, и, когда Лира с семьей подходила к высоким дверям Зааля, толпа расступалась перед ними и провожала их глазами.
Тут Лира оробела по-настоящему. Она держалась поближе к Ма Косте, а Пантелеймон, чтобы подбодрить ее, сделался настолько большим, насколько мог, и принял вид пантеры. Ма Коста взошла по ступеням так, будто ничто на свете не могло остановить ее или заставить торопиться, а Тони и Керим шли по бокам, как принцы.
В зале горели гарные лампы, бросавшие резкий свет на лица и тела людей, но высокие стропила Зааля терялись во мраке. Вошедшие с трудом находили себе место, все скамьи уже были заняты, но семьи старались потесниться — детей брали на колени, а деймоны, чтобы не мешать, сидели в ногах или на корявых деревянных стенах.
