Четыре дня с Ильей Муромцем - Орешкин Борис Сергеевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
На один из пригорков, совсем близко от нас, выбежали две большие серые собаки, высунув красные языки. Они остановились, подняв торчком короткие треугольные уши. Мой Орлик заволновался, всхрапнул и подвинулся поближе к Чубарому.
— Илья Иванович, посмотри-ка — собаки! — показал я Муромцу.
— То не собаки, — спокойно сказал он. — То волки. Он, как ни в чем не бывало, продолжал ехать. И мне тоже совсем не было страшно. Я привык уже чувствовать себя в полнейшей безопасности рядом с Ильей Муромцем. Совсем так, как мой Орлик рядом с могучим, спокойным Чубарым.
Когда я оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на настоящих диких, а не в зоопарке, волков, их уже не было. Они исчезли, растворились как призраки. Между тем Илья Муромец, приподнявшись на стременах; стал пристально вглядываться в даль. Я тоже из-под руки посмотрел вперед, в это знойное травяное море. Но ничего примечательного, кроме самого обыкновенного дымка от костра, не увидел. Странно, но, как оказалось, этот дымок и пасшиеся неподалеку от него лошади, беспокоили Илью Ивановича. Он оглянулся на телегу и сказал, чтобы я держался подле нее.
Нас уже заметили. Человек, поднявшийся от костра, надел сверкнувший на солнце посеребренный шлем и накинул на плечи плащ красного цвета. Когда мы подъехали ближе, я узнал в нем Волчату.
— Вы чего это, аки волки, в лугах шастаете? — строго спросил его Илья Муромец, положив руку на рукоять своей булавы.
— А что же нам, сирым, делать? — нехорошо улыбаясь, возразил Волчата. — Мужичков трогать ты не даешь, а есть-пить надо. Вот мы и надумали на охоту съездить, — подмигнул он своим ратникам, больше смахивающим на бандитов. — Вот завалим одного матерого зубра, глядишь, и разбогатеем.
— Давно бы так! — простодушно согласился Илья Муромец. — Эвон сколько зверя вокруг. Только ленивый без мяса сидеть станет. А хлебушка и купить можно. Деньги у вас водятся, знаю.
— Куда теперь путь держишь, Илья Иванович? — уже серьезно и внешне вполне уважительно (что-то уж больно быстро он переменил интонацию) спросил Волчата.
— Да вот на черниговскую дорогу хотим выбраться, — ответил Муромец. — Перевоз-то стоит еще у Долгого переката?
— Стоит. Так ты там хочешь через Оку переправиться?
— Там. Вишь, с телегою мы. Без перевозу не обойдешься.
Пока они обменивались этими, как мне казалось, малозначительными фразами, я с интересом рассматривал живописное воинство Волчаты. У костра сидели около десяти человек. Физиономии у них, мягко выражаясь, были не очень-то привлекательные. У одного под глазом темнел здоровенный синяк, у другого на давно не бритых щеках торчали пучки рыжей щетины, третий, в коричневой с большим белым пятном меховой безрукавке, глядел на меня так, словно примеривался, как бы половчее проткнуть меня своим коротким копьем. Его рыжевато-коричневая безрукавка с белым пятном мне показалась знакомой. Не ее ли я видел в лесу на том человеке, что мелькнул в кустах, когда я ходил за водой для оленухи? Если так, то эти люди выслеживают нас. И здесь они тоже совсем не случайно. Не зря они перемигиваются, не зря смотрят на меня как на лакомую добычу. Наверное, они проведали, кто я такой. И решили меня похитить, захватить человека из будущего. Иначе зачем им преследовать нас?
Мне стало страшно. Но ведь рядом со мной был сам Илья Муромец! Чего мне бояться какой-то кучки бандитов? Они не решатся на нас напасть. И я, успокоившись, снова стал с любопытством рассматривать этих сухопутных пиратов. Одеты кто во что. И оружие у них было самое разное — луки со стрелами, копья, кистени, дротики и рогатины, большие ножи в деревянных чехлах, привязанных к поясам. У одного в руках была всего лишь тяжелая, узловатая дубина. «Уж не с ней ли он собирается охотиться на зубра?» — хотел я спросить у Муромца, но он уже утратил интерес к этой компании.
Мы не спеша поехали дальше. Илья Иванович на всякий случай, прикрывая нас от возможного нападения, немного приотстал, но потом, еще разок оглянувшись и окончательно успокоившись, снова занял свое привычное место во главе небольшого отряда.
К середине дня дорога в последний раз пересекла клин соснового бора, вдававшийся в пойму реки, и вывела нас к Оке. Здесь, под тремя старыми ветлами, стояло крытое дерном жилище. На берегу лежала перевернутая вверх днищем большая просмоленная лодка. На воде, у пристани, сколоченной из бревен и досок, стояла еще одна. А к ней, как детеныш при матке, притулился маленький долбленый челнок.
На воткнутых в землю шестах сушился невод. Ясно было, что тут жили рыбаки. Еще на дальних подступах к жилищу нас встретили лаем собаки. Теперь, когда навстречу вышел хозяин, они сразу же замолчали и спокойно улеглись под плетнем в выкопанные в песчаной земле ямки. Видимо, собаки привыкли к появлению незнакомых людей.
Хозяин внимательно оглядел нас и поздоровался.
— Сейчас переправляться станете или передохнете малость?
— Передохнем, — сказал Илья Муромец, слезая с Чубарого. — Ишь, какая жарынь наступила… Ушицей накормишь?
— А как же! — широко улыбнулся хозяин перевоза. — Чай на реке живем, рыбы хватает.
Светловолосый парень, немного постарше меня, отвел под уздцы нашу лошадь с телегой к реке и стал ее распрягать. Сам хозяин привязал к коновязи Чубарого. Расседлав своего Орлика, я тоже привязал его рядом.
Чуть в стороне от пристани, по колено в воде, удил рыбу парнишка лет десяти. Я подошел к нему. В деревянной бадейке плескалась пойманная им рыба: крупные, сантиметров по двадцать длиной, окуни, плотва, красноперки. Рукой я ощутил сильные, брыкливые рыбьи тела, и мне ужасно захотелось поймать самому хоть одну такую же.
— Дай поудить! — сказал я мальчишке, который с любопытством смотрел на меня.
— На! — охотно согласился тот и, прежде чем передать мне удочку, стал насаживать червяка, достав его из висевшей на груди плетеной берестяной коробочки. Насадив, он плюнул на червяка и сказал:
— Ловись рыбка большая и маленькая, молодая и старенькая!
Этот парнишка произнес известное и нашим рыболовам присловье вполне серьезно, как необходимое заклинание. Он верил в магическую силу этих слов и от души желал мне удачи.
Я взял у него из рук хорошо просушенное березовое удилище с волосяной, доселе мною не виданной леской и закинул. Поплавок из сосновой коры сразу ушел под воду. Я подумал, что это задев. Ведь не может же рыба клюнуть так быстро, после первого же заброса! Но это оказалась поклевка. Причем очень решительная. На крючке сидело что-то живое. Я тащил, а оно упиралось, не шло, кидалось из стороны в сторону. Но продолжалась эта борьба недолго. Секунда-две и я выдернул из воды сверкнувшую серебром рыбину. Она тяжело шлепнулась на песок и запрыгала, стараясь уйти опять в воду. Мальчишка схватил ее, и мы стали освобождать ее от крючка. Это оказалась крупная, очень красивая, с яркими плавниками и серебристым отливом на чешуе красноперка. Я таких никогда не видел!
Сунув рыбу в бадейку, босоногий белоголовый пацан молча снял и протянул мне коробочку с червями. Это было признание меня как вполне квалифицированного удильщика. Он как бы говорил: «Раз умеешь, насаживай червяков сам». Я взял в руку крючок. Он был крупный, не меньше пятнадцатого номера по нынешним меркам, кованый, с очень острым жалом и длинной бородкой. Видно было, что мастерил его понимающий человек. Но не было в нем современного лоска и фабричной законченности. Удивила меня и леса. Вся она состояла из коротких, сантиметров по тридцать, обрезков, связанных между собой узлами. Поэтому, чтобы передвинуть по леске поплавок, приходилось вытаскивать из него палочку-затычку, а потом снова вставлять ее.
Насадив червяка, я отошел на несколько метров вверх по реке, где было поглубже, и снова закинул. И опять поплавок почти сразу нырнул под воду. На этот раз я вытащил окуня. Потом еще и еще одного. Потом крупную плотву и голавлика граммов на триста. И тут почувствовал, что мне стало неинтересно ловить. Слишком много в реке было рыбы. Ее не нужно искать, выжидать, не требовалось ни умения, ни упорства, ни выдумки. Да и зачем мне нужна эта рыба? Ведь я не мог принести ее домой, показать своим соседям, приятелям. Вздохнув, я отдал мальчишке червей и удочку, ополоснул руки и вновь поднялся на берег.
