Проект Омега - Паттерсон Джеймс (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
41
Я вперилась в Анну с истинным восхищением:
— Вот это да! Наконец-то вы придумали что-то новенькое. Должна признаться, такого поворота я совершенно не ожидала.
Поворачиваюсь к стае и спрашиваю:
— Кто-нибудь из вас предвидел такой поворот дела?
Они тревожно мотают головами. А я киваю Анне:
— Молодец, достала меня. Один — ноль в твою пользу.
— Все, что ты говоришь, — правда, — продолжает она. — Ты, конечно же, знаешь, что вы — экспериментальная форма жизни, искусственно выведенная посредством генетических экспериментов. Ты знаешь, что вас создали с ограниченным «сроком годности» с исследовательскими целями: в течение ограниченного периода вашего существования подвергать тестированию и проводить над вами опыты. Но, что тебе неизвестно, так это то, что одной из исследовательских задач являлась проверка способности мутировавшего мозга к воображению, а также испытания того, в какой степени точно можно манипулировать памятью и даже создавать фиктивные воспоминания. Нам разрешено было применять целый ряд опытных лекарственных препаратов, которые, по сути дела, позволяют наделить вас памятью о событиях, никогда в реальности с вами не происходивших.
Что она, собственно, так распинается? Чего вдается в эти тягомотные объяснения?
— А теперь ответь мне на следующие вопросы:
Считаешь ли ты, что жила в Колорадо с Джебом?
Что Ангела украли ирейзеры?
Что вы вернули ее в стаю?
Что вы летали в Нью-Йорк?
Что ты убила Ари?
Что вы жили со мной в Вирджинии?
Прищурившись, я упрямо молчу. Мне совершенно очевидно, что остальная стая с замиранием сердца ловит каждое ее слово.
— Макс, это мы заложили все эти события в память тебе и всей вашей стае. Мы наблюдали за ритмами сердца и дыхания, когда вы воображали себя ожесточенно дерущимися с ирейзерами. Это мы выбирали Нью-Йорк, Аризону и Флориду как места вашего назначения. Помнишь, Макс, доктора Мартинез и Эллу? С помощью этих вымышленных конструктов мы изучали твои психологические и физиологические реакции на комфортную и живительную семейную среду.
Кровь застыла у меня в жилах. Они знают об Элле и докторе Мартинез. Как? Что они с ними сделали? Они их поймали? Пытали? Убили?
Изо всех сил стараюсь сохранять на лице спокойствие. Подавить панику. Дышать глубоко и размеренно. Любой ценой нельзя давать им понять, что они вот-вот добьются своего, вот-вот меня сломают и подчинят своей воле. Ничего худшего еще со мной не случалось.
— А твой дом и жизнь с тобой помогали вам тестировать реакцию на какую среду? — сорвалась я. — Реакцию условных и безусловных рефлексов на присутствие двуличной диктаторши, в которой нет ничего материнского?
Анна вся пошла красными пятнами. Молодец Макс! Одно очко отыграла.
— Голубушка, как ты не можешь понять, что пора, наконец, нам поверить.
— Вам? Поверить? Я что, с дуба рухнула? — я задыхаюсь. Меня как будто бы придушили.
Джеб берет в руки мое левое запястье. Инстинктивно пытаюсь отдернуть руку. Напрасно! Она привязана. Не ослабляя ремней, он осторожно поворачивает мою руку внутренней стороной наверх.
— Смотри, — говорит он мягко. — Я же говорю тебе, что вы все это время оставались в Школе. Что ничего из того, что ты воображаешь, не происходило. Все это вам только привиделось.
Помнишь, дорогой читатель, я рассказывала про рваный красный толстый шрам на руке. Я пыталась сама вырезать чип раковиной. А потом операция несколько дней назад. От нее тоже шрам остался. Тонкая прямая линия. Может, длиной с инч, не больше.
Джеб закатывает мне рукав так, чтобы мне было видно предплечье.
Ни того, ни другого шрама там нет. На руке никаких отметок. Пробую пошевелить пальцами. Они шевелятся. Моя левая рука в полном порядке. Никаких двигательных нарушений.
Рядом со мной Газзи изумленно втягивает в себя воздух.
А я, наоборот, стараюсь вовсе не дышать. Стараюсь скрыть, в каком я шоке. Потом меня осеняет: Тотал! Уж его-то мы точно нашли в Нью-Йорке!
— А как насчет Тотала? — победоносно выпаливаю в лицо Джебу. — Он что, тоже сон?
Джеб смотрит на меня почти что с нежностью.
— Да, моя девочка. И он тоже был сном. Говорящей собаки Тотала не существует.
Он отступает в сторону так, что нам всем видна кровать напротив. Она пуста. Белоснежные простыни туго натянуты и не смяты. Тотал там никогда не лежал. Не может быть!
42
Так… Как мне из этой путаницы выпутаться? Они мне мозги или пудрят, или прочищают.
Быстро мысленно перебираю возможные варианты:
1) Они врут (без сомнения):
а) врут, что мы все это время оставались в Школе;
б) не врут, что мы все это время оставались в Школе.
2) То, что происходит, даже сейчас, сию секунду, — еще одна галлюцинация.
3) Все, что до сих пор происходило, было болезненными кошмарами и галлюцинациями, вызванными наркотическими препаратами (возможно, но крайне маловероятно).
4) Врут они или нет, во сне это все происходило или наяву, надо вырваться отсюда любой ценой. Накостылять им как следует. А там — будь что будет.
Откинулась обратно на свою тощую подушку. Посмотрела по сторонам. Вот моя стая. Я видела, как они росли, как прибавляли в росте, как волосы становились длиннее. Не могли они оставаться здесь, годами привязанными к койкам. Разве что нас сразу создали нашего нынешнего возраста и мы всегда были нынешнего роста?
Смотрю на Ангела в надежде, что она пошлет мне какую-нибудь обнадеживающую мысль. Но ее ледяные глаза и каменное лицо ничего не излучают.
Больше думать я не могу. Меня мучают голод и боль. Стараюсь не дать воли нарастающей панике. Закрываю глаза и делаю усилие несколько раз глубоко вздохнуть.
— Ну, и что вы теперь собираетесь делать? — спрашиваю их нарочито спокойно.
— Мы тебе сейчас что-нибудь дадим, — откликается Джеб.
— Последний предсмертный обед, — вторит ему Ангел ангельским голоском.
Глаза у меня широко открываются.
— Ты уж прости нас, Макс, — вступает Анна Валкер, — но тебе наверняка известно, что мы закрываем все рекомбинантные эксперименты. Все образцы рекомбинантов по типу человеко-волк на сегодня уже «отправлены на покой». Теперь настало ваше время.
Понятно теперь, почему ирейзеров в последнее время как корова языком слизала. Газзи уже объяснил нам с Клыком ситуацию с роботами-флайбоями.
— «Отправлены на покой» в том смысле, что уничтожены. Убиты? — переспрашиваю я ровным голосом. — Как же вы после всего этого сами-то жить будете? Куда совесть свою денете? Думаете, если словам «смерть» и «убийство» подобрать изрядное число эвфемизмов, так и совесть обмануть сможете? Как, например, на ваш слух прозвучит такое объявление: «По сообщениям местной полиции, семь человек отправились на покой в результате аварии на шоссе номер семнадцать». Или такие вот мамашкины сыночку увещевания: «Джимми, не надо отправлять птичку на покой из рогатки». А вот еще вариант: «Сэр, прошу вас, не отправляйте меня на покой. Возьмите лучше мой бумажник».
Я уставилась на Анну и Джеба, чувствуя, как холодная ярость превращает мое лицо в ледяную маску:
— Как вам такой наборчик, нравится? Можете теперь посмотреть на себя в зеркало. А ночью как, заснете? Спать спокойно будете?
— Мы сейчас принесем вам что-нибудь поесть, — говорит Анна и быстро-быстро выходит из комнаты.
— Макс… — начинает Джеб.
— Не смей со мной разговаривать. Забирай свою маленькую ренегатку и убирайтесь оба к чертовой матери из нашей камеры смертников!
Лицо Ангела не дрогнуло. Она только равнодушно переводит глаза с меня на Джеба. Джеб берет ее за руку, вздыхает и вместе с ней выходит из комнаты.
Меня колотит от возбуждения. В последнем порыве, сверхчеловеческим усилием пытаюсь разорвать ремни.
Безрезультатно.
Обмякнув, падаю обратно на койку. Глаза переполняют слезы. Какой позор, что их видит вся стая. Шевелю пальцами левой руки. Пытаюсь найти свои шрамы. Их нет.
