Кошачье заклинание или Друг перелётных воробьёв - Георгиев Сергей Георгиевич
Правда, неясным до конца оставался еще один немаловажный момент. А именно: Вадик Градобоев!
Катя с обливающимся кровью сердцем повернулась к Вадику. Ее глаза молили: прости, Вадик, если сможешь, так уж получилось… Прости меня, Вадик! И прощай!
Катю не смущало, что с Вадиком Градобоевым прощаться рано. По всей видимости, еще долгих семь лет придется провести с ним в одном классе.
Это не имело теперь никакого значения. Прощай, Вадик!
Вадика на его обычном месте не обнаружилось. Ученик Вадим Градобоев зачем-то забился под парту и теперь пребывал именно там, скрючившись в три погибели.
Катя сумела хорошо разглядеть взъерошенную Вадикову макушку, да еще торчащее острое колено.
Нежно прощаться с коленкой было бы глупо.
«Дурак ты, Вадик! — подумала тогда Катя. — Балбес и дурак!»
После уроков Катя едва догнала Мошкина в раздевалке.
— Ну, чего тебе еще?! — простонал тот, косясь почему-то на Витьку Бубенцова, который пугливо топтался в некотором отдалении.
— А ты, Бубенчик, уматывай отсюда, — посоветовала Катя Витьке. — Павлик, чего он ко мне пристает?!
Толстенький Бубенцов выпучил глаза от неожиданности и, пятясь задом, ретировался.
— Павлик, — нежным голосом тогда проворковала Катя. — Раз уж ты так хочешь со мной дружить, я согласна… Держи мой портфель, можешь поднести его…
Пашка замычал что-то и вцепился зубами в воротник своего пальто.
— А-а, — понимающе покачала Катя головой. — Не умеешь еще с женщинами-то обращаться, да? Не дружил никогда! Ты не волнуйся, я тебя научу!…
Несчастный Мошкин вдруг громко начал клацать зубами.
— Приходи! Приходи вечером за сараюшки… — не переставая клацать зубами, с трудом выдавил он. — В пять часов!
Сказав так, хулиган бросился вон из школы и едва не своротил по пути вешалку.
«Воспитывай такого да воспитывай», — с приятном томлением в груди подумала Катя.
От школьного крыльца мелькнула тень Вадика Градобоева. Какое-то старое, отболевшее чувство шевельнулось в Кате. Катя легко представила себя на высоком берегу реки, а внизу, в воде, барахтающегося Вадика.
— Почему же ты так долго не приходил? — безо всякого интереса спросила мокрого Вадика Катя.
— Я всю зиму мечтал спасти тебя, — по-китовьи выплевывая фонтаны брызг, отвечал Вадик. — Вот потому лишь и не смог прийти, времени не было! Но когда-нибудь я спасу тебя, Катя! Обязательно! Ты только упади в воду!
— Сам смотри не утони, — сухо посоветовала Вадику с высокого берега Катя. — Теперь меня спасать уже не надо! Поздно…
Странное, совершенно необъяснимое поведение настоящего, а не выдуманного Вадика Градобоева Катю вовсе не удивило и не насторожило. Потому что в жизни для Кати больше не существовало никакого Вадика.
Глава 17
ТРОЕ НА ОДНОГО
После уроков домой идти не хотелось, и Виктор Бубенцов решил снова, как вчера, просто побродить.
Вот только странное дело, на этот раз ноги сами несли его не к центру города, не на широкие улицы, а куда-то к старым сараюшкам.
Витька сначала очень удивился этому обстоятельству, но потом решил: что ж, если ноги так хотят, пусть идут. В конце концов, ноги не его, может быть, они и знают, куда нужно идти.
Правда, при этом у мальчишки нехороший какой-то холодок пробежал по спине, а затылок странно зачесался, но он не придал этому никакого значения: ну, мало ли что у кого чешется, верно?!
За сараюшками открылся странный пейзаж, которого, будучи когда-то совсем другим человеком, Виктор Бубенцов, раньше не наблюдал и о существовании подобного местечка вблизи родного дома даже не догадывался.
На хорошо утоптанной, почти круглой площадке — размером она была с половину школьного футбольного — там и тут без всякого видимого порядка теснились кучи мусора. А посередине торчал забор.
На заборе, свесив ноги, сидели трое. Это были ребята чуть постарше Витьки Бубенцова, вида независимого и самостоятельного.
Троица получилась как на подбор: один черненький, другой беленький, третий рыжий. И лицами они были совершенно непохожи друг на друга, ничего общего, если приглядеться. Но — странное дело, в первый момент Витька почему-то решил, что все трое мальчишек на заборе — родные братья.
— Ы, Комар пришел! — сказал рыжий громко и показал на Витьку пальцем.
— Ыгы, Комар! — подтвердил черненький.
— Угы, Комар собственной персоной! — захихикал белобрысый.
«Вот почему мои ноги сами несли меня сюда, — догадался вдруг Виктор. — Видимо, это друзья Пашки Мошкина!»
— Ы, давненько не виделись! — рыжий спрыгнул с забора и протянул Павлу руку. — Забывать нас стал, да? Нехорошо!
Витька с готовностью пожал протянутую руку. Рука у рыжего было теплой, цепкой, надежной.
Двое других парней, белобрысый и черненький, тоже спрыгнули вниз и подошли ближе.
— Комарище! — дружелюбно хлопнул Витьку по плечу один из них.
— Комаридзе! — толкнул в бок другой. — Комарян!
Витька глупо и счастливо улыбался, глядя в эти открытые, славные лица. Никогда еще, ни разу в его коротенькой прежней жизни никто так не радовался его приходу!
— Что же ты заставляешь нас волноваться? — продолжал тем временем рыжий, почему-то перемещаясь Витьке за спину. — Твой лучший друг Банан так скучал без тебя!…
— И Сеня тоже скучал, — печально подтвердил черненький.
— О бедном Тузике уж и говорить нечего, — как-то нервно хихикнул третий и шумно вытер нос рукавом.
— Пацаны, да я… — начал было оправдываться Витька.
Теплые чувства переполняли его. Как здорово, что у Пашки Мошкина как оказалось, были такие надежные, верные друзья! Как это неожиданно и приятно! Пусть они называют его почему-то не своим именем, пусть! Кличка «Комар” кажется глуповатой, ничего страшного! Ведь и они сами — Банан, Сеня и Тузик!
— Я не мог, был очень занят…
И вдруг Виктор прикусил язык. Не в переносном смысле, а в буквальном, прямом.
Потому что кто-то неожиданно ударил Витьку сзади ладонью по затылку. То есть, стукнули Павла, конечно. А досталось Виктору.
Витька замолчал и в недоумении уставился на своих «приятелей». Их было теперь двое перед ним, и оба улыбались по-прежнему дружелюбно и радостно.
— Ты чего? — крутнулся Витька к подлому обидчику, который затаился за спиной.
И тут же получил второй такой же тумак, и снова сзади. А рыжий, который оказался теперь лицом к Витьке, сочувственно моргал глазами и хлопал короткими бесцветными ресницами.
Витька закрутился волчком, и тумаки посыпались на него с возрастающей скоростью. Со всех сторон мелькали веселые и сочувственные улыбки!
— Гады! — закричал Витька.
«Друзья” расступились. Лениво встали плечом к, плечу.
— Ы, свободен, — сказал рыжий.
— Ыгы, не мало? — вежливо поинтересовался черненький.
— Приходи еще, не забывай! — помахал ручкой белобрысый. — Угы?
