Школа выживания - Паттерсон Джеймс (читаемые книги читать .txt) 📗
Тотал перестал лаять, потряс с отвращением головой и сказал: «Болван».
От удивления у меня открылся рот, но тут Газзи, посвистывая, руки в карманы, прошествовал мимо этаким гоголем. Надул-таки меня мальчишка! Ни за что не покажу ему, что поверила, что это не он, а сам Тотал разговаривает.
— Эй, команда, вперед! Пора хорошенько подзаправиться.
— Давайте посмотрим, что у нас здесь такое имеется.
Мы все шестеро собрались в «моей» комнате. На кровати разложены распечатки файлов из Нью-Йоркского Института. Когда мы нашли и распечатали эти файлы, половина информации была записана текстом, нормальными словами. Мы даже ее бегло прочитали. Теперь эти страницы куда-то исчезли. Остались только строчки и строчки бесконечных цифр. Куда делся «читабельный» текст — ума не приложу. Опять очередной тест?
Короче, перед нами море цифр. Там и сям среди них выскакивают слова. Часть из них — имена, наши имена. Где-то здесь, в этом шифрованном потоке, сведения о наших родителях. Уж это-то мы точно знаем. Мы видели их в Нью-Йорке.
— Попробуем каждый взять по две-три страницы, — предлагаю я, — и прошерстить их как следует. Что-нибудь из них да выудим. Посмотрим, может, найдем какие-то знакомые цифры или комбинации. Или какой-то особый рисунок, систему вычислим.
— Похоже на план. Только для меня он не слишком годится, — подает голос Игги.
— Ничего, Иг, я тебе вслух цифры читать буду, — находит выход Клык.
Игги кивает, и я раздаю ребятам листочки.
Клык принимается шепотом, чтобы никому не мешать, читать цифры. Игги сосредоточенно слушает и время от времени кивает головой.
Я со своими страницами устраиваюсь за письменным столом. Весь следующий час мы пробуем все известные нам коды и шифры, все знакомые нам дешифровальные приемы и методы. Результат нулевой.
Еще час спустя я роняю голову на стол, готовая разрыдаться от бессилия.
— Это невозможно. Тут, скорее всего, компьютерная шифровка. А значит, нам никогда не разбить этот шифр.
— Разве не все на свете — тест? — подает голос Газман. Он устал, и лицо у него серое от напряжения. Уже десять вечера и ребятам пора спать. — Помнишь, в Школе, когда мы оттуда Ангела спасали, помнишь, Джеб тебе тогда сказал, что все на свете — это тест. А если и это тест, значит, он устроен специально, чтобы мы этот код взломали. Значит, в принципе, мы можем его взломать.
— Я уже об этом думала. Это-то больше всего и раздражает. Я уже испробовала все, что могла, все, что только ни пришло мне в голову. Так что считайте, этот тест я провалила.
Стук в дверь прерывает мою покаянную тираду. Анна просовывает голову в приоткрывшуюся дверь:
— Как вы тут поживаете? Еще не заснули? Кристал, ты не собираешься ложиться?
— Ага, я сейчас, — с готовностью отзывается Надж.
Газ вопросительно на меня смотрит, и я киваю.
— И я тоже, — говорит он Анне. — Мы уже сами все собирались на боковую.
— Вот и хорошо. Кому-нибудь что-нибудь перед сном надо?
— Нет, спасибо, у нас все есть. — Ангел выходит вслед за Анной, и я слышу, как в коридоре Анна предлагает:
— Ангел, ты не хочешь последний раз вывести Тотала?
— Хорошо, — соглашается Ангел.
Стою посередине комнаты. Меня одолевает препаршивое чувство, что кто-то чужой взял на себя заботу о моей стае.
День номер два в лагере федерального значения.
Он начался с завтрака. С настоящего, сытного завтрака до отвала, который приготовили мы с Игги. В то первое утро нашего пребывания у Анны Валкер мы обнаружили, что одинокая женщина считает приемлемой едой протеиновый брикет и спортивный энергетический напиток со слабым апельсиновым привкусом.
Мы еще могли бы с этим согласиться, если бы в нашем распоряжении была только помойка или пережившие срок годности вчерашние готовые обеды. Но раз уж нас занесло в этот Эдем со старой фермой в качестве пристанища, грех не воспользоваться благами здоровенного холодильника со всем его содержимым.
Вот мы ими и воспользовались. Результат — щедрая яичница с беконом, поджаренные хлебцы и т. д. и т. п. Для всех.
Потом на повестке дня возникли вопросы ведения домашнего хозяйства. Старые, как мир. Анна определила, что каждый из нас отвечает за порядок в своей комнате. Чтобы в любой момент хоть фотографов зови образцовую семью снимать. И ведь что самое обидное, все ее послушались.
Как ты думаешь, проницательный мой читатель, просила я их дома комнаты свои убирать? Да, просила. А убирали они? Нет, не убирали. А здесь, для этой чужой тетки — пожалуйста, и кровати убрали, и башмаки аккуратно поставили.
После завтрака и уборки согласно установленному Анной режиму дня — физические упражнения: летаем, играем, плаваем, ездим верхом.
12.30 — ланч. Искусство приготовления бутербродов выверено Анной до степени аптечной точности.
После ланча отдых и игры. Время от времени Анна поодиночке отводит нас в сторону — ответить на ее вопросы и продемонстрировать наши способности.
Ей вообще ужасно нравится смотреть, как мы летаем. Она часами наблюдает за нами в бинокль. С высоты тысячи футов мы прекрасно видим ее удивленное и восторженное лицо. И нам от этого кажется, что мы — чудо природы.
Обед в 6 вечера. К обеду Анна сильно устает. Ее обычный единственный источник калорий — расфасовка на одну персону, разогреваемая в микроволновке. А что там расфасовано — большого значения для нее не имеет. Но, посмотрев на наш завтрак, она привезла из супермаркета пятнадцать мешков с провизией и поваренную книгу. Не скажу, что результат получился блестящий. Но разве это главное? Главное, мой дорогой читатель, это то, что еда горячая и что кто-то ее для нас готовит. Значит, заботится. И ради этого можно есть и несоленое, и пересоленное, и даже горелое.
После нашего первого вечера в Эдеме я стараюсь сама укладывать свою стаю спать, не дожидаясь, пока этим займется Анна. Мне не нравится, что она раскомандовалась — за старшую у нас должна остаться я. Анна с ее удобным домом скоро уйдет в прошлое, станет только воспоминанием. Как Джеб. Как Доктор Мартинез и Элла. Как все в наших зыбких жизнях, в которых нет ничего постоянного.
Мы провели у Анны уже почти две недели. Как-то вечером, когда младшие уже спят, валяюсь на кровати в своей комнате и слушаю моего самого-самого любимого певца Лиама Руни. Вдруг в мою дверь чуть слышно постучали.
— Да?
Входит Клык.
— Что случилось?
— Смотри. — Он кладет мне на колени несколько закодированных листов институтской распечатки. А сверху бухает книжкой большого формата в мягком переплете.
— Мне этот код покоя не дает. Я все смотрел на него и думал. Похоже, что-то наклевывается. Сдается мне, что эта шифровка основана на координатах карты.
Я затаила дыхание. Он еще договорить не успел, а я уже вижу, что он совершенно прав. В самую точку попал.
— Эта книга — подробная карта Вашингтона. Улицы, площади и все такое. И все крупным планом. Я ее у Анны из машины стянул. Смотри, страницы пронумерованы, каждая карта — тоже со своим номером. И каждая карта размечена на квадраты. У каждой точки на карте две координаты: одна по вертикальной колонке, а другая по горизонтальному ряду. Теперь идем дальше. Вот здесь в файле имя Газзи. За именем комбинация: двадцать семь — восемь — Г — девять.
— Значит, что получается, надо смотреть страницу 27 и вот на этот район города?
— Именно это и получается. Здесь двенадцать карт крупного масштаба. Открываем восьмую. — Он перевернул страницы. — Теперь ищем колонку Г и идем по ней вниз на девятый ряд. — Его палец ползет вниз по карте. — Здесь всего-то две улицы.
Я обалдело вперилась в него:
— А с другими ты проверял?
Клык кивает.
— Проверял. Вот, например, Надж. С ней такая же петрушка. Я даже место определенное нашел.
— Клык, ты гений!
Он пожимает плечами и краснеет от смущения, хотя кто-кто, а Клык вообще никогда не краснеет.
