Гарри Поттер и Орден Феникса - Роулинг Джоан Кэтлин (читать книги полные .TXT) 📗
— Я только хотел сказать, — промямлил он, косясь на левое колено Гарри, — что я тебе верю. И послал этот журнал маме.
Если Гарри и нужно было что-то ещё для полного счастья, этой мелочью стала реакция на происшедшее Малфоя, Крэбба и Гойла. В тот же день, ближе к вечеру, он увидел их в библиотеке: сдвинув головы, они тихо переговаривались. С ними был ещё один худосочный мальчишка; Гермиона шепнула, что его зовут Теодор Нотт. Они оглянулись на Гарри, когда он искал на полках книгу с инструкциями по частичному исчезновению. Гойл угрожающе затрещал суставами пальцев, а Малфой стал что-то яростно нашёптывать Крэббу. Гарри прекрасно знал, почему они так себя ведут: он назвал их отцов в числе Пожирателей смерти.
— И самое смешное, — ликующе сказала Гермиона, когда они вышли из библиотеки, — что они даже возразить тебе не могут: ведь это значило бы, что они прочли запрещённую статью!
В довершение всего Полумна сказала ему за ужином, что никогда ещё выпуск «Придиры» не расходился так быстро.
— Папа печатает дополнительный тираж! — сообщила она, возбуждённо выкатив глаза. — Ему в это просто не верится: похоже, что ты интересуешь людей даже больше, чем морщерогие кизляки!
В этот вечер в гостиной факультета Гарри чествовали как героя. Фред и Джордж дерзко увеличили обложку «Придиры», заколдовали её и вывесили на стену, так что гигантская голова Гарри озирала присутствующих, время от времени выдавая громогласные сентенции вроде «В МИНИСТЕРСТВЕ ОДНИ ИДИОТЫ!» или «НАЕШЬСЯ УДОБРЕНИЙ, АМБРИДЖ!» Гермиона сочла это не слишком забавным: она сказала, что ей не дают сосредоточиться, и, раздражённая, рано отправилась спать. Через час-другой шутка приелась и Гарри — особенно когда колдовство стало сходить на нет, так что его голова на плакате просто выкрикивала отдельные слова вроде «АМБРИДЖ!» или «ИДИОТЫ!» с постепенно уменьшающимися интервалами и всё более и более высоким голосом. В конце концов у Гарри заболела его собственная голова, а шрам стало неприятно покалывать. Под разочарованные возгласы ребят, которые сидели вокруг и заставляли его в сотый раз переживать тот достопамятный день в Хогсмиде, он объявил, что ему тоже необходимо лечь пораньше.
Когда Гарри вошёл в спальню, она была пуста. Чтобы унять жжение на месте шрама, он на минутку прижался лбом к прохладному оконному стеклу. Потом разделся и лёг, мечтая, чтобы головная боль скорее прошла. Вдобавок его слегка мутило. Он повернулся на бок, закрыл глаза и почти мгновенно уснул…
Он стоял в тёмной, затянутой портьерами комнате, где горел единственный канделябр со свечами. Его руки сжимали спинку стула, на который он опирался. Руки были белые, с длинными пальцами, словно много лет не видевшие дневного света — на фоне тёмной бархатной обивки они казались большими бледными пауками.
Впереди, в пятне света под канделябром, преклонил колени человек в чёрной мантии.
— Значит, меня плохо информировали, — сказал Гарри высоким холодным голосом, в котором пульсировала ярость.
— Хозяин, я молю вас о прощении, — прогнусавил человек, стоящий на коленях. Его макушка блестела на скудном свету. Похоже, он дрожал.
— Я не виню тебя, Руквуд, — сказал Гарри тем же холодным, жестоким голосом.
Отпустив стул, он обошёл его, приблизившись к съёжившемуся на полу человеку, и остановился в темноте прямо над ним, глядя вниз с гораздо большей высоты, чем обычно.
— Ты уверен, что дело обстоит именно так, Руквуд? — спросил Гарри.
— Да, милорд, да… Я ведь сам работал в этом отделе…
— Эйвери говорил мне, что Боуд сможет взять его оттуда.
— Боуд никогда не смог бы взять его, хозяин… Он должен был понимать это… без сомнения, именно поэтому он так упорно сопротивлялся наложенному Малфоем заклятию Империус…
— Встань, Руквуд, — шепнул Гарри. Коленопреклонённый едва не упал, спеша выполнить приказание. Его лицо было изрыто оспой — рябины чётко выделялись в свете канделябра. Даже поднявшись на ноги, он не выпрямился до конца, а замер в полупоклоне, украдкой бросая вверх, на лицо Гарри, полные ужаса взгляды.
— Ты хорошо сделал, что сказал мне об этом, — произнёс Гарри. — Что ж… Похоже, я потратил многие месяцы на пустые усилия… впрочем, неважно… теперь мы начнём всё заново. Ты удостоился благодарности лорда Волан-Де-Морта, Руквуд…
— О, милорд… спасибо, милорд! — выдавил из себя Руквуд голосом, хриплым от облегчения.
— Мне понадобится твоя помощь. Мне понадобится вся информация, какую ты сможешь добыть.
— Конечно, милорд, конечно… всё, что угодно…
— Очень хорошо… ты можешь идти. И пришли ко мне Эйвери.
Руквуд попятился, кланяясь, и исчез за дверью.
Оставшись один в тёмной комнате, Гарри повернулся к стене. На ней, в тени, висело зеркало с трещиной, всё в каких-то древних пятнах. Гарри шагнул к нему. Его отражение выросло и яснее обозначилось в полумраке… лицо белее черепа… красные глаза с щелями вместо зрачков…
— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!
— Что? — взвизгнул чей-то голос рядом.
Гарри отчаянно замахал руками, запутался в пологе и упал с кровати. Несколько секунд он не мог понять, где находится: он был уверен, что на него из темноты вот-вот снова глянет белое, похожее на череп лицо, и тут, совсем близко, раздался голос Рона.
— Если ты перестанешь барахтаться как псих, я тебя вытащу!
Рон сорвал материю, и Гарри уставился на него в лунном свете. Он лежал на спине, и его шрам раздирало болью. Рон, по-видимому, собирался лечь спать: он уже выпростал одну руку из-под мантии.
— Опять на кого-то напали? — спросил Рон, рывком поднимая Гарри на ноги. — На отца? Снова эта змея?
— Нет… все целы… — пробормотал Гарри. Его лоб горел как в огне. — Правда… не знаю, что будет с Эйвери… он дал ему ложную информацию… Волан-де-Морт в ярости…
Гарри застонал и без сил опустился на постель, дрожа и потирая шрам.
— Но Руквуд собирается ему помочь… теперь он снова на верном пути…
— О чём ты говоришь? — испуганно спросил Рон. — Ты хочешь сказать… ты только что видел Сам-Знаешь-Кого?
— Я был им, — ответил Гарри, вытянул в темноте руки и поднёс их к лицу: он хотел убедиться, что они уже не те, смертельно-бледные, с длинными пальцами. — Он говорил с Руквудом — это Пожиратель смерти, он тоже сбежал из Азкабана, помнишь? Руквуд сейчас сказал ему, что Боуд не мог этого сделать.
— Чего «этого»?
— Что-то взять… он сказал, Боуд должен был знать, что не сможет… На Боуда наложили заклятие Империус… По-моему, он сказал, что это дело рук отца Малфоя.
— Боуда заколдовали, чтобы он взял какую-то вещь? — сказал Рон. — Но… Гарри, это наверняка…
— То самое оружие, — закончил за него Гарри. — Знаю.
Дверь спальни открылась; вошли Дин и Симус. Гарри снова лёг на кровать, поджав под себя ноги. Поскольку Симус совсем недавно перестал считать его чокнутым, не стоило давать им понять, что здесь произошло что-то необычное.
— Ты сказал, — пробормотал Рон, наклонившись к нему и для прикрытия наливая себе воды из кувшина, стоявшего на тумбочке, — что ты был Сам-Знаешь-Кем?
— Да, — тихо ответил Гарри.
Рон судорожно глотнул из стакана; Гарри видел, как вода пролилась ему на подбородок и грудь.
— Гарри, — прошептал он, пока Дин с Симусом шумно готовились ко сну, снимая мантии и переговариваясь, — ты должен рассказать…
— Ничего я не должен, — решительно возразил Гарри. — Если бы я освоил окклюменцию, я бы вообще ничего этого не увидел. Они же хотели, чтобы я научился изолировать своё сознание.
Под словом «они» Гарри разумел Дамблдора. Повернувшись спиной к Рону, он услышал, как скрипнула кровать товарища: Рон тоже улёгся. Скоро шрам Гарри опять запылал, и ему пришлось закусить уголок подушки, чтобы подавить стон. Он знал, что где-то карают Эйвери.
На следующее утро Гарри и Рон дождались перемены, чтобы рассказать обо всём Гермионе: они хотели быть абсолютно уверены, что их не подслушают. Отведя Гермиону в их любимый угол прохладного, продуваемого ветерком двора, Гарри во всех подробностях описал ей свой вчерашний сон. Когда он закончил, она некоторое время молчала, с болезненной сосредоточенностью глядя на Фреда и Джорджа в противоположном углу двора: оба безголовые, они торговали своими волшебными шляпами, доставая их из-под мантий.
