Синий краб (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (лучшие книги онлайн txt) 📗
И, не дождавшись ответам он поплевал на ладони и полез.
Он очень старался. Было видно, как на тонких Мишкиных руках и ногах натянулись под коричневой кожей мышцы и сухожилия. Он отчаянно стискивал скользкое дерево коленями, рывками отвоевывал у него дециметр за дециметром. Словно вгрызался в высоту. Но хватило его только на три метра.
Мишка соскользнул к подножию мачты и сердито сказал:
— Ч-черт…
И, не глядя ни на кого, стал заправлять под ремень рубашку.
— Хватит, наверно, — сказал Валерий. «Никому нельзя разрешать, — думал он и ясно представлял, как вместе с тонким обломком с фанерным корабликом полетит в траву темная мальчишечья фигурка. — Тьфу, будь ты неладен? Надо же иметь такое разнузданное воображение!»
«Никому больше нельзя. Пошли по домам», — хотел сказать он. И встретился глазами с Сережкой.
Сережка смотрел так, будто говорил: «Ну вот видишь, пора попробовать мне».
Он, пожалуй, действительно мог — легкий, жилистый, быстрый. По крайней мере, когда надо было забраться на сосну, скользкий забор или на чердак по жидкой и ржавой пожарной лестнице, Сережка делал это шутя.
Только тут не чердак и не сосна. И ветер такой…
«Нельзя же», — подумал Валерий. Он так бы и сказал, если бы просил кто другой, а не Сережка…
То место, на котором выдохся Мишка, Сережа преодолел шутя. Без большого труда поднялся еще на два метра. А дальше стало тяжело. Сережа отчаянно стискивал скользкий ствол коленками и ладонями, рывками старался добраться до нижней перекладины. А сил не хватало. И самое главное — мешал страх. Самый настоящий, откровенный большой страх. От него слабели мускулы и кружилась голова. А не бояться Сережа не мог: мачта гнулась и потрескивала, и выл ветер.
Все-таки Сережа делал все, что мог. Он выматывал остатки сил на эти отчаянные сантиметры, он почти плакал, стараясь дотянуться до перекладины. Было бы неправдой сказать, что он не думал сейчас о галстуке. Он понимал, что, может быть, в этот миг завоевывает его. Но знал Сережка и другое: если бы галстук был на нем, он, штурман Коноплев, все равно дрался бы за эту высоту. Потому что самое главное было сейчас — флаг отряда.
У него сорвалась рука. Он перехватил мачту покрепче, всем телом прижался к гибкому стволу. Замер.
— Спускайся! — крикнул Валерий.
«Я еще немножко. Я сейчас», — хотел ответить Сережа, но в зубах у него была зажата веревка. — Спускайся, я приказываю! — опять крикнул Валерий.
Сережа начал скользить вниз. Мачта не везде была гладкая. В одном месте лак сошел, и занозистое дерево, как наждачная бумага, ободрало ногу. Когда Сережа встал на землю, кровь большими каплями катилась по ноге вдоль длинных царапин. Мальчишки сочувственно молчали.
— Перевяжи ему ногу, — сказал Валерий Ольге Сватовой. И добавил:
— Ничего не поделаешь, будем ждать, когда стихнет ветер.
Через полчаса Сережа пришел к Валерию домой. Ладони, рубашка и даже свежий бинт на ноге были у него в оранжевой кирпичной пыли. Сережа встал у порога и сказал:
— Валера, позови Кэпа. Вы вдвоем подежурите у мачты на всякий случай, а я поднимусь. Я руки кирпичом натер, сейчас легче будет.
— Хватит. Мне инфаркт ни к чему, — сказал Валерий.
— Нет, я правда поднимусь.
— Ты сначала меня подними со стула. Пусть я провалюсь сквозь землю, если еще раз разрешу такое дело.
— Ничего не случится. Я в самом деле смогу теперь подняться, — очень убедительно проговорил Сережа.
Он поднялся.
Он продернул фал через блок, тихо соскользнул вниз. вытер о траву ладони и шепотом сказал:
— Ну вот… Все.
Валерий стал поднимать флаг.
Кэп Сергей Семенов подтянулся и поднес к берету ладонь. На Сережу не смотрели. Он выпрямился и поднял в салюте руку.
Когда флаг был поднят и закреплен, они, трое, молча разошлись по домам.
Собирался отряд. В ожидании линейки мальчишки толклись в кают-компании и во дворе. Вахтенный Павлик Локтев сказал Юрке Сараеву:
— Иди почисти ботинки, а то будет нахлобучка. Кэп и так рычит.
Сергей действительно рычал на весь белый свет. Его швертбот «Ласточка» при полном ветре сел на затопленную корягу и погнул перо руля, а на «Андрюшке» погнуло обойму гика и оборвало на гроте галс-оттяжку. И все потому, считал Сергей, что дисциплина в отряде «дошла до ручки». Он погнал двух человек пришивать висящие на ниточках пуговицы, горнистам сказал, что трубы у них заросли ржавчиной, и велел драить до солнечного блеска, а Вовку Голосова пообещал выставить из рулевых за дырку на локте.
— Орда, а не отряд, — негодовал он. — Причем совсем не золотая. Повтыкать бы всех на грядках вместо пугал — самое подходящее дело…
И тут ему на глаза попал Сережа. Видимо, случайно.
— Иди сюда.
Сережа подошел, торопливо прикидывая в уме, все ли у него в порядке. Семенов сказал:
— Возьми на вахте свой барабан. Валерка спит и видит, как от него избавиться. Замучился совсем.
Потом так же хмуро он оглядел растерянно моргающего Коноплева с ног до головы: белая обмотка бинта, блестящая пряжка с якорем, выгоревшая рубашка с темным следом споротой штурманской нашивки на рукаве.
— На кого ты похож… Ты что, своим беретом велосипед чистил? Якорь едва пришит, пятна какие-то… Да иди галстук надень. И чтоб глаженый был, как полагается.
И потом, видя Сережкины глаза, в которых разгорались счастливые искорки, он перешел на вежливо-ироничный тон:
— И вообще, штурман Коноплев, потрудитесь привести в порядок вашу форму…
ВОРОБЬИНАЯ НОЧЬ
Три десятка мальчишек, которыми я командую, чаще всего называют себя одним словом — «отряд». Но за этим коротким названием скрыто многое. Прежде всего это действительно пионерский отряд. А еще — пионерская парусная флотилия, юнкоровский форпост, любительская киностудия. Еще, по мнению сердитых соседок, «хулиганская компания», потому что слишком громко барабанят и горнят, вечно что-то пилят и строгают (а от этого мусор), пускают в подъезды собак и не здороваются с теми, кто пишет на отряд жалобы.
Три десятка очень разных и не очень спокойных ребят. Кто-то вырастает и расстается с отрядом, на их место приходят новенькие. Обычно мы принимаем новичков осенью, чтобы до весны подготовить их к парусной практике и походам.
А Витька пришел весной. Так уж получилось: приехал из другого района. Родители весь день на работе, дома Витьку оставлять не решаются. Вот мама и попросила взять его в отряд.
Был он маленький, щуплый, слишком серьезный. Ничего не знал и не умел. Над ним не смеялись, конечно: малышей у нас не обижают даже шуткой. Но кое-кто из «ветеранов» потихоньку вздыхал и думал, что в походах придется тащить Витькин рюкзак на своих плечах. А может, и самого Витьку.
К тому же выяснилось, что новичок и плавает «не очень». Когда первый раз пошли на яхтах, пришлось его особенно тщательно «упаковывать» в спасательный жилет и предупредить других членов экипажа: «Поглядывайте за ним».
Посреди озера нас прижала гроза. С молниями, трескучим громом над самой мачтой и прочими удовольствиями. Набухшая туча готовилась выдать полную порцию прохладного майского ливня.
Витька сидел неподвижно, с серьезным лицом. Он так вцепился в борт, что пальцы побелели. Остальные ребята тоже посерьезнели. Они знали, что ливень не самое скверное. Где гроза, там и шквалы.
Первый шквал добросовестно постарался нагнуть мачту к самой воде. Пришлось скомандовать:
— На борт!
Когда ветер «давит» яхту, надо ее откренивать — садиться на наветренный борт, а иногда и просто вывешиваться за него.
И тут я увидел Витьку в деле. Уцепившись ногами за решетку на палубе, он по всем правилам искусства перегнулся спиной через борт и старался вместе со всеми поставить наш кораблик на «ровный киль». Он так усердно откидывался назад, что стриженой макушкой иногда чиркал по гребешкам волн.
