Юра Красиков творит чудеса (Журнальная версия) - Сарнов Бенедикт Михайлович
Сразу же их внимание привлекла большая компания, разместившаяся за двумя сдвинутыми вместе столами в центре зала. К компании как раз в этот момент подошел официант с подносом, уставленным бутылками. Бутылки, одна за другой, переходили с подноса на столы. Появление каждой новой бутылки сопровождалось удовлетворенными, предвкушающими возгласами компании.
— Годится! — сказал Сашуня, толкая Юру в бок. Юра кивнул.
I Тотчас же на столах вместо бутылок «Столичной» и «Российской» оказались бутылки нарзана и боржома.
— А нельзя ли чего-нибудь… э-э-э… посущественней! — робко намекнул самый деликатный представитель веселой компании, разочарованно вертя в руках бутылку боржома.
— Да-а, поскупился Иван Андреич! Подкупился! Где ж это видано? Такое дело нарзаном обмывать! — бурно поддержал его другой.
— Эй, милок! Ты чего это нам принес? — крикнул официанту красный от стыда И гнева Иван Андреевич. — Так дело не пойдет!
Официант вернулся к сдвинутым столам. Между ним и компанией началась I оживленная перепалка.
Тем временем в поле зрения наших героев попал другой столик. За ним сидели двое мужчин. На столе стоял графинчик с коньяком, рюмки и тарелочка с несколькими ломтиками черного и белого хлеба. Рюмки были налиты.
— Ладно уж, давай! — сказал один и решительно поднял рюмку.
— Да потерпи ты минуту, ей-богу! Закусить-то надо или нет?
Нетерпеливо озираясь, мужчина поставил рюмку на стол.
— Годится! — сказал Сашуня, толкая Юру локтем. Юра кивнул.
Никаких изменений с графином, рюмками и коньяком как будто не произошло.
Появился официант, поставил на столик тарелочки с салатом, еще какую-то закуску. Друзья радостно чокнулись и выпили. И тотчас же их лица выразили такую высокую степень отвращения, что Юра Красиков, переглянувшись с Сашуней, удовлетворительно отметил:
— Порядок!
Не было никаких сомнений, что его вмешательство и тут сыграло роковую роль.
Стремительно разрастался скандал. Зазвучали гневные голоса:
— Жулики!
— Заведующего сюда!
— Я тебя выведу на чистую воду!
За одним из столиков сидел знакомый нам корреспондент из газеты в замшевой куртке. С ним была очаровательная тоненькая девушка. На столике перед ними стоял графинчик с коньяком, нарезанный ломтиками лимон, закуска.
— Слушай, по-моему, здесь как-то слишком оживленно! — сказала девушка.
— Спокойно, Ритатуля! Не обращай внимания, будем наслаждаться жизнью! — легкомысленно ответил корреспондент.
Но насладиться жизнью им не удалось.
Корреспондент заметил Юру, Лену и Сашуню, прижавшихся к парапету. Внезапная догадка озарила его лицо. Мгновенно забыв о своем намерении спокойно наслаждаться жизнью, корреспондент встал из-за стола и быстрым шагом направился к ребятам.
Этот маневр вовремя заметил Сашуня.
— Юрка! Атас! — крикнул он.
Юра мгновенно оценил обстановку и, схватив Лену за руку, побежал вслед за Сашуней.
— Эй! Ребята! Погодите! Да не бойтесь меня! Вот чудаки! — кричал корреспондент, лавируя между столиками, расталкивая скандалящих посетителей и оправдывающихся официантов. Но, когда он наконец протиснулся к парапету, ребят там уже не было.
Убедившись, что предполагаемых виновников скандала ему все равно не догнать, корреспондент вернулся за свой столик. Достал блокнот, лихорадочно стал его листать.
— Прямо горишь на работе, ни дня без строчки, — насмешливо сказала Ритатуля.
— Да нет, понимаешь, я этого парня давно уже засек. У меня тут даже где-то его фамилия записана. И номер школы. Странный парень…
Он поднял рюмку с коньяком, поднес ее к губам, выпил. Нет, это был явно не коньяк. Бурда какая-то. То ли квас, то ли просто подкрашенная водичка. Однако вместо досады или негодования на лице корреспондента отразилось выражение самого неподдельного восторга.
Стремительно разрастался скандал.
— Па-тря-сающе! — сказал он в пространство и быстро-быстро начал что-то строчить в своем блокноте.
Юра, Лена и Сашуня перебежали Арбатскую площадь, нырнули в тоннель подземного перехода, выбежали на бульвар. Им казалось, что за ними гонятся. В ушах у них все еще звучали громкие, возбужденные голоса обманутых посетителей кафе.
Только очутившись на бульваре, они почувствовали себя в безопасности и, задыхаясь, плюхнулись на скамью.
— Неужели он нас узнал? — спросил Юра, еле переведя дух.
— А ты как думал?
— Что же теперь будет?
— А ничего не будет. Доказать-то все равно ничего нельзя. Ты только смотри, сам не проболтайся, — посоветовал Сашуня. — А главное, не дрейфь.
— Мы на правильном пути… Я все понял. Тебе надо лечить больных.
— Ты что? — Юра красноречиво покрутил пальцем около лба.
— Между прочим, не так глупо, — одобрила Лена. — Можно, например, зубы рвать…
— Зачем зубы? — сказал Юра, постепенно начиная понимать все преимущества новой идеи. — Зубы — это мелочь! Я знаю, что надо сделать! Надо попробовать на Кострикине!
— Вот это блеск! — сказал Сашуня. — Как это мне сразу в голову не пришло! Это действительно идея!
Он поглядел на Юру, словно не узнавая его, и сказал по обыкновению насмешливо, но в то же время уважительно:
— Смотри! Дурак, дурак, а — дурак!
Витька Кострикин был одноклассником Юры, Лены и Сашуни. Всего за несколько дней до Того, как Юра Красиков стал «телепатом», Витька упал с турника, сломал ногу и на «Скорой помощи» был увезен в больницу Склифосовского.
Говорили, что лежать Витьке в больнице со сломанной ногой предстоит еще очень долго, несколько месяцев, а то и полгода.
Разыскав хирургическое отделение больницы имени Склифосовского и не без труда выяснив номер Витькиной палаты, Юра, Лена и Сашуня наткнулись на неожиданное препятствие.
— Посетительский день был вчера! Не видите, что ли? Пятница, от двух до пяти, — непреклонно заявила флегматичная нянечка в раздевалке и категорически отказалась выдать ребятам белые халаты.
Ребята совсем было уже собрались отложить исполнение своего плана до следующего «посетительского дня», но Сашуня вовремя сообразил:
— Давай пускай в ход свою телепатию.
— Последний раз спрашиваю, дадите халат? — дерзко спросил Юра у вредной старухи.
— Иди, мальчик, иди отсюдова! — как и следовало ожидать, ответила старуха.
— Ну и ладно, без вас обойдемся, — сказал Юра, и тотчас, к изумлению бедной гардеробщицы…
…На нем, на Лене и на Сашуне оказались халаты, причем не куцые и застиранные, а накрахмаленные, сверкающие ослепительной белизной, хрустящие, и не внакидку, как у посетителей, а надетые в рукава и аккуратно завязанные сзади тесемочками, как у хирургов.
— А если там кто-нибудь из врачей? Что мы скажем? — робея, спросил Юра.
— Не дрейфь, телепат! Бензин ваш, идеи наши! — подбодрил его Сашуня.
И они вошли.
Черная неблагодарность
Витька лежал в очень живописной позе. Нога его в плотной гипсовой упаковке была задрана кверху и подвешена чуть ли не к потолку с помощью сложного приспособления, напоминающего самолет неизвестной конструкции.
В палате, помимо Витьки, было еще человек восемь. Некоторые из них были ходячие: с переломами рук. Некоторые сидели, вынимали из тумбочек какую-то снедь, закусывали. Некоторые лежали в таких' же живописных позах, как Витька.
— Здравствуйте, товарищи! — сказал Сашуня очень солидно: у него был свой план действий.
— Здравствуйте, молодежь, — сказал пожилой сидячий больной. — Откуда же вы такие будете?
— Мы из Вияка, — не моргнув глазом, ответил Сашуня. — Из Всесоюзного института ядерных комбинаций. Практиканты.
— Такие молоденькие и уже практиканты, — не слишком даже удивляясь, сказал сидячий больной. — Из ядерного? Как же, знаю. Это где атомом лечат? Ох, милые вы мои, уж обижайтеся, не обижайтеся, а не верю я в этот ваш атом…
