Вторая кожа - ван Ластбадер Эрик (электронная книга TXT) 📗
— Извините?
Тень тревоги легла на лицо хозяина дома. В иных обстоятельствах Танака Джин посочувствовал бы ему. Несомненно, жизнь Канагавы до сегодняшнего вечера протекала совершенно гладко и безмятежно. Да, попал он в историю...
— Вся эта мебель, — безжалостно продолжал Танака Джин, — очень дорогая, насколько мне известно. Скажите, сколько вы получаете в качестве главного казначея? — Он захлопнул свой блокнот и жестким взглядом уставился на Канагаву, на покрасневшем лице которого было написано изумление. — Не трудитесь с ответом, я и сам это знаю.
Прокурор показал свое удостоверение, и пока хозяин дома в полном замешательстве рассматривал его, сказал:
— Боюсь, вы попали в очень и очень неприятную историю, Канагава-сан.
Тот испуганно взглянул на Танаку Джина, и в глазах казначея, казалось, можно было увидеть все те грехи, которые лежали на его совести, и мучительный страх расплаты, преследовавший его.
— Насколько неприятную? — выдавил из себя Канагава. Его взгляд, полностью выдававший его мысли, перебежал на дверь кабинета, за которой мирно сидели его жена и внук, ничего не подозревая о страшной угрозе, нависшей над их благополучной семьей.
— Это как сказать, — резко ответил Николас. — Все зависит от того, захотите ли вы помочь нам.
— А если я сошлюсь на незнание закона?
Прокурор наклонился вперед и сказал:
— Хорошо, я сам вам все объясню, Канагава-сан. Вы систематически брали деньги в Тецуо Акинаги за то, что в течение многих лет принимали в университет тех молодых людей, которых оябун вам посылал. Кроме того, вы все делали для того, чтобы эти люди окончили университет, фальсифицируя, в случае необходимости, результаты успеваемости. И это не просто предположение, у меня есть документы, подтверждающие факты. Я получил доступ к вашим банковским счетам — их у вас оказалось шесть. Помимо крупных штрафов за уклонение от уплаты налогов, вам может быть предъявлено, и я постараюсь сделать так, чтобы оно было действительно предъявлено, обвинение в серьезном уголовном преступлении, состоящем в содействии и оказании помощи известному оябуну якудзы.
Танака Джин еще раз внимательным взглядом обвел комнату:
— Все это, Канагава-сан, и комфорт, и безопасность, и положение в академических кругах — все это будет утеряно вами безвозвратно.
Главный казначей вздрогнул всем телом. Казалось, он был готов расплакаться. Танака Джин очень хорошо понимал его состояние. Для такого человека, каким был Канагава, комфорт, обеспеченность и в особенности репутация значили все.
— Вы совершили серьезную ошибку, — сказал Николас, и в голосе его прозвучали суровые и повелительные нотки, — так не усугубляйте же свое положение еще одной ошибкой.
— Что вы хотите знать?
— В моем аппарате кто-то, подобно вам, работает на Тецуо Акинагу и получает от него деньги за это, — сказал прокурор. — Я хочу знать имя этого человека.
— И что тогда?
— Не надо торговаться с нами, — взорвался Николас, — иначе дело для вас примет дурной оборот.
Хозяин дома отвел взгляд от Николаса и облизал губы.
— Поймите, прокурор, ведь эта... эта информация — это единственная ценность, которая есть у меня. Так дайте же мне за нее хоть что-нибудь, прошу вас.
— Назовите имя.
— Хатта, — выпалил судорожно Канагава, — имя этого человека Такуо Хатта.
Какое-то время Танака Джин сидел совершенно неподвижно, затем одним стремительным движением, подобно развернувшейся стальной пружине, встал. Николас поднялся вслед за ним.
— Что же, очень хорошо, Канагава-сан. С этой самой минуты вы порвете всякие отношения с Тецуо Акинагой и никогда больше не возобновите их. В противном случае я все равно узнаю об этом, и тогда вам не миновать судебного преследования, в результате которого вы потерпите окончательный крах.
— Но... — Канагава со страхом переводил взгляд с Николаса на Танаку Джина, — если я прямо сейчас порву с ним, он узнает, что я натворил.
— Для него уже будет слишком поздно, — жестко произнес прокурор. — Таковы мои условия, вы вправе принять их или отказаться.
— Верните мне жизнь, — прошептал Канагава.
— Вы вольны распорядиться ею сами, — сказал Николас, направляясь к двери, — и подумайте о том, как вы ее чуть было не потеряли.
На лестнице пахло дождем и бетонной пылью, на ней были видны следы не одной пары мокрых ног.
— Ну, и что вы думаете обо всем этом? — спросил Танака Джин. — Достаточно ли он был напуган, чтобы раз и навсегда отказаться от прошлого?
— Я думаю, теперь он скорее даст руку на отсечение, чем снова свяжется с Акинагой, — ответил Николас.
Они вышли из здания, на улице лил дождь. У обочины стоял большой черный седан «тойота». Как только Линнер и Танака Джин вышли, все четыре дверцы машины одновременно распахнулись, и из них выскочили четыре человека — двое полицейских в форме, детектив в штатском и Джинджир Масида, главный прокурор, босс Танаки Джина.
— Масида-сан!
Приветствие Танаки Джина было похоже на отдание чести по-военному. Николас, стоявший сзади и чуть справа от своего друга, догадался, что тот понял все с одного взгляда.
— Джин-сан! — Масида небрежно поклонился в ответ. По обе стороны от него встали полицейские, а детектив в штатском позади. На его лице было написано нетерпеливое любопытство секунданта на дуэли.
Масида развел руками в притворном смущении, как бы извиняясь:
— Я ждал сколько мог.
Мимо прошелестела шинами машина, но между ними царило глубокое, как пропасть, молчание.
— Тецуо Акинага выпущен из-под ареста. Его адвокаты камня на камне не оставили от вашего обвинения.
У Танаки Джина упало сердце, когда он услышал «ваше обвинение», а не «наше обвинение».
— Джин-сан, прошу вас следовать со мной.
— Куда вы меня повезете?
— В полицейское управление, — ответил детектив в штатском, и двое полицейских в форме тут же сделали шаг вперед.
— Конечно, я поеду, но зачем?
Детектив уже раскрыл рот, чтобы ответить Танаке Джину, но Масида одним движением руки заставил его замолчать.
— Имеются подозрения, Джин-сан, и более того, заявления, что кто-то из моих людей в управлении работает на Акинагу.
Еще две машины проехали мимо, и звук их шин напоминал шелест женских юбок. Пропасть между людьми все увеличивалась.
Наконец Танака Джин тихо сказал:
— Так вы считаете, что это я?
— Именно ошибки в вашем обвинении позволили Акинаге ускользнуть от ответственности. — Масида повел плечами. — Что я должен думать?
— Но ведь это именно я его арестовал. — Еще не окончив фразы, Танака Джин понял, насколько глупо она прозвучала. В глазах детектива он увидел презрение, а глаза Масиды были устремлены куда-то мимо него. На Николаса никто не обращал внимания.
— Против вас будет возбуждено уголовное дело, — сказал Масида и направился к черной «тойоте», как бы отстраняясь от происходившего.
— Прошу садиться в машину, Джин-сан, — произнес невозмутимым тоном детектив. Прокурор посмотрел на своего босса. Но тот был непроницаем.
Линнер, чувствуя, что Танака Джин сейчас пойдет к машине, запустил два пальца в его правый задний карман и ловким движением вынул из него бумажник. Вряд ли он понадобится прокурору в ближайшее время, а Николас мог воспользоваться его удостоверением.
— Держитесь, — шепнул Линнер на ухо другу, но тот ничего не ответил.
По крыше «тойоты» забарабанил дождь, и Танака Джин быстро нырнул в машину, где уже сидели двое полицейских и детектив.
Взглянув на Николаса, детектив сказал:
— А я вас знаю.
Однако его голос ничего не выражал. Совсем ничего.
Вест-Палм-Бич — Токио
Услышав выстрел, Маргарита вскрикнула и выпрыгнула из кресла. Она была все еще в той самой комнате, где Пол Чьярамонте привязал ее к кровати. После первого допроса Чезаре она проспала несколько часов беспокойным сном, то пробуждаясь, то вновь погружаясь в забытье. Леонфорте развязал ее и позволил сколько угодно пользоваться ванной и туалетом, даже разрешил принять душ. Боже, как ужасно от нее пахло! Этот запах страха казался ей унизительным, тошнотворным, и Маргарита яростно намыливала свое тело, подобно Офелии, старавшейся смыть со своих рук несуществующую кровь. Но затем допрос был продолжен. На этот раз, слава Богу, обошлось без кровати и веревок, врезавшихся в руки и ноги женщины. Как она ни умоляла Чезаре, он не разрешил ей взглянуть на Фрэнси даже одним глазком. Сердце Маргариты переполняла боль: что с ее девочкой? Женщина знала, что, если дело дойдет до выбора между ее дочерью и секретами сети нишики, она не выдержит. Конечно, можно протянуть еще какое-то время, но потом терпение Чезаре лопнет, он приведет в комнату Фрэнси и приставит к ее виску дуло пистолета. Вот тогда-то она не выдержит и все ему расскажет.
