Последнее правило - Пиколт Джоди Линн (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Она смотрит на чизбургер и отковыривает с него семечко.
— Может быть, и мне сесть на диету?
— Тебя же ничего не расстраивает, — говорю я.
— Много ты знаешь! — восклицает Джесс, потом качает головой и возвращается к теме дня. — Давай. Приглашай.
— Гм… — Я смотрю на картофель. — Хотите со мной потанцевать?
— Нет, — решительно возражает Джесс. — Нужно уламывать партнершу, Джейкоб.
— Я просто… собирался потанцевать и подумал, поскольку ты тоже здесь…
— Продолжай в том же духе, — говорит она.
Я заставляю себя взглянуть Джесс в глаза.
— Похоже, ты единственный человек, который меня понимает. — Я с трудом сглотнул. — Когда ты рядом, окружающий мир не кажется неприступным. Пожалуйста, потанцуй со мной, — произнес я, — потому что ты — моя музыка.
У Джесс рот приоткрылся.
— Да, Джейкоб, да! — закричала она, внезапно сорвалась с места, рывком подняла меня и обняла.
Я ощутил запах дождя в ее волосах и совершенно не возражал, что она посягнула на мое личное пространство и находилась слишком близко. Мне понравилось. Мне понравилось настолько, что вы понимаете, что произошло, — пришлось отстраниться, прежде чем она заметит или (хуже того) почувствует это.
Пожилая пара, сидящая напротив, улыбнулась. Я понятия не имел, что они о нас думали, но явно не предполагали, что перед ними ребенок-аутист и его педагог по социальной адаптации. Пожилая женщина подмигнула Джесс.
— Похоже, этот чизбургер ты никогда не забудешь.
Я многое помню о Джесс. Как она в тот день накрасила ногти блестящим алым лаком. Как ей не понравился соус для барбекю. А когда она смеялась, ее смех не напоминал деликатное хихиканье, а шел из глубины.
Большую часть времени проводишь с людьми не вплотную. Помнишь, как было весело, но ничего конкретного.
О Джесс я буду помнить каждую мелочь.
ОЛИВЕР
Когда мы с Джейкобом и Эммой заняли места на скамье подсудимых, в зале заседаний уже было полно народу, а Хелен Шарп просматривала свои записи.
— Отличная комната смеха, — говорит она, бросая на меня косой взгляд. — Вы уж и мне такую выпросите.
Под комнатой смеха она имеет в виду комнату для перерыва, которую оборудовали позади зала заседаний. Там повесили тяжелые звуконепроницаемые шторы, которые отделяют комнату от коридора и остальных помещений. В комнате всевозможные резиновые мячи с шипами и вибрирующие подушки, светильник с гелием и нечто, напоминающее мне длинные шланги на автомойке. Эмма клянется, что все эти приспособления способствуют релаксации, но, по-моему, их с таким же успехом можно использовать в качестве декораций-фетишей в порнографическом фильме.
— Хелен, если хотите задать вопрос узкому специалисту, — советую я представительнице обвинения, — начните с сердца.
Пристав призывает к тишине, и мы встаем, когда появляется судья Каттингс. Он бросает взгляд на четыре камеры, установленные в глубине зала.
— Я хотел бы напомнить репортерам, что они находятся здесь только с моего разрешения, а я могу в любую минуту его отменить, если они станут слишком навязчивыми. Это же касается и галерки: во время суда я не потерплю никаких комментариев и смешков. Представители сторон, пожалуйста, подойдите ко мне.
Мы с Хелен подходим к судье.
— Учитывая опыт предшествующих закрытых слушаний, — говорит судья, — я решил заблаговременно, до начала заседания, узнать, как обстоят дела. Мистер Бонд, как чувствует себя сегодня утром ваш клиент?
«Его судят за убийство, — думаю я. — Но в остальном — превосходно!»
Мне пришлось усесться Джейкобу на грудь, чтобы застегнуть его рубашку, а он бросился бежать через автостраду.
— Отлично как никогда, Ваша честь, — отвечаю я.
— Возникли ли еще проблемы, о которых мы должны знать? — спрашивает судья.
Я отрицательно качаю головой, радуясь тому факту, что судья, по-видимому, искренне печется о благополучии Джейкоба.
— Хорошо. Потому что за процессом наблюдает много народу, и я, черт побери, не желаю выглядеть идиотом, — бросает судья.
Вот оно — человеческое милосердие!
— А вы, мисс Шарп? Вы готовы?
— На все сто процентов, Ваша честь, — уверяет Хелен.
Судья кивает.
— В таком случае, начинаем. Первое слово предоставляется обвинению.
Эмма посылает мне подбадривающую улыбку, когда я сажусь по другую сторону от Джейкоба. Она оборачивается, чтобы увидеть Тео, который забился на галерку, и поворачивается к суду, когда Хелен начинает речь.
— Четыре месяца назад Джесс Огилви была умной, красивой девушкой, исполненной надежд и грез. Студентка выпускного курса Вермонтского университета, она должна была получить диплом магистра по детской психологии. Учебу она совмещала с работой: например, не так давно она устроилась присматривать за домом профессора по адресу: Таунсенд, улица Серендипити-уэй, шестьдесят семь, обучала студентов и работала наставницей детей с особыми потребностями. Одним из ее подопечных был молодой человек с синдромом Аспергера — этот молодой человек, Джейкоб Хант, сейчас сидит перед вами на скамье подсудимых. Джесс в особенности помогала Джейкобу с социальной адаптацией: учила его завязывать беседу, заводить друзей, общаться на публике — всему, с чем у него возникали определенные трудности. Но во вторник, двенадцатого января, Джесс Огилви не провела с Джейкобом Хантом урок. Наоборот, этот молодой человек — тот самый, к которому она относилась с теплотой и сочувствием, — жестоко и бесчеловечно лишил ее жизни.
Недалеко от стола прокурора какая-то женщина тихонько заплакала. Мать, даже поворачиваться не нужно, чтобы понять. Но Джейкоб повернул голову, и его лицо исказилось, когда он заметил знакомые черты: вероятно, овал лица или цвет волос.
— За два дня до смерти Джесс повела Джейкоба в пиццерию на Мейн-стрит в Таунсенде. Вы услышите показания Калисты Спатакопулус, владелицы пиццерии, о том, что между Джейкобом и Джесс возник горячий спор, который закончился тем, что Джесс велела Джейкобу «убраться с глаз». Услышите показания Марка Макгуайра, жениха Джесс. По его словам, вечером в воскресенье и в ночь на понедельник он видел Джесс, она была жива и здорова — но во вторник днем она исчезла. Услышите показания детектива Рича Метсона из полицейского управления Таунсенда, который расскажет о том, как полиция целых пять дней искала следы Джесс, отрабатывая версию о похищении девушки. Наконец отследили сигнал ее сотового телефона и обнаружили ее искалеченное, безжизненное тело в водопропускной трубе всего в сотне метров от дома. Услышите показания судмедэксперта, который засвидетельствует, что на спине Джесс Огилви имелись ссадины, а на шее — следы удушения, у нее был разбит нос, синяки на лице, выбит зуб… а ее белье вывернуто наизнанку.
Я смотрю на лица присяжных. Наверное, они думают: «Что за чудовище могло сотворить подобное с невинной девушкой?» — а потом украдкой бросаю взгляд на Джейкоба.
— И, леди и джентльмены, вам будет представлено одеяло, в которое было завернуто тело Джесс Огилви. Одеяло это принадлежит Джейкобу Ханту.
Сидящий рядом со мной Джейкоб начинает качать головой. Эмма кладет руку ему на плечо, но он сбрасывает ее. Одним пальцем я подталкиваю чуть ближе к нему блокнот с самоклеющимися листами. Снимаю колпачок с ручки, которую приготовил для него, надеясь, что он изольет свое раздражение на бумаге, а не забьется в припадке.
— Улики, которые представит обвинение, вне всякого сомнения указывают на то, что Джейкоб Хант совершил преднамеренное убийство Джесс Огилви. В конце слушания по данному делу, когда судья попросит вас решить, кто виновен, обвинение уверено, что вы вынесете вердикт о виновности Джейкоба Ханта, который убил Джесс Огилви — жизнерадостную молодую женщину, считавшую себя его учителем, наставником и другом, а потом…
Она подходит к своему столу и вырывает лист из блокнота.
Внезапно я понимаю, что она сейчас сделает.
Хелен Шарп комкает бумагу в кулаке и бросает на пол.
