Граница льдов - Престон Дуглас (лучшие книги без регистрации txt) 📗
— Эли, мне хотелось бы с вами пообедать. О поэзии я знаю не так уж много, но я поделюсь с вами всем, что знаю. Мне бы этого очень хотелось.
Метеорит дрогнул, и Глинн держался обеими руками, когда тот стал опрокидываться вместе с кораблем. Сверху свисали веревки, прикрепленные к пластине фильтра-пресса танка. Глинн быстро обвязал одну из них вокруг пояса, чтобы удержаться на месте. Он опять вооружился инструментом. Четверть оборота — все, что ему нужно. Крен корабля замедлился.
— И я могла бы полюбить вас, Эли…
Глинн неожиданно остановился и посмотрел наверх, на Бриттон. Она пыталась что-то еще сказать, но ее голос тонул в нараставшем визге измученного металла, резонирующем в огромном пространстве танка. Ему хотелось смотреть бесконечно на ее миниатюрную фигуру на верхних мостках. Ее прическа развалилась, золотистые волосы небрежно рассыпались по плечам и блестели даже при слабом освещении.
Глядя на нее, он вдруг осознал, что корабль не выравнивается. Отвел от нее взгляд, посмотрел сначала на болт, потом на Паппапа. Старик улыбался, с его длинных тонких усов капала вода. Глинн разозлился на себя за то, что позволил себе отвлечься от проблемы, которая требует решения.
— Плоскогубцы! — крикнул он Паппапу, перекрывая вопли металла.
Судно очень сильно накренилось, звуки рвущегося металла оглушали. Рукой, дрожащей от усталости, Глинн вытащил карманные часы, чтобы в который раз определить угол наклона. Он держал их за цепочку, а они не прекращали раскачиваться взад-вперед. Глинн попытался остановить колебания, но часы проскользнули у него между пальцев, полетели вниз и вдребезги разбились о бок камня. Он видел, как маленькие блестящие кусочки золота и стекла брызнули по красной поверхности и исчезли в глубине танка.
С пугающей неотвратимостью опрокидывание судна ускорилось. Или это ему кажется? Ничего подобного просто не может быть. Чтобы конструкция выдержала, было заложено двойное обеспечение. Расчеты не раз проверялись и перепроверялись, все, что могло привести к неудаче, было учтено.
Тут он почувствовал, что метеорит под ним двинулся. С треском разорвался брезент, оплетка стремительно разлеталась. Внезапно все поле зрения Глинна заполнил своей краснотой метеорит, похожий на огромную кровавую рану, и поехал мимо, опутанный веревками и кабелями, срывая заклепки, которые летели, как пули, и рикошетили от переборок. Корабль все круче и круче заваливался набок. Глинн стал карабкаться изо всех сил, пытаясь развязать веревку на поясе, но узел был таким тугим, таким прочным…
Возник неописуемый звук, словно разверзлись одновременно небеса и бездна внизу. В мощном искровом ливне разорвался танк, и метеорит — неуклюжий гигант, похожий на осторожного зверя, — покатился в темноту, утаскивая с собой Глинна. Мгновенно стало темно, и он почувствовал поток холодного воздуха…
Тонко звенел хрусталь, слышались голоса. В зале было многолюдно в этот благоуханный вечер четверга. Здесь собрались любители искусства и богатые парижане. По другую сторону скромного фасада ресторана затянутая дымкой осенняя луна изливала легкое мерцание на округ Маре. Глинн улыбнулся Салли Бриттон, сидевшей напротив него за столом, покрытым скатертью из белого дамаста.
— Попробуйте это, — сказал он, когда официант откупорил бутылку «Вдовы Клико» и наполнил их бокалы.
Глинн взял бокал и поднял его. Бриттон улыбнулась…
Внезапно чудное видение потонуло в жутком хохоте Паппапа, и все испарилось от чистой вспышки яркого прекрасного света.
Пролив Дрейка
19 часов 55 минут
Макферлейн вцепился мертвой хваткой в петли безопасности на спасательной шлюпке, прокладывающей себе дорогу через громадные пики и каньоны бушующего моря. Рейчел крепко держалась за его руку. Последние двадцать минут прошли в суете и смятении: неожиданный уход Бриттон с мостика, принятие Хоуэллом на себя командования и его приказ покинуть судно, сбор у спасательных шлюпок и кошмарный спуск в лодках на беснующиеся волны. После изнурительных часов преследования, борьбы со штормом и с метеоритом финал катастрофы произошел так быстро, что казался нереальным. Он в первый раз оглядел внутренность спасательной шлюпки. Из-за целикового корпуса, маленького входного люка и крошечных окошек она выглядела большой торпедой. У руля стоял Хоуэлл, он распоряжался всеми, кто был внутри лодки. Здесь находился Ллойд и еще человек двадцать, включая полдесятка тех, чья шлюпка сорвалась со шлюпбалки во время спуска на воду, их подобрали уже из ледяных волн.
Макферлейн хватался еще крепче, когда шлюпка срывалась в свободное падение, обрушивалась и резко взмывала вверх. Миниатюрное суденышко не рассекало волны, как «Ролвааг», а плясало на них подобно щепке. Ошеломительные провалы, мучительные подъемы на водяные горы изматывали и вселяли ужас. Они все промокли еще на палубе танкера, но Макферлейн видел, что те, кого выловили из моря, находились теперь без сознания. Брамбелл прилагал все силы, чтобы им помочь.
Офицер на носу шлюпки обеспечивал сохранность провизии и средств безопасности. Все мучились от морской болезни, и некоторых неудержимо рвало. Никто из команды не произносил ни слова. Плотно закрытый корпус спасательной шлюпки предохранял их от стихий, но Макферлейн чувствовал, как волны безжалостно бьют судно.
Наконец Хоуэлл заговорил. Среди шума ветра и воды его голос звучал хрипло. Он поднес рацию к самому рту, но говорил так, что его слышали все, кто был на борту.
— Всем внимание! У нас есть единственный шанс: дойти до ледового острова на юго-востоке и спрятаться от шторма на подветренной стороне. Держать курс один-два-ноль, скорость десять узлов, постоянно держать визуальный контакт. Держать открытым канал три. Включить радиомаяк бедствия.
Было трудно понять, двигались ли они куда-то направленно. Луна то появлялась, то исчезала в маленьких иллюминаторах. Макферлейну удалось рассмотреть на пенных волнах огни двух других спасательных шлюпок, уменьшивших обороты двигателей, чтобы сохранять визуальный контакт. Когда они оказывались на гребне огромной волны, Макферлейну удавалось рассмотреть «Ролвааг» на полмили позади них. Он раскачивался, словно медленно плыл. Аварийные огни мигали. После того как три шлюпки отошли от судна несколько минут назад, больше ни одной спущено не было.
Новый вал попытался поднять танкер, но на этот раз «Ролвааг» не поддавался, словно был привязан снизу. Он все больше и больше кренился и, когда его захлестнуло гребнем волны, медленно лег набок. Макферлейн взглянул на осунувшееся лицо Ллойда, который отвернулся и от Макферлейна, и от «Ролваага». При очередном падении шлюпка полностью погрузилась в волны и потом с трудом выбралась на поверхность. Хотя ему тоже было невыносимо смотреть, огромный корабль притягивал взгляд Макферлейна. Танкер лежал на боку и не двигался. Даже когда прокатился гребень, он продолжал оседать, затягиваемый все ниже и ниже губительной тяжестью. Из отступавшей волны начала подниматься корма, оголяя неподвижные гребные винты. Пронзительный визг, напоминающий женский, прорвался сквозь завывание бури. Внезапно нос и корма разделились и поднялись из белого кипения пены. В центре катаклизма возникло интенсивное темно-голубое свечение, такое яркое, что, казалось, оно зажгло море изнутри, посылая через воду неземной свет. Огромное облако пара прорвалось на поверхность и поднялось вверх, обволакивая обреченный корабль. Полыхающие в разломе молнии вырывались через торчащие из пучины обломки и зигзагами вонзались в ночь. В этот момент спасательная шлюпка снова погрузилась в бушующую стихию воды, заслонившей ужасное зрелище. Когда они выбрались на поверхность, океан был пустынным и темным. Корабль исчез.
Макферлейн дрожал и чувствовал подкатывающую тошноту. Он не осмеливался посмотреть на Ллойда. Глинн, Бриттон, три десятка членов команды, служащие ЭИР и рабочие «Ллойд индастриз», которые пошли на дно вместе с кораблем, погружающийся на двухмильную глубину метеорит… Он закрыл глаза и крепче прижал к себе Рейчел. Никогда в жизни ему не было так холодно, так тошно, так страшно.
