Во тьме - Шаттам Максим (книга жизни TXT, FB2) 📗
— Он был всего лишь стечением обстоятельств. Звеном в цепи. Кто будет следующим?..
Взгляд частного детектива стал печальным.
Они подошли к выходу на посадку, теперь их разделяла нарисованная на полу белая черта.
— Надеюсь, ты когда-нибудь окажешься в Нью-Йорке проездом… Дай мне знать.
Она не хотела дружить по переписке и общаться на расстоянии, по телефону. Она знала, что им обоим одинаково нравится видеть близкого человека, чувствовать его тепло. Самым сильным и самым понятным для них было обоюдное молчание. Молчание, при котором обо всем говорят взгляды, улыбки подбадривают, а склоненная на плечо голова способна поведать больше, чем длинный монолог. Их одиночества неловко соприкоснулись, и тени за их спинами, тоже взявшись за руки, затанцевали на полу.
Бролен сунул пальцы в карман и вытащил оттуда пвен, подаренный ему Мае Заппе.
— Возьми — вернешь ожерелье бабушке и поблагодаришь ее от моего имени.
— Думаю, она хотела бы, чтобы оно осталось у тебя.
Но даже в улыбке Бролена Аннабель не заметила настоящей радости.
— Я возвращаюсь домой, там мне не придется опасаться умных людей, — произнес он тихо.
Деревянные бусины постукивали в ладони Аннабель.
— Я счастлив, что встретил тебя, — сказал он. — Может быть, когда-нибудь, но уже при других обстоятельствах, мы вновь пойдем пить пиво под луной на пляже…
— Я бы этого очень хотела.
Он нежно, по-дружески, коснулся ее плеча. Аннабель опустила глаза.
Когда она вновь подняла голову, Бролена рядом не было.
Она спросила себя, не об этом ли мечтала — о столь необычном общении, столь пьянящей атмосфере? В конце концов, он прав — там, у себя, ему не придется бояться умных людей. Страх присущ живым. А призраки лишь смеются друг над другом.
Джошуа Бролен облокотился на пластиковый поручень; он стоял над огромным пространством зала, где, неотрывно глядя на табло, сотни пассажиров ожидали вылета.
Никогда он не чувствовал себя более одиноким, чем среди всех этих людей. Он одновременно думал о множестве вещей. Он знал, что в этой толпе, возможно, находится жертва очередного монстра. Что, быть может, сам монстр прячется здесь за своей газетой. Сколько еще тут калибанов? А Аннабель? Мысль, что он больше никогда ее не увидит, кольнула Бролена прямо в сердце. Надо с этим смириться. Вряд ли их пути вновь пересекутся, скорее оба они ясно понимали обратное.
Сидевшая одновременно на двух сиденьях маленькая девочка смотрела в небо, темневшее с приближением сумерек. Бролену стало печально от того, что ее жизнь так хрупка, что в складках ее эротичной юбки à lа Бритни Спирс уже скрывается старость. Просто потому, что она, как и все, движется от рождения к смерти.
Сквозь стеклянные панели, поверх взлетных полос он мог видеть огни города, блестящие чешуйки цивилизации. Их лихорадочную усталость, сквозь которую проступают безвестные истории жизни. Люди, их радости и горести, их гибель. Его желудок сжался, навязчивая гамлетовская тоска дурманила голову, он чувствовал боль от того, каким воспринимал мир вокруг. С грустью в сердце в одиночестве вечернего аэропорта Бролен сказал себе, что подлинная суть человеческих озарений — печаль.
Поднимаясь на борт самолета, собиравшегося вернуть его в родные края, он позволил меланхолии до конца овладеть собой и не стал предпринимать ничего, чтобы прогнать ее.
Глядя в иллюминатор, он медленно вздохнул. Заметил техника на бетонированной площадке возле ангара, уходившего прочь от самолета, и спросил себя: чем была жизнь этого человека? Потом повернул голову и посмотрел на сидевшего в соседнем ряду старика. А на что похожа его жизнь? Его и той женщины, дальше, и вон той?
Когда самолет рванулся вверх, Бролен взглянул на землю, которую начал обнимать сумрак рождающегося вечера, и на идеальный горизонт, охваченный красным светом заходящего солнца.
Чувство опустошенности немного ослабло.
Казалось, планета на мгновение вздрогнула, последний пурпурный луч погас.
Ночь полностью овладела пейзажем.
БЛАГОДАРНОСТИ
В работе над романом мне помогали несколько человек: конечно же моя семья и мои друзья, а также Клэр, чья критика избавила читателя от моих чрезмерностей. Клэр помогла мне быть реалистичным, и я знаю, что смогу отблагодарить ее за все усилия только тогда, когда однажды напишу прекрасную историю о любви. Я так думаю…
Эта книга была бы другой без участия Себастьена, моей бруклинской тени, своими идеями вдохновлявшего меня во время наших долгих прогулок по городу, готового идти на любой риск, только чтобы сделать фотографии тех мест, в которых мы побывали. Спасибо тебе за это. Также я благодарен Фредерику, моему образцовому читателю, разнообразием наших бесед и постоянством своих ремарок неизменно внушавшему мне стремление быть лучшим.
Иногда мы встречаем в жизни незнакомых людей, поступающих иначе, чем все остальные, людей исключительных. Один из них — мой издатель, он доверяет мне, а его сотрудники своей великолепной работой вселяют в меня смелость. Спасибо вам всем.
И наконец, я постарался не перегружать роман постраничными сносками и отсылками к источникам; знайте, однако, что большая часть информации (как зашифрованная, так и нет), к моему сожалению, является правдой. Когда я писал эту книгу, более всего меня пугало то, что находится за рамками вымысла. До скорого.
Максим Шаттам,
Эджкомб, 17 октября 2002 г.
