Во тьме - Шаттам Максим (книга жизни TXT, FB2) 📗
Эрик вернулся к себе и никому ничего не сказал. Свидетелей у аварии не было, и никто так и не понял, почему погиб мужчина, сидевший за рулем мотоцикла; поговаривали, что он превысил скорость на повороте. Удивление мальчика все росло. Это случилось из-за него, но его не наказали. Час спустя после его возвращения домой мать накрыл;! на стол Есть Эрику не хотелось. Вид окровавленного стейка, остывавшего на тарелке, вызвал у него тошноту. Мясо было очень похоже на плоть мотоциклиста. Мать занервничала, и Эрик расправился с едой. С каждым глотком он чувствовал себя так, словно съедает еще один кусочек того человека… Он запомнил это навсегда.
С тех пор мальчик стал страдать своего рода одержимостью. Каждый раз, встречая кого-то, кто ему нравился, он представлял себе вкус его плоти. Это длилось до апреля 1997 года — до приезда агента ФБР Харви Морриса, занимавшегося поиском «убийцы из болот». Позднее Эрик Мердок записал, что это был знак судьбы. После авиакатастрофы на свет появился Калибан.
Мердок встретил Роберта Ферзяка, вдвоем они поселились в Нью-Джерси, устроившись в нескольких километрах друг от друга. Боб не замедлил сесть в тюрьму: устроил кражу со взломом в доме женщины — к счастью для него, отсутствовавшей. Когда полиция арестовала его, он дремал на постели, в обнимку с подушкой, напялив на себя найденную в шкафу одежду.
За решеткой Ферзяк провел лишь несколько месяцев, но за это время свел дружбу с Лукасом Шапиро. Тот рассказал ему про Двор Чудес, где можно купить видео с записями изнасилований — его это возбуждало. Так сложилась их организация — Боб встал во главе, хотя за веревочки, оставаясь незамеченным, дергал Эрик Мердок. Бобом было легко управлять, он оказался преданным парнем, выполнявшим любое пожелание шерифа. Как правильно заметил Бролен, преступные тандемы составляются из доминирующего и подчиняющегося. Мердок доминировал, разрабатывая при помощи Боба планы похищений и перекладывая всю работу на Ферзяка. Сам он вмешивался только в крайнем случае.
Четверо охотников — к трио вскоре присоединился Спенсер Линч — помогали друг другу. Каждый охотился ради собственного удовольствия, но в итоге все ели плоть и продавали остатки. Боб лично убедил Лукаса попробовать запретный плод. Это стало для Лукаса символом абсолютной власти, и он порой изо всех сил впивался зубами в тело насилуемой женщины.
Тот же Мердок придумал организовать место для захоронения скелетов, выбрав одиноко стоящий вагон, который никогда бы не нашли. Используя его, убийцы прятали тела, становясь неуловимыми. А затем они обменивались фотографиями жертв — обычно так показывают приятелям полароидные снимки подружки или новой тачки.
Во главе организации стоял Эрик Мердок, он же Калибан, оставивший одно-единственное свидетельство в виде маленького потрепанного блокнота. Содержавшаяся в нем информация позволила агентам ФБР понять, что в детстве Мердок пережил травму, ставшую причиной возникновения у него преступной патологии, подкрепленной чередой неоднократных разочарований, аналогичных тем, что испытывали Роберт Ферзяк, Лукас Шапиро и Спенсер Линч. В биографии каждого из них была дюжина причин, способных подтолкнуть к отвратительным преступлениям.
То, что поведал Калибан Аннабель О'Доннел, осталось неизвестным прессе.
Повторив рассказ Калибана, Аннабель добавила, что он признался в убийстве Лукаса Шапиро, совершенном в состоянии параноидального бреда, однако оружие, из которого застрелили Шапиро, так и не было найдено. Бролен «предусмотрительно» убил Мердока из принадлежащей Аннабель «беретты». Женщина лгала убедительно, представляя себе Бролена и его хладнокровие; ей казалось, что он незримо вдохновляет ее. Потом она призналась ему в этом.
Помимо обнаруженных в доме Боба Ферзяка членов семьи Спрингс, у Калибана нашли еще трех детей; самая младшая из них, Карли, не произнесла ни слова, даже когда ее родители навестили девочку в больнице. Рейчел Фаулет на «скорой» отправили в госпиталь — она потеряла много крови. Девушка спаслась только потому, что хотела выжить.
Брэтт Кахилл имел право на две недели отпуска, которые он использовал, чтобы восстановиться и главным образом помочь жене ухаживать за их новорожденным ребенком. Он так и не решил, правильно ли поступил, сохранив в тайне рождение сына, — Кахилл не хотел мешать следствию самим этим фактом; вымотанный арестом Роберта Ферзяка, он понял: ему нужно отдохнуть. Он навестил Аннабель в больнице, признался, что стал отцом, — и это помогает ему забыть, как дурной сон, всю недавнюю мрачную историю.
Что касается Аннабель, то ее прооперировали, поставили нос на место и после нескольких часов, проведенных в кабинете зубного хирурга, отпустили домой. Основные травмы оказались внутри, а не снаружи.
Смерть напарника и друга, Джека Тэйера, заставила ее страдать сильнее, чем все раны, вместе взятые.
После исчезновения супруга уход Джека показался Аннабель последней вспышкой лампы маяка, гаснущей с первыми лучами рассвета. Обрекая горизонт на молчаливый пустынный сумрак.
ЭПИЛОГ
Было утро четверга.
Необычный свет, проникавший сквозь огромные стеклянные панели, заливал здание аэропорта «Ла Гуардиа».
Сапфир рычал в контейнере, который должны были вот-вот погрузить в самолет. Бролен наклонился и, продев руку сквозь прутья, погладил собаку:
— Все будет хорошо, вот увидишь.
Стоя позади частного детектива, Аннабель спросила тихо:
— А ты? С тобой все будет в порядке?
Бролен выпрямился и повернулся к ней. Он излучал волнующую искренность. Испытав что-то вроде озарения, Аннабель в одно мгновение вновь пережила те удивительные события, которые случились, когда он был рядом, когда снег, превращаясь в капли воды, с невероятным изяществом стекал по его лицу, а ветер на улицах как будто обходил его стороной. В глубине души Аннабель знала, что все это — только призрачные видения, и все-таки иногда ей вдруг казалось, что она замечает тот же увлеченный блеск и в глазах других людей.
Кожей она почувствовала его мягкий, успокаивающий взгляд. Нет, она не хотела этого, она представляла себе это иначе. Близость, но братская, позволившая ей однажды спокойно заснуть у него на руках. Он молчал, и она взяла его ладонь в свою:
— Я никогда не смогу по-настоящему отблагодарить тебя, я обязана тебе жизнью.
— Я обязан тебе свободой.
Вдруг ощутив неожиданный прилив грусти, она покачала головой.
Сзади лента потащила контейнер с Сапфиром; собака, тявкая, рвалась к новому хозяину. Они медленно направились к выходу на посадку.
— Ты не думал устроиться в Нью-Йорке? — спросила Аннабель. — Здесь у тебя не было бы недостатка в работе.
— Здесь мне не было бы хорошо. Этот город мне не подходит, — признался Бролен.
Аннабель нежно вздохнула:
— А есть где-нибудь город, который тебе подходит?
Бролен поднял голову и посмотрел куда-то в глубь терминала:
— Не знаю… Во всяком случае, не этот.
Нью-Йорк постоянно бурлит, современность соединяется в нем с прошлым, Нью-Йорк — город вертикальный, он вибрирует и растет. Он призывает действовать, это — предельно мобильный мир крайностей. И нет, конечно, ни одного другого места в мире с такой же плотностью населения, где ощущаешь себя столь одиноким и столь живым. Столь смертным. Внутри этого города нет ничего определенного, ни в чем не можешь быть уверен. Он высасывает всю энергию, и каждое утро получает невинные души. Он — наркотик, который одним дарует озарение, другим — пустой блеск. Нью-Йорк состоит из никчемных стекляшек и высших достижений. Там каждый находит то, что приносит с собой.
Перед ними мальчик лет десяти мучил вопросами мать, интересуясь всем подряд. Раздраженная его любопытством, она сунула ему «Gameboy», чтобы он замолчал. Ощутив растущую внутри горечь, Аннабель прикусила губу.
— Думаю, я поняла, что ты хотел сказать там, на причале, по поводу Калибана — что он был платой за наши излишества, — призналась женщина, глядя на замолчавшего мальчика.
