Дочь генерала - Демилль Нельсон (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗

— И когда найдем убийцу, будет еще одна трагедия. Наверняка он знал ее. Может быть, любил.

— Как Кент.

— Да, как Кент... Знаешь, я где-то вычитала одно выражение. Когда беседую с изнасилованной женщиной, всегда его вспоминаю. «По сравнению с позором смерть — ничто». Так и здесь. И все началось с унижения и позора, которые пережила Энн Кемпбелл в Уэст-Пойнте. Только подумай, Пол. Офицеров учат гордости, настойчивости, несгибаемости. Таким, как Энн Кемпбелл, на роду написано стать военными. Потом что-то происходит — бесчестье, унижение, позор, изнасилование, — и они ничего не могут сделать. Они не гнутся, как остальные. Они стоят прямо, пока не сломаются.

Я утвердительно кивал.

— Потом они собирают обломки, продолжают жить, но они уже другие. Я хочу сказать: любая женщина после грубого изнасилования меняется, а такие, как Энн Кемпбелл, вообще не излечиваются.

— Многие считают, что единственное средство от унижения и позора — это месть.

— Вот именно. Давай рассуждать дальше. Возьмем обычного офицера. За двадцать минут Энн Кемпбелл соблазняет его, ведет в свой будуар, начинаются сексуальные игры с вывертами. Потом она его бросает или же просит оказать какую-нибудь небольшую услугу. Может быть, совсем маленькую, но идущую вразрез с правилами. Так повторяется раз, другой... Несчастный в двойственном положении: победа льстит его мужскому тщеславию, но потом его неизбежно мучает стыд, особенно если он женат и принимает всерьез уроки офицерской чести и прочее. Большинство мужчин не станут терзаться совестью из-за того, что поимели женщину, однако есть и такие, которым будет стыдно. Это офицеры, священнослужители, одним словом, видные люди, столпы общества. Так мы приходим к выражению «По сравнению с позором смерть — ничто». Это относится и к Энн Кемпбелл, и к генералу, и любому другому, кто желал смерти ей или себе. Вот почему мне кажется, что это был человек, который знал ее и считал, что убийство — верный способ покончить с позором бесчестья как жертвы, так и своим собственным. Кент — человек крутой, службист — вписывается в эту версию.

Я сообразил, что и сам думал об этом, правда, под несколько иным углом зрения. Но главное, мы с Синтией составили психологический портрет убийцы, который близко напоминал Кента. Человек задним умом крепок.

— Кент значит Кент... — проговорил я.

— А вот и он. Легок на помине.

В бар вошел полковник Кент. Многие сидящие в зале посмотрели на него. Любой начальник полиции в воинской части привлекает к себе внимание. Одни смотрят на него с уважением, другие бросают косые взгляды. Но здесь, в Хадли, где произошло сенсационное убийство, он в одночасье стал знаменитостью.

Кент подошел к нам. Мы встали. С глазу на глаз я мог послать его куда подальше, но на людях приходится держаться по уставу.

Кент сел, мы тоже. Подошла официантка, он заказал нам еще по порции, себе же велел принести джин с тоником.

— Я плачу, — оборвал он.

Мы поболтали о том о сем — жара, бессонные ночи, у людей сдают нервы. Ни слова об убийстве. Но Кент, как профессионал, понимал, что выпить его пригласили неспроста. Чувствовал, что ставят мышеловку.

— После похорон вы еще останетесь ненадолго, чтобы ввести фэбээровцев в курс дела? — неожиданно спросил он.

— Придется, — ответил я. — Но вечером хотелось бы отвалить.

Через несколько минут последовал еще один вопрос, правда, совсем из другой оперы.

— Как вы друг с другом, ладите? — Кент улыбнулся. — Или я задаю наводящий вопрос?

Синтия тоже улыбнулась:

— Стараемся восстановить дружеские отношения.

— Где вы познакомились?

— В Брюсселе.

— Хороший город.

Разговор шел в том же духе. Время от времени, словно бы ненароком, Кент спрашивал: «Значит, убийца определенно не Мур?» — или что-нибудь в этом роде.

— Во всей этой истории мало что определенного, — ответила Синтия, — но думаем, что не он... Страшно подумать, мы чуть не обвинили невинного человека.

— Если Мур действительно невинный... Вы же утверждаете, что он связал ее и бросил.

— Да, он это сделал, — вставил я, — мы даже знаем, почему он это сделал, но раскрыть пока не можем.

— В таком случае Мур — соучастник преступления.

— С точки зрения закона — нет. Тут совсем другое дело.

— Странно. Ваша компьютерная дама нашла что искала?

— По-видимому, да. На беду некоторых, Энн Кемпбелл вела в компьютере любовный дневник.

— Ну и ну! И я там фигурирую?

— И не один, Билл. Там еще человек тридцать.

— Господи Иисусе... Я знал, что у нее много... Но не до такой же степени... Надо же быть таким дураком. Послушайте, а нельзя ли этот дневник засекретить?

— Как материал, содержащий государственную тайну? — улыбнулся я. — Посмотрю, что можно сделать с позиции национальной безопасности. Пока же решение будет принимать Главный военный прокурор, или министр юстиции, или оба. Я полагаю, вы в хорошей компании и не слишком выделяетесь.

— Да, но я полицейский.

— В дневнике есть имена куда более важных шишек.

— И то хорошо. Как насчет Фаулера?

— Не могу сказать. Кстати, вам известно, что Берт Ярдли тоже пользовался?

— Вы шутите!.. Ну и ну.

— Выходит, у вас с Бертом больше общего, чем думали. — Шутки в сторону, Билл. — Вы хорошо его знаете?

— Только по профессиональной линии. Встречаемся на ежемесячных собраниях полицейских округа.

Такие собрания — затея гражданская. Если бы я хорошенько подумал, то понял, что им, шефу городской полиции и начальнику военной полиции, нередко приходится работать вместе, чтобы не подставляться.

— Вы уже были в церкви? — спросил Кент.

— Нет, будем утром, на церемонии, — ответила Синтия. — А вы хотите побывать сегодня?

Он посмотрел на часы.

— Обязательно. Как-никак считался ее возлюбленным.

— Церковь просторная, для всех места хватает? — осведомился я.

Мы с полковником рассмеялись, но Синтию покоробило это грубое замечание, и она метнула сердитый взгляд.

— Миссис Кент все еще в Огайо? — спросил я.

— Да.

— Сколько там пробудет?

— М-м... еще несколько дней.

— Поездка неблизкая. Или она летела?

— Летела. — Кент выдавил усмешку. — На помеле.

Я тоже натянуто улыбнулся.

— Позвольте спросить — ее отъезд связан с грязными слухами о вас и капитане Кемпбелл?

— В какой-то степени... Мы с женой давно пытаемся наладить отношения. Она ничего не знала, только предполагала. Вы не женаты, но, надеюсь, поймете меня.

— Я был женат. Мисс Санхилл и сейчас замужем.

— Правда? За военным?

— Да, служит в Беннинге.

— Куда только не кидают нашего брата!

Приятный, ни к чему не обязывающий разговор. Два уорент-офицера из УРП и высший офицер, полицейский начальник, сидели, выпивали, болтали о жизни, любви, работе, и лишь иногда разговор прослаивался темой совершенного убийства. Любопытная техника допроса и вполне эффективная в соответствующих обстоятельствах. Я называю ее бутербродной техникой: хлеб, ломтик мяса, салат, кровь, сыр, томат, кровь и т.д.

Билл Кент отнюдь не был обычным подозреваемым, он догадывался, к чему устроены эти маленькие посиделки с разговором по пустякам, — такое у меня сложилось впечатление, и я понимал, что он это знает. Как в бальном танце, в момент очередного сближения мы с ним заглянули в глаза друг другу, и все окончательно поняли — он и я. В тот момент, когда преступник осознает, что попался, оба, он и сыщик, испытывают странную неловкость, и чтобы ее рассеять, преступник принимает беспечный вид, старается внушить, что дело его нисколько не касается. Бывает наоборот — преступник смелеет, становится развязным, словно говорит, что ему море по колено.

Кент не сделал ни того ни другого. Он сказал:

— Я рад, что попросил вас взяться за это дело. Боуз связан с ней, я в этом был почти уверен, но молчал, боясь ошибиться. Кроме того, у него в группе нет следователей по фактам убийства, и из Фоллз-Черч все равно прислали бы соответствующих специалистов. Или сразу же обратились в ФБР. К счастью, вы оба были здесь. — Он обратился ко мне: — Мы и раньше работали с вами, и я знал, что вы подходящая кандидатура. — Помолчав, Кент добавил: — Завтра в полдень вас отстраняют от дела. Но знаете, мне кажется, вы его к полудню завершите.