Президент - Ольбик Александр Степанович (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗

Путин решал дилемму — встретиться с премьером Касьяновым в день их уже ставшей традиционной встречи, до которой осталось три дня, или сделать это немедленно. Предстоящий разговор, к которому он готовился, не давал ему покоя. Он не был уверен, что этот умный, напоминающий порой ходячий вычислительный центр человек поймет его и согласится на его авантюру… «Конечно, он это воспримет, как авантюру, — думал президент, — и мне придется говорить ему о вещах, о которых глава государства не должен даже думать… Но смогу ли я его переубедить, не прибегая к крайним мерам? Должен, хоть этот парень жуткий рационалист, но он игрок. Вон как он блестяще поставил мат английскому клубу, когда вел в Лондоне переговоры о реструктуризации российских долгов… Нет, Михаил должен меня понять. А нет — пригрожу отставкой. Зачем, скажу ему, мне такой премьер и он же, в случае чего, вице-президент, если он не выполняет и не разделяет указания президента? Впрочем, это ерунда с отставкой, такими парнями не бросаются…»

Он нажал на кнопку, в кабинет вошел помощник Тишков.

— Лев Евгеньевич, свяжитесь, пожалуйста, с Касьяновым и соедините меня с ним.

— У него сейчас совещание по проблемам, связанным с космической станцией «Мир».

— Хорошо, мой вопрос еще терпит, — президент взглянул на часы, — однако после совещания пусть мне отзвонит.

Касьянов дал о себе знать без двадцати три, а в 14 58 его машина уже въезжала в Боровицкие ворота.

Путин его встретил на пороге своего кабинета и рукой пригласил проходить. Они уселись за так называемый визитный столик (небольшой инкрустированный стол, стоящий впритык с рабочим столом президента), друг против друга, за которым обычно проходят все служебные встречи президента. Так лучше видишь собеседника, его взгляд, любое изменение лицевых мышц, по которым любой более менее опытный человек, а тем более, разведчик может без проблем считывать настроение собеседника.

Путин, как всегда, немного подавшись вперед и, сложив муфточкой руки перед собой, всем своим видом выражал доброжелательность и встречность. Это обычная его манера, на которую многие легко попадались, начинали откровенничать, полагая, что этим же ответит им и сам президент. В общем так это и было, но то, что он брал от визави, ни в какое сравнение не шло с тем, что он отдавал сам.

— Как прошло совещание? — спросил Путин, хотя уже от Тишкова знал о результатах.

— В феврале топим «Мир» в Тихом океане. Денег на жизнеобеспечение космической станции нет ни у правительства, ни у ПО «Энергия»… Я думаю, что она свое честно отработала и результаты, которые мы получили с ее помощью, окупят все расходы с лихвой…

— Что ты имеешь в виду?

— Научные исследования в области генетики. Американцы думают, что они первыми открыли все гены человека… ну и пусть тешат себя иллюзиями… Приоритет в этой области уже давно за нами…

«С чего начать?» — спрашивал себя Путин и не находил ответа. Но когда улыбчивый, умный взгляд Касьянова съехал с лица президента на папку, которую он принес с собой, Путин произнес:

— Михаил Михайлович, то, что я тебе сейчас скажу, восприми спокойно, мужественно, как и подобает первому лицу правительства, — он видел, как мгновенно похолодели глаза премьера, как замерла рука над папкой, что было зримым выражением реакции на его слова. — С десятого августа ты будешь меня замещать… со всеми вытекающими из этого последствиями… Не перебивай. Я сейчас подпишу Указ для внутреннего пользования, в соответствии с которым, полномочия президента Российской Федерации переходят главе кабинета министров, что в общем не противоречит нашей Конституции.

— Но это только в том случае, если президент не дееспособен, болен или лишен жизни… Если не секрет, с чем это связано?

— Не секрет, хочу как следует отдохнуть. Я устал. Смертельно устал. Поеду в Бочаров Ручей и там предамся отдохновению. Да и для тебя это будет полезно. Тренинг. В жизни всякое бывает…

— А как же пресса?

— А мы ей ничего не скажем. Пресса постоянно нам вешает лапшу на уши и мы ей ответим тем же.

Но Касьянов потому и Касьянов, что все быстро и точно просчитывает. Да и как не понять простую вещь — чтобы взять двухдневный отпуск, совсем не обязательно передавать президентские полномочия… Чепуха, президент явно блефует…

— Может подняться жуткий переполох, — сказал Касьянов. Глаза у него вновь ожили, заиграли своей мужской красотой, губы обдало алой краской. — А это может быть похлещи Уотергейта.

— Об этом будет знать очень ограниченный круг лиц: ты, мой начальник охраны и еще двое человек, в число которых, конечно же, не входят ни моя жена, ни мои дети или родители…

— Вы хотите пойти туда? — Касьянов сделал неопределенный жест рукой.

Путин долго молчал. Никогда он так долго на глазах собеседника не молчал.

— Не буду с тобой играть в кошки-мышки — хочу и пойду. Не один, разумеется, с группой профессионалов.

Касьянов не сразу нашелся, что на эту ересь возразить.

— Черт возьми, это же рискованно. Смертельный риск… Разве у нас мало спецназовцев, чтобы нужно самому главе государства… — премьер не мог подыскать подходящего выражения. — Если честно, этим самым вы как бы объявляете кабинету министров недоверие. Ведь силовики подчиняются не только вам, но и мне и если сам президент решил их подменить, значит, плохи дела премьер-министра…

— Неправильно, Михаил Михайлович, понимаешь. Ты ведь читаешь прессу и знаешь, как она изгаляется надо мной… Ладно бы надо мной, как над частным лицом, она дискредитируют президента России. Гаранта Конституции, который объявил войну террору. И никто за меня этого не сделает. Я должен сам убедиться и сделать вывод: или захват головки террористов вообще невозможен и тогда силовиков придется реабилитировать или… Или тогда я им могу со спокойной совестью сказать: делайте так, как делаю я, делайте лучше меня….

Касьянов смотрел мимо президента и в его глазах было полно недоумения, чего-то глубоко невысказанного, смешанного с удивлением и страхом. Президент тоже сидел и молчал и тоже глядел мимо своего собеседника. Они оба понимали, что ситуация, которая вскоре должна стать реальностью, напоминает бред сумасшедшего или, во всяком случае, сонное наваждение…