Магия кошмара - Страуб Питер (читать книги без txt) 📗

— Джентльмены, ваш смех нестерпим.

Потенциальный эффект этого замечания потонул во взрыве непристойного хохота. Я уверен, что в этот момент я что-то утратил... какое-то измерение моей души... элемент, похожий на гордость... похожий на чувство собственного достоинства... но тогда я не мог сказать, была ли эта потеря к добру или нет. В течение какого-то времени, фактически невозможно долго тянувшегося времени, они находили причины для смеха, рассматривая чертовы фотографии. Мои редкие попытки утихомирить их проходили незамеченными; они передавали карточки друг другу, некоторые отбрасывали в сторону, а к другим возвращались во второй, третий, даже четвертый и пятый раз для внимательного рассмотрения.

Наконец фермеры оглянулись назад, издали несколько ностальгических смешков и вернули фотографии в папки. Они все еще вздрагивали от вспомнившегося веселья, еще вытирали счастливые слезы с глаз, когда прогулочным шагом, ухмыляясь, подошли ко мне и кинули файлы мне на стол.

— Ах, сэр, какие удивительные переживания, — сказал мистер Клабб. — Природа во всем ее романтическом великолепии, если можно так выразиться. В высшей степени стимулирует, хотелось бы добавить. Верно, сэр?

— Я не ожидал, что это вызовет у вас смех, господа, — проворчал я, запихивая непристойные снимки в ящик, чтобы больше не видеть их.

— Смех — часть стимуляции, о которой я говорю, — сказал он. — Если мой нюх не обманывает меня, что, впрочем, наверняка когда-нибудь произойдет, нельзя не почувствовать некоторого возбуждения, глядя на эти фотографии, не так ли?

Я отказался отвечать на это пошлое замечание, но почувствовал, как кровь прилила к моим щекам. Опять появились слизняки и личинки.

— Мы все братья по крови, — сказал мистер Клабб. — Помните мои слова. Неразделенный стыд отравляет душу. А больно бывает только в первые секунды.

Теперь я не мог ответить. Отчего это больно только в первые секунды — от осознания, что я рогоносец, от моей постыдной, необъяснимой реакции на фотографии или от ужаса перед этими парнями, знающими, что я сделал?

— Вам это непременно поможет, сэр, повторяйте за мной: больно бывает только в первые секунды.

— Больно бывает только в первые секунды, — произнес я, и наивная фраза напомнила мне о том, что они, в конце концов, всего лишь фермеры.

— Говорит, как ребенок, — сказал мистер Клабб исключительно раздражающе, — с интонацией и ударениями, выражающими чистейшую невинность.

А потом он вдруг все поставил на свои места, спросив, где можно найти Маргариту. Не упоминал ли я некоего места за городом под названием Грин?...

— Грин-Чимниз, — сказал я, стряхивая неприятное впечатление, которое произвели на меня предыдущие несколько секунд. — Это находится в конце такой-то дороги, после поворота направо с такой-то улицы в северной части города. Вы легко увидите четыре зеленые трубы над деревьями вдоль дороги, они будут вам ориентиром, но дома можно перепутать. Моя жена уехала из нашего городского дома около десяти утра, следовательно, сейчас она уже должна подъезжать к месту. — Я посмотрел на часы. — Через двадцать пять — тридцать минут она будет там. Она откроет центральные ворота, но за собой их закрывать не станет, потому что никогда этого не делает. У этой женщины напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Как только она окажется на территории поместья, то направится по подъездной аллее к дому, откроет ворота в гараж с помощью электронного устройства. Эта дверь, уверяю вас, также останется открытой, как, впрочем, и входная дверь в дом.

— Но там ведь есть служанки, и повара, и прачки, и мальчики на побегушках, и тому подобное, — сказал мистер Кафф. — Плюс мажордом, чтобы дирижировать всем этим оркестром и ходить вокруг, дергая за ручки дверей, чтобы убедиться, что они закрыты. Разве что все эти люди будут отсутствовать по причине ежегодного отпуска.

— Мои слуги в отпуске, — сказал я.

— Удивительная предусмотрительность, — сказал мистер Клабб. — Вы обладаете дьявольским интеллектом, сэр.

— Возможно, — сказал я, благодарный за установление прежнего баланса. — Маргарита любит останавливаться по дороге в бакалейных лавках и других продуктовых магазинах, поэтому сначала она понесет сумки на кухню — это первая комната направо по коридору от гаража. Затем, думаю, она поднимется по лестнице наверх и проветрит свою спальню. — Я взял ручку и лист бумаги из верхнего ящика стола и набросал расположение комнат в доме. — Она может пойти в библиотеку, утреннюю комнату, гостиную, по дороге открывая ставни и некоторые окна. По ходу дела может болтать по телефону. После этого она выйдет из дома через заднюю дверь и по тропинке вдоль обрыва направится к низкому длинному зданию, которое выглядит так.

Я набросал очертания студии, расположенной в окружении деревьев на берегу Гудзона.

— Это студия звукозаписи, которую я построил для ее удобства. Возможно, она планирует провести там целый день. По свету в окнах можно определить, там она или нет.

Я представил себе, как улыбающаяся Маргарита всовывает ключ в замок двери в студию, увидел, как она входит и тянется рукой к выключателю. Нахлынувшие эмоции лишили меня способности говорить.

Мистер Клабб своим вопросом вывел меня из оцепенения.

— Как вам кажется, сэр, если леди остановится в пути, станет ли она звонить этому энергичному джентльмену?

— Да, конечно, — сказал я, с трудом удержавшись, чтоб не назвать его тупицей. — Она уцепится за первую возможность, чтобы оповестить его о том, как им повезло.

Он кивнул с чрезмерным вниманием, в котором я узнал собственное поведение при общении с клиентами.

— Давайте остановимся на этом моменте, сэр. Станет ли леди оставлять подозрительную запись в списке телефонных звонков? Не вероятнее ли предположить, что звонить она решит вам, сэр? Насколько я вижу проблему, сэр, звонок атлетически сложенному джентльмену будет сделан еще по дороге, возможно, из какого-нибудь продуктового магазина, где, по вашим словам, она остановится для покупок.

Несмотря на то что мне не понравилось упоминание комплекции Лисона, я признался себе, что в этих рассуждениях есть смысл.

— В таком случае, сэр — а я уверен, что ум столь резвый, как ваш, уже обогнал мой, — вам захочется побеседовать с ней со всей возможной сердечностью, когда она позвонит вам снова. Вы не должны замарать своих рук. Но это, не сомневаюсь, само собой разумеется, ведь вы, в конце концов, уже справились с ситуацией, сэр.

Не утруждая себя согласием, я проговорил:

— Не пора ли вам, ребята, отправляться? Какой смысл терять драгоценное время?

— Признаться, мы собирались подождать в вашем офисе до вечера по нескольким причинам, — сказал мистер Клабб. — В делах столь печальных, как ваше, нам кажется наиболее эффективным иметь дело с обеими сторонами сразу: действуя слаженно, мы можем застать их в естественном виде врасплох. Джентльмен скорее всего покинет свое рабочее место в конце дня, что подсказывает мне, что он не появится в вашем чудесном загородном доме раньше семи или даже восьми сегодняшним вечером. В это время года в девять часов еще слишком светло, чтобы мы могли спрятать автомобиль где-нибудь недалеко от дома, войти внутрь и приняться за дело. В одиннадцать часов, сэр, мы позвоним с первичным докладом и потребуем дальнейших указаний.

Я спросил его, неужели они собираются бездельничать в моем офисе весь день, пока я буду заниматься делами.

— Мы с мистером Каффом никогда не бездельничаем, сэр. Пока вы занимаетесь делами, мы будем делать то же самое — разрабатывать планы, продумывать стратегии, выбирать методы и порядок их применения.

— Что ж, прекрасно, — сказал я, — но, надеюсь, вы будете при этом вести себя тихо.

В этот момент позвонила миссис Рэмпейдж, чтобы доложить, что перед ней стоит Джиллиган и требует немедленной личной встречи со мной, поскольку телеграф — еще более эффективное средство распространения информации, чем любая газета. Я сказал ей впустить его, и секундой позже Утренний Джиллиган, с бледным лицом, взъерошенными темными волосами, но еще не разбушевавшийся, мягко ступал по направлению к моему столу. Он притворился, что удивлен, увидев визитеров, и изобразил на лице извинение, которое означало, что он удалится и придет попозже.