Анатомия страха (СИ) - Рябинина Татьяна (читать книги без txt) 📗
— Пал Петрович, — осторожно начал Костя, — это, конечно, интересно, но, к сожалению, так же бездоказательно, как и то, что убийца — Наталья Гончарова.
— Мне еще и доказательства вам поискать? — возмутился Бобров. — Где Свирин?
— На Гражданке, — ответил Иван. — На проспекте Науки. У него там хатка конспиративная. Сидит и из дома носу не кажет. Разве что в магазин выскочит. Судя по количеству продуктов, обжирается, как свинья.
Засветившихся наружников сменили другие. Теперь во дворе дома стояла черная «бандитская» «девятка» с затемненными сверх разрешенного окнами. У прежних наблюдателей просто не было другого выхода, как подбросить Свирина до места назначения. Просто так ехать за ним по пустынному проспекту было слишком рискованно. К тому же машину все равно надо было менять: когда она просто стоит постоянно у дома — это одно, а когда перебирается за тобой и на новое место жительства — совсем другое.
— Почему он удрал на съемную квартиру вот так — впопыхах, ночью, тайком? — задумчиво спросил полковник.
— Я знаю! — Костя аж подскочил. — Он переехал сразу после того, как стреляли в Сиверцева. А в новостях по ошибке сказали, что киллера взяли. Он понял, что киллер его сдаст, и смылся.
— У него что, других источников, кроме телевизора, нет? — поморщился Иван.
— Выходит, нет, — резонно возразил Костя. — Иначе сидел бы на попе ровно и не дергался. Он сейчас со всеми контакты порвал. Сломался Коммутатор.
— Может, ты и прав, — согласился Бобров. — Но ничегошеньки нам это не дает. Он тебе на голубом глазу скажет, что киллеров видел только по телевизору. Ездил по делам, придумает куда. Машина сломалась — туда подвезли, обратно подвезли. И денег у него нет, жена выдает на сигареты и на пирожок с повидлом. А переехал, потому что морил тараканов. Ты ему скажешь, что киллер дал на него показания, он сознается, а потом узнает правду или, не дай Бог, очную ставку потребует. И будем мы все… в шоколаде. А если еще и в прессу просочится… Весь этот гепатит только и ждет, за что бы ухватиться да потрепать, дай только повод. Ладно… Больше наружка ничего интересного не заметила?
— Ну, если можно считать это интересным, — скривился Иван. — Через два дня появилась страшная рыжая тетка. Полдня сидела во дворе, потом зашла в тот дом, где сидит Свирин. Один паренек сделал вид, что гуляет с собачкой, подсел к бабкам у подъезда. Тетка, оказывается, сняла у одной из них комнату. Приехала к сыну в госпиталь.
— И что?
— А вот что. Тетка эта каждый день выходит из дома, но идет не к метро, не к трамваю, а бочком, за кустами — и в соседний дом. Один раз Свирин вышел в магазин. Через пару минут из соседнего дома появилась эта баба. И тоже пошла в магазин. Свирин домой, она — снова в соседний дом. И пропала. Так больше и не появилась.
— Миленько! — возмутился полковник. — И это, по-вашему, не интересно? Если еще появится, пусть свистнут, подберем по-тихому. Может, это наша Наташа в паричке. Хуже не будет. Хотя… Если они заодно…
— А зачем тогда следит? — не понял Костя.
— А кто сказал, что следит? Может, наоборот подстраховывает. За местностью наблюдает. Только плохо, если наружку не заметила. Нет, если появится, пусть свистнут и смотрят за обоими.
На черную «девятку» с затемненными стеклами Наталья обратила еще в тот день, когда сидела на лишайной лавке. И машина эта ей здорово не понравилась. Она была… живая. В ней были люди. И сидели люди эти, скорее всего, не просто так. Они не выходили. Даже по нужде. Интересно, как они делают свои дела, в баночку? Или в памперсы? Бедняги…
Пасут кого-то бедняги. С упорством, как говорил Николай, достойным лучшего применения. Не надо быть Эйнштейном, чтобы сообразить, кого. Поскольку они появились здесь раньше — значит, не ее. Свирина. Киллер раскололся. Этого и следовало ожидать.
К стыду своему, Наталья не сразу сообразила, что это наружка. Слишком уж машины был бандитский вид. Пойми она сразу, откуда ноги растут, скорее всего плюнула бы и ушла, буйну голову повесив. Если уж Свирина нашли менты, то дело табак. А это менты, если не хуже. Бандиты столько ждать не стали бы, они ребята нетерпеливые, поэтому и смертность у них на критической отметке.
Как бы там ни было, но на нее они внимание обратили, сто процентов. Конечно, она старалась осторожнее пробираться в соседний дом, где на чердачной площадке оборудовала наблюдательный пункт, — надо же было изображать поездки в госпиталь. Но двор не лес, да еще такая морковка на голове! Окончательно это стало ясно после второго свиринского забега в магазин.
Только она устроилась на площадке, как в наушнике раздались шорохи и звук отпираемого замка. Она быстро сбежала вниз. Свирин, все в той же курточке — и на какой только помойке ее откопал? — вышел из своего подъезда. Наталья, стараясь не мелькать за кустами, двинулась за ним. А следом, уже за ними обоими — она чувствовала это всеми нервными окончаниями — шел кто-то еще. Потом уже Наталья хорошо рассмотрела обитателя «девятки»: невысокий, темноволосый крепыш. Коричневые брюки, замшевая куртка. И армейско-милицейские туфельки. И «аккуратная короткая прическа» — прямо по уставу. Ну и лопухи же у них там сидят! Лучше бы затылок ему побрили. И боты какие-нибудь нашли штатские. Ужас!
Впрочем, ужас не в этом. В конце концов, даже если наружники будут вести наблюдение в милицейской форме — это их личное дело. А вот что теперь делать ей?
Наталья машинально вернулась в дом напротив, села на подоконник, закурила. «Девятка» стояла на прежнем месте. Наверняка они теперь будут следить и за ней тоже. Взяли, что называется, на заметку. Доложат наверх, начальство сделает выводы, и… Многого не надо: «Разрешите ваши документы!». И все.
Уйти прямо сейчас?
Она сняла пальто, стянула парик. Выгрузила из сумки продукты — вот кто-то порадуется! На ней были брюки и длинный шерстяной жакет с поясом. Прохладно и на вид странно, но сойдет. Рассудок подсказывал: надо уносить ноги. Подальше и побыстрее. Балаев и Калинкин мертвы, Свирин если еще не окончательно спятил, то в пути. Впереди у него либо зона, либо спецбольница. А если же его по какой-то там сложной дурости отпустят, то вот тогда он точно попадет к ней в лапы.
Наталья пыталась убедить себя, что все, в общем-то, не так уж и плохо, что Свирин уже получил свое и еще получит, да так, что мало не покажется. А она подставилась, как последняя дура, и своими трюками с переодеваниями уже никого не обманет. Поэтому к бабе Зое соваться нельзя. Конечно, там остались кой-какие вещички, но паспорт, приемник и деньги при ней.
И вот тут-то в голову пришла такая простая мысль, что Наталья просто поразилась ее элементарности. Да ведь если бы у них на Свирина ЧТО-ТО было, его бы не пасли, а сразу же задержали бы. Значит, киллер тут ни при чем?
Впрочем, уже не до киллера. И не до Свирина. Дай Бог ноги унести.
Бог дал.
Она спустилась в метро, огляделась. За ней никто не шел. Не было ни у кого из спустившихся за ней особого, якобы незаметного, обшаривающего взгляда, выдающего себя именно своей «незаметностью». На всякий случай Наталья доехала до «Площади мужества» и выскочила из вагона в тот момент, когда двери уже начали закрываться. Старый избитый трюк. Но достаточно эффективный. Либо твой преследователь уедет дальше, либо успеет повторить маневр и тем самым себя обнаружит. Но никто не вырвался из поезда, рискуя быть прихлопнутым.
Наталья перешла на другую сторону и поехала обратно. Выйти на «Академической» она не рискнула, доехала до «Гражданского проспекта», села там на автобус и уже через пятнадцать минут была у себя на Северном.
В квартире пахло той нежилой затхлостью, которая всегда появляется, стоит жильцам на несколько дней уехать. Сморщив нос, Наталья открыла форточку на кухне, а потом и не заклеенное на зиму окно в комнате. И в ванну! Горячую, с пеной! Заскорузлый «теткин» макияж Наталья смывала, уже сидя по шею в пушистых ароматных сугробах. «Складки» у рта присохли и никак не хотели сниматься. Намазав лицо густым, пахнущим рыбой икряным экстрактом, она закрыла глаза и попыталась максимально расслабиться.
