Все, что остается - Корнуэлл Патрисия (серия книг TXT) 📗

— Горе тому, кто замышляет недоброе, — сказала я. И в этот момент я выложила им свою версию относительно сумочки Деборы.

— Я думаю, убийца знал, кем была Дебора, — сказала я. — Вероятно, не с первого момента похищения пары. Скорее всего, он узнал, когда убивал их.

— Пожалуйста, объясни, — : попросил Уэсли, глядя на меня с интересом.

— Вы, разумеется, знакомы с результатами дактилоскопической экспертизы?

— Да, знаком, — ответил Марино.

— Вам известно, что Вандер, исследуя сумочку Деборы, обнаружил элементы отпечатков пальцев и пятна грязи на кредитной карточке, но не нашел абсолютно ничего на ее водительском удостоверении.

— И?.. — Марино выглядел озадаченным.

— Содержимое сумочки хорошо — сохранилось, поскольку она изготовлена из водонепроницаемого материала. А кредитная карточка и водительское удостоверение находились внутри полиэтиленового кармашка, застегнутого на «молнию», таким образом они были защищены от элементов разложения тела. То, что Вандер не нашел вообще никаких отпечатков и следов грязи, заинтересовало меня. Он обнаружил следы на кредитной карточке, но не обнаружил на водительском удостоверении, тогда как мы доподлинно знаем, что Дебора вынимала свое водительское удостоверение в баре «Семь-одиннадцать», когда пыталась купить пиво. Более того, она вручила свое водительское удостоверение Элен Джордан, служащей бара, которая держала его в руках. Вот я и подумала: не держал ли убийца в своих руках удостоверение Деборы, а затем тщательно стер все следы?

— Зачем ему это надо? — спросил Марино.

— Не исключено, что, когда он находился внутри машины и угрожал им оружием, Дебора назвала себя, — ответила я.

— Интересно, — сказал Уэсли.

— Дебора могла быть скромной молодой девушкой, но она отлично знала, какое солидное положение в обществе занимает ее семья, и о влиянии матери, — продолжала я. — Она, скорее всего, сказала об этом убийце, надеясь, что тот передумает и решит, что причинять им вред слишком опасно. Вероятно, ее заявление поразило убийцу, и он мог потребовать доказательств. В этот момент он мог взять сумочку и посмотреть ее имя на водительском удостоверении.

— Тогда почему сумочка очутилась в лесу и почему он оставил в ней червонного валета? — спросил Марино.

— Может быть, чтобы выиграть немного времени, — сказала я. — Он не сомневался, что джип скоро обнаружат, и, зная, кем была Дебора, мог предположить, что половина сил, обеспечивающих порядок и законность, будет брошена на его поиски. Решил поиграть, будучи уверенным, что червонный валет не смогут сразу обнаружить. Положив карту в сумочку Деборы, он знал, что карту неминуемо обнаружат, но не сразу, а через некоторое время. Периодически он меняет правила игры, но все равно пока выигрывает.

— Неплохо. Что скажешь? — Марино посмотрел на Уэсли.

— Думаю, мы вряд ли узнаем, как обстояли дела на самом деле, — ответил тот. — Но меня не удивит, если Дебора поступила именно так, как предположила Кей. Одно определенно точно — неважно, что бы ни сказала Дебора, как бы она ни угрожала, убийца слишком многим рисковал, оставляя в живых ее и Фреда. Они могли наверняка идентифицировать его. Для собственной безопасности он предпочел их убить, но непредвиденное развитие событий вышибло его из обычной колеи, — сказал он, глядя на меня. — Вероятно, поэтому он изменил ритуал. Также может оказаться, что, положив в сумочку Деборы червонного валета, он таким способом выразил свое презрение к ней самой и тому клану, который она олицетворяла.

— Это твой вариант, — сказал Марино.

— Возможно, — ответил Уэсли.

Стивен Спурриер был арестован в следующую пятницу. Два агента ФБР и местный детектив, ведшие наблюдение целый день, проследовали за ним в аэропорт Ньюпорт-Ньюс.

Когда незадолго до наступления рассвета мне позвонил Марино, первой моей мыслью было: еще одна пара пропала. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, о чем он говорил по телефону.

— Они застукали его, когда он отвинчивал номера с машины, — продолжал он. — Ему предъявлено обвинение в мелком воровстве. Это самое большее, что удалось сделать. Во всяком случае, у нас есть шанс вывернуть его наизнанку.

— Опять «линкольн»? — спросила я.

— Да. На этот раз 1991 года выпуска, серебристо-серый. Сейчас Спурриер в камере, ожидает встречи с судьей, но его долго там не продержат. Может быть, удастся затянуть разбирательство. Затем его выпустят.

— Как насчет ордера на обыск?

— Его логово кишит полицейскими даже сейчас, в момент разговора. Они просматривают все: от журналов «Солдат удачи» до проспектов «Игрушки Тинкера».

— Полагаю, ты уже выезжаешь оттуда, — спросила я.

— Да. Скоро дам о себе знать.

Разумеется, больше я уже не могла уснуть. Набросив на плечи халат, спустилась вниз и включила лампу в комнате Эбби.

— Это Кей, — проговорила я, когда Эбби села в кровати, что-то бурча спросонок и закрывая глаза ладонью.

Я рассказала о происшедшем. Потом мы пошли на кухню выпить кофе.

— Дорого бы я дала, чтобы находиться сейчас там. Эбби была настолько взвинчена, что, казалось, готова сорвать дверь с петель.

Однако, к моему удивлению, весь день она провела дома, развив бурную деятельность. Навела порядок в своей комнате, помогла мне на кухне, даже подмела двор. Ей хотелось узнать, что же обнаружила полиция в доме Спурриера. Эбби отлично понимала, что поездка в Вильямсбург ей ничего не даст, ее попросту не пустят ни в квартиру Спурриера, ни в его книжный магазин.

В этот вечер Марино заехал к нам относительно рано, когда Эбби и я заправляли посуду в моечную машину. По выражению его лица я сразу же поняла, что дела обстоят не лучшим образом.

— Сначала я скажу вам, чего мы не нашли, — начал он, — мы не нашли ничего, что могло бы убедить суд в причастности Спурриера к убийству. Ни одного ножа, за исключением разве того, что был на кухне. Ни патронов. Никаких сувениров, например, обуви, украшений, прядей волос, ничего, что могло бы принадлежать жертвам.

— Его магазин также обыскали? — спросила я.

— Да, конечно.

— И, конечно же, его машину.

— Разумеется. И ничего!

— Тогда скажи, что же удалось найти, — подавленным голосом спросила я.

— Достаточно косвенных материалов, чтобы я пришел к выводу, что это он, док, — сказал Марино. — Этот трутень далеко не бойскаут. Он помешан на порнографических журналах, на садистской порнографии. Плюс к этому у него много книг об армии, особенно о ЦРУ, целые папки заполнены вырезками газетных статей о ЦРУ. Все статьи разнесены по тематике, помечены ярлычками. Я вам скажу, этот парень аккуратнее старой библиотекарши.

— Вы нашли газетные вырезки об этих убийствах? — спросила Эбби.

— Да, в том числе старые статьи о Джилл Харрингтон и Элизабет Мотт. Мы также нашли каталоги нескольких магазинов, торгующих, я бы сказал, товарами, обеспечивающими безопасность и выживание. В каждом проспекте полно рекламы: от пуленепробиваемых автомобилей до различных детекторов, бомб и приборов ночного видения. ФБР займется проверкой, попробует выяснить, что он заказывал в последние годы. Одежда Спурриера тоже довольно интересна. У него в спальне висит около полудюжины нейлоновых спортивных костюмов, все они темные или темно-синие, абсолютно новые, со споротыми ярлыками, словно предполагалось надевать их поверх одежды, а затем, после завершения операции, выбрасывать.

— Нейлон почти не оставляет следов, — сказала я. — В отличие от других видов тканей ветровки из нейлона не оставляют ворсинок.

— Правильно. Дай вспомнить. Что же еще? Марино задумался, потягивая виски.

— Ах, да. Две упаковки хирургических перчаток и куча одноразовых калош.

— Калош?

— Да. Таких, какие вы носите в морге, чтобы не испачкать кровью свою обувь. Догадываешься, что еще?

Обнаружили карты, четыре колоды, не открытые, запечатанные в целлофан.

— Не обнаружили ли вы открытую колоду с отсутствующим червонным валетом? — спросила я с надеждой.