Цзян - ван Ластбадер Эрик (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
И когда эта изысканная боль схлынула, оставив его задыхающимся и мокрым от пота, он начал исповедоваться в грехах, как в церкви.
— Они приговорили к смерти Марианну Мэрок, — сказал он трескучим голосом, — и послали меня убить ее.
— Значит, это ты ее убийца, — будто в раздумье сказала гейша. — Ты не спрашивал у них, за что они хотели ее убрать?
Ужаснувшись впервые делу своих рук, Стэллингс пробормотал:
— Не спрашивал. Но я полагаю, за то, что она была с Ничиреном. Ее подозревали в том, что это она сообщила Ничирену о предполагающемся рейде ее мужа на Дом паломника.
— Значит, ее убили потому, что подозревали в связях с Ничиреном?
Снова та же боль, скребущая каждое нервное окончание, такая острая, что она, кажется, разрывала его изнутри. Грудь его вздымалась прерывистыми всхлипами, когда эта боль схлынула. Удары сердца отдавались во внутреннем ухе. Единственное, на что хватило его сил, так это покачать головой.
— Значит, хотя ты был всего лишь исполнителем, а истинной причиной ее смерти был Ничирен. — Голос гейши был нежен и легок, как ночной ветерок.
Расширенные от ужаса, залитые потом и слезами глаза Стэллингса наблюдали за превращениями его супостата. Изящная рука вскинулась к замысловатой прическе и потянула за нее. Парик отлетел в кусты, сшибая завядшие цветки «Славы утра».
— Аааа! — вырвался крик из стесненного горла Стэллингса.
Сквозь штукатурку на ее лице, как сквозь матовое стекло, он различил другого человека.
Это была не гейша. И вовсе не женщина.
— Кто?.. — слова вязли в путанице мыслей. — Кто ты?
Взгляд черных глаз сфокусировался на нем.
— Ваши нескромные расспросы, мистер Стэллингс, достигли моего слуха. У меня много друзей в городе. И они сообщили мне, что вы интересуетесь мной.
Была в этих черных глазах свирепая истовость человека, который знает, что делает.
— Я Ничирен. И я смерть твоя.
Как зачарованный наблюдал Стэллингс, как длинные, покрытые малиновым лаком, ногти приближались к нему. Когда они коснулись его плоти, он закрыл глаза и не открывал их до тех пор, пока не почувствовал, что все ощущения стремительно покидают его измученное тело.
Весна 1927 — лето 1937
Шанхай
В памяти Чжилиня главной приметой того страшного времени остались крысы. И вонь. В затененных задворках портовых складов крысы просто кишели. Их отвратительное повизгивание создавало фон, на котором развертывались события его жизни.
Тусклая безрадостность дней, последовавших за смертью Май, скрашивалась для Чжилиня его дружбой с Ху Ханмином, которого он привел в ту трагическую ночь к задней двери Бартона Сойера. Он не хотел подвергать опасности свою семью, и, поскольку никто не знал о его деловых связях с тай-пэнем, дом Сойера был для него наиболее безопасным местом.
Американец оправдал надежды своего попавшего в беду молчаливого партнера. Он провел обоих беглецов лабиринтом закоулков, окружавших Бунд, к одному из тысяч складов компании «Сойер и сыновья» Там он указал закуток среди штабелей упаковочных корзин и мешков с опиумом.
В течение дня влажная духота склада воздействовала на маковую вытяжку не лучшим образом, и тошнотворно-сладкая вонь просачивалась сквозь мешковину, заполняя собой мирок, в котором Чжилинь был вынужден обитать.
Дважды в день один из кули, работавших у Сойера, — всегда один и тот же — заходил в этот склад с корзиной на плече, выбирая для своих визитов время наибольшей активности в складских помещениях. Корзина была в точности такая же, как и те, что штабелями громоздились вокруг них. Но в ней был не чай и не опиум, а еда и питье для Чжилиня и Ху, которые набрасывались на принесенную провизию, как два изголодавшихся шакала. Через нее у них осуществлялся единственно возможный контакт с внешним миром, и они пользовались этим контактом с деловитой сосредоточенностью.
Бартон Сойер сам никогда не навещал их, но время от времени его кули приносил им от него записки. Таким образом, он держал их в курсе текущих событий. Из этих лаконичных сообщений они узнали, что охота на них, развернутая чанкайшистами, начавшись весьма активно, постепенно утрачивала актуальность.
За эти шесть недель у генерала Чана настолько прибавилось забот, что он и думать забыл о двух беглецах. Согласно сообщениям Сойера, левое крыло Гоминьдана во главе с Ван Цинвэем откололось от основной партийной массы точно таким же образом, каким несколько месяцев назад откололась и фракция самого Чан Кайши.
А потом пришел день, когда их знакомый кули появился без привычной корзины. Он окликнул их из глубины склада и поманил рукой, указывая на выход.
Медленно вышли они в темную, душную ночь. Кули вывел их закоулками на набережную, и скоро они приблизились, щурясь от яркого света фонарей, к парадному подъезду американской концессии. Там их ждал Сойер, а затем и обед из десяти блюд, которым тай-пэньрешил отпраздновать их освобождение из шестинедельного плена.
За радостью возвращения к нормальной жизни последовала необходимость взглянуть в лицо суровой реальности. Прошло столько времени, что уже никак нельзя было объяснить такое долгое отсутствие Чжилиня на его рабочем месте в инспекции порта. Тем более что давно уже за его столом сидел другой человек.
Сойер предложил Чжилиню официальную работу в их фирме, но тот, взвесив все за и против, вынужден был отказаться. Он уже устроил своего среднего брата в гонконгское отделение компании, и не в обычае Чжилиня было ставить все на одну карту. Разнообразие — душа хорошего бизнеса.
Но у него не было желания браться за непрестижную работу. Поэтому он выжидал благоприятного случая, внимательно изучая различные предложения, по мере того, как они поступали. В деньгах он не особенно нуждался. Пай, внесенный братьями Ши в фирму «Сойер и сыновья», сделал ее рентабельной. Полученную с помощью Чжилиня концессию на очистку гавани Сойер использовал как нельзя лучше. Его система была более эффективной и более экономной, чем та, что использовалась Маттиасом и Кингом. Начальник порта был доволен фирмой и при случае отдал Сойеру три новых торговых маршрута. Кроме того, Сойер использовал на все сто ту информацию о жизни порта, которую ему поставлял Чжилинь в бытность свою служащим инспекции.
Все это, вкупе с непрерывным притоком опиума по каналам, проложенным младшим братом Чжилиня, и новыми идеями, поставляемыми его средним братом, работавшим в Гонконге, подняло за какие-то три года компанию «Сойер и сыновья» с шестого места в списке торговых домов Шанхая на второе. Теперь она по богатству и авторитету уступала только компании «Маттиас и Кинг». В соответствии с контрактом, подписанным между Чжилинем и Бартоном Сойером, братья Ши обладали двадцатью процентами всех акций компании и имели право на приобретение еще десяти процентов в ближайшие пять лет.
В августе Китайская коммунистическая партия развернула широкомасштабную кампанию по завоеванию поддержки армии. В Наньчане произошло восстание, во время которого много людей было убито, и ранено, но ничего толком достигнуто не было.
Примерно в это же время Чжилинь нашел себе работу. На этот раз — в таможне. Еще работая в портовой инспекции, он понял, что таможня — не менее доходное место. Он даже пытался перевестись туда, но там все не было вакансий.
Теперь, в связи с волнениями и чистками, эти вакансии появились, и Чжилинь немедленно послал свои бумаги на объявленный конкурс. Его образование и опыт делали его, как говорится, «сильным кадром» и ему было отдано предпочтение перед пятьюдесятью другими кандидатами.
Уже давно Чжилинь занимался моделированием личности идеального бизнесмена, и эта модель, разрабатываемая им, к этому времени достигла такого же совершенства, как внешний скелет животного, например черепахи Она являлась составной частью теории иллюзии, к которой приобщил его Цзян в далеком садике его детства.
Он создавал впечатление серьезного и трудолюбивого молодого человека, умеющего учиться и стыковать новые знания со старыми. И это вовсе не было маской. Он действительно был таким. Просто этим не исчерпывалась его личность. Он горел честолюбивыми устремлениями, но выказывал лишь ничтожную их часть. И обращал он их не на пользу себе, а для блага фирмы, на которую работал.
