Конгрегация. Гексалогия (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Какое именно для вас это имеет значение, госпожа фон Рихтхофен?
– Неужто не понимаете? – с искренним удивлением округлила глаза Адельхайда. – Если слухи верны – это будет означать, что недвижимость в Праге подешевеет.
– Стало быть, то, что мы узнали о вас, правда? – с еще большей неприязнью вымолвил голубоглазый. – И вы…
– Я не понимаю, чего я должна стыдиться, майстер инквизитор, – вздернув подбородок, перебила она. – Кто?то развлекается вышиванием, кто?то изучением древней литературы, а я убиваю скуку и заодно приумножаю состояние, оставшееся мне от мужа, так, как научил меня все тот же мой муж. Я никого не обманываю, не занимаюсь подлогами, не даю денег в рост, а участвую в честных торговых сделках. Если пражцы так или иначе буду продавать свои дома задешево, отчего бы им не продать их мне или кому?то по моей рекомендации? Или вам неприятно именно то, что этим занимается женщина? Лично я не вижу разницы между продажей своих драгоценностей, купленных у торговца, чем занимается каждая вторая обедневшая баронесса, и продажей чужого дома, купленного у его хозяина.
– У нас нет сейчас времени на чтение проповедей, госпожа фон Рихтхофен, – отозвался инквизитор, – и не имеется никакого желания объяснять вам, насколько неприлично наживаться на людском горе. Ведь закону ваши действия не противоречат, так?.. Да, я думаю, что недвижимость в Праге в ближайшие дни станет дешевле ношеного башмака, даже если мы разрешим ситуацию сегодня же. Желаю вам успехов на вашем поприще.
– Ваше Величество, – выговорил его напарник, склонив голову в коротком поклоне, и оба вышли, напоследок бросив на Адельхайду взгляд, граничащий с презрением.
– Господи, – выдохнул Рудольф, выждав полминуты тишины, и опустил голову на руки, упиравшиеся в столешницу. – Я было решил, что у меня приключится беда с сердцем прямо здесь.
– Теперь эти господа от меня отвяжутся, – улыбнулась Адельхайда, выглянув в коридор, снова закрыла дверь и задвинула засов. – Быть может, уделят некоторое время перемыванию моих косточек и обсуждению испорченных нравов нынешнего века, но подозревать меня в связях с малефицианским подпольем уж точно более не станут.
– Надеюсь, у них в головах не застрянет мысль о том, почему же все?таки вы вот так бесцеремонно врываетесь в мою комнату.
– Они запомнят только то, что я желала вытянуть из них сведения о ситуации в городе, – отмахнулась Адельхайда, присаживаясь напротив. – Если бы я явилась сюда с корзиной яблок, завела разговор о тайных донесениях конгрегатских агентов, а после сказала бы, что пришла лишь для того, чтобы принести вам яблок – именно это в их памяти и отложилось бы… Да пусть и задумаются над нашими с вами отношениями; вас такие подозрения настолько уж покоробят?
– Предпочел бы сами отношения, а не воспоминания или слухи о них, – буркнул Рудольф и вздохнул, бросив взгляд на дверь: – А ведь сюда отрядили, как я понимаю, лучших. Но вы, пусть и не с легкостью, все же водите их за нос. И я должен верить в то, что они способны провести это расследование и найти виновных…
– Я знаю их оружие, – передернула плечами Адельхайда, – а потому могу подобрать правильную броню. Я знаю, как они думают и какими пользуются логическими конструкциями для построения своих выводов, а потому могу услужливо подбросить им нечто, соответствующее одной из деталей этой конструкции.
– И как вы столь хорошо их изучили?
– Знаете, Ваше Величество, в наше время при хороших деньгах и правильных знакомых можно достать все; в том числе и нужные книги. В свете чего могу сказать вам то, что скажет любой инквизитор: «Психология пытки» Альберта Майнца – великая вещь. Я бы назвала ее «Молотом ведьм» нашего времени, если бы «Молот…» не был пустопорожней фантазией душевнобольного старика, обделенного женским вниманием.
– И как книга о ведении допросов могла поспособствовать в вашем деле?
– Все просто, – улыбнулась Адельхайда легкомысленно. – Это не только книга о допросах, это книга о подходе к рассмотрению человеческих мыслей и мотивов, поступков и их обоснований. Надо лишь посмотреть на поведение конкретного инквизитора, потом покопаться в памяти и подобрать соответствующее его действиям высказывание Майнца. Если такие совпадения часты – стало быть, данный инквизитор следует заученным указаниям. Практика показывает, что таково большинство из них; и даже когда они поступают по?своему – на поверку выходит, что и это тоже имеет соотнесение с каким?либо из выводов Майнца. К слову, поступки большинства простых людей также довольно легко раскладываются на части, если сверяться с его трудами. Великий, уникальный был человек… Ну, а теперь, Ваше Величество, к делу. Расскажите, о чем вы беседовали с господами конгрегатами, каковы новости, есть ли подвижки, что произошло на самом деле этой ночью на улицах Праги? Ибо в одном я им не солгала: дамы в самом деле напуганы. Я говорю «дамы», хотя ваши рыцари тоже из последних сил удерживают себя в рамках и, боюсь, впрямь могут поверить в то, что избавлением от Дикой Охоты они обязаны подгоревшей свинье.
– А вы полагаете, что в такой мысли нет и доли вероятности, госпожа фон Рихтхофен? – тихо уточнил Император, и она нахмурилась:
– Итак, с вами, как я вижу, говорил Рупрехт… И вы что же – восприняли всерьез его слова?
– Помните, я говорил вам, что не втискиваюсь в рамку принятых представлений о «современном цивилизованном человеке»? – так же негромко вздохнул Рудольф. – Искусством есть вилкой я овладел, но стать всецело христианином, таким, как хотят конгрегаты, у меня не выходит. Если б все было, как в Писании – падали бы демоны к ногам священников, сгорали бы идолы от прикосновений святых… да и если б видел я этих святых… быть может, верил бы крепче и не думал бы о непозволительном.
– Дед , – коротко и недовольно выговорила Адельхайда. – В нем все дело. В вашем деде и венисе.
– Я вижу, что есть какие?то силы не только у святых икон, не только у Креста, – продолжил Рудольф по?прежнему тихо. – И я знаю, что Дикая Охота – она не пришла к нам с христианством, она была на нашей земле всегда. И всегда были… должны были быть какие?то средства защититься от нее у наших предков. Какие, я не знаю, но почему не такие?
– Потому что никак от нее не защищались, – терпеливо, словно ребенку, сказала Адельхайда. – От нее прятались. Бытовало поверье, что от Охоты можно спастись, просто отвернувшись от нее – кто ее не видел, с тем ничего не случалось. Где?то считалось, что неважно, видел ли ее кто или нет, и с самим увидевшим ничего не приключится – просто она предвещает войны и бедствия. Где?то она полагалась этаким явлением вроде зимы – каждый год в одну и ту же ночь. Многое говорится о Дикой Охоте, Ваше Величество, но нигде – ни о каких жертвах, могущих ее отвадить.
– Я знаю, что вы женщина начитанная и образованная, – коротко улыбнулся Рудольф. – И поначалу меня это даже коробило, когда я приравнивал вас к себе самому. Вы умная, предприимчивая, хитрая, сильная… опасная…
– … и поэтому вы тогда затащили меня в постель, чтобы самому себе доказать, что я при всем этом просто женщина, и для вас лично не опасна, – нетерпеливо перебила она и, увидев встречный взгляд, уточнила: – Разве не так?
– И вы так просто об этом говорите?
– Мне уже давно не двадцать лет, – передернула плечами Адельхайда. – Я не в том возрасте и не столь наивна, чтобы приходить в ужас от подобных открытий. Но вы снова это делаете, Ваше Величество: стоит лишь беседе принять неприятное вам направление, вы переходите на личности – либо отсыпаете мне комплименты, либо ударяетесь не в те воспоминания. Вы хотели сказать, что я, конечно, знаю много, но не могу знать всего; верно? Рупрехт уже говорил мне это.
– А вы сами такой мысли не допускаете, госпожа фон Рихтхофен?
– Даже если я ошибаюсь насчет обряда задабривания, подумайте о другом. Дикая Охота так не приходит. Ей принадлежат определенные дни для выхода в наш грешный мир, есть определенные обстоятельства… ей свойственно определенное поведение, самое главное. Ведь то, что происходит – это все равно что брабантские наемники вдруг вошли бы в ваши земли, но не стали бы грабить обозы или разорять города, а начали бы атаковать монастыри, дабы выгрести из библиотечных хранилищ философские труды и с тем удалиться счастливыми. Это немыслимо – то, что происходит в эти ночи. Кто был убит Охотой? Участники турнира? Почему? Потому что принимали участие в предосудительной забаве? Я уж не говорю о том, что Святой Престол может быть неправ, не упоминаю о том, что далеко не единодушно всею Церковью осуждается это действо; главное – а с каких пор языческие духи являются проводниками Господнего гнева, Ваше Величество? Почему вдруг Охота явилась карать грешников?
